— А я? Разве я вижу в Элоиз что-то плохое? — говорит Элинор. — Я отмечаю, всего-навсего, что она не умеет покупать морковку, и больше ничего.
Элоиз подходит к ним, тоже останавливается в дверях кухни.
— Шевелится! — сообщает она Кловису.
— Ну, уж это явно не ко мне, — говорит повар.
— И не ко мне тоже, Элоиз, — веско объявляет Листер. — Ибо всякий раз при общении с тобой я принимал меры предосторожности.
— Это Пабло, — говорит она. — Ей-богу, Пабло. Он отец ребенка.
— Существует, однако, вероятность, что это кто-то из гостей, — замечает Листер.
Кловис поднимает взгляд от разложенных на кухонном столе бумаг.
— Никогда эти гости не имели Элоиз. Никогда.
— Ну может, и попадался один-другой, — задумчиво прикидывает Элоиз. — Но с Пабло-то с утра до ночи бывало, когда он в настроении. Аж после завтрака. — Она глядит на свой живот, будто рентгеновым лучом определяя, кто отец ребенка. — Кое-кто из гостей был, конечно, — она говорит, — прямо скажу, был кое-кто из гостей, когда я залетела. То ли барона гостей, то ли баронессы.
— Нам сегодня ночью надо обсудить серьезные дела, девушка, так что помолчи, — говорит повар. — Много чего надо обсудить, а еще больше сделать. Всенощное бдение, буквально. Там никто еще не прибыл?
— Элинор, уж ты смотри в окно, — приказывает Листер тетушке. — Мало ли, да кто угодно в любой момент может оставить машину на дороге и проникнуть в дом. Они там в сторожке и не чешутся.
Элинор тянет шею к окну, по-прежнему брезгливо щупая морковку.
— Вон Адриан идет. Адриан идет по въезду. Адриан, подумаешь, дело большое. Морковки не годятся никуда. Кошмарные морковки.
В тылу дома слышен скрип шагов. Входит Адриан, подручный повара, с портфелем под мышкой.
— Сундук мой вынесла? — спрашивает он у Элоиз.
— Чересчур тяжелый, а я в интересном положении.
— Тогда Пабло скажи, пусть несет, живо. Мне пора укладываться.
— А как насчет него, на чердаке? — спрашивает Элоиз. — Лучше бы ему отнести его ужин, а то он такое нам устроит, или приступ у него начнется.
— Разумеется, свой ужин он получит. Но пока не время.
— А вдруг барон потребует обедать?
— Разумеется, он рассчитывал на свой обед, — говорит Листер. — Однако дело обернулось так, что он до него не дожил. Скоро он явится.
— Возможен неожиданный оборот событий, — замечает Элинор.
— Разумеется, суждено было произойти чему-то неожиданному, — вздыхает Листер. — Но что сделано, того не удастся миновать, и будущее должно было свершиться. Мои мемуары вплоть до похорон, собственно, более или менее окончены. От нас, можно сказать, ничто уже не зависит. Я полагаю, что некое событие произойдет в три часа пополуночи, так что приготовьтесь бодрствовать.
— А по-моему, все случится в шесть утра, на самом-самом рассвете, — говорит Элоиз.
— Очень возможно, ты и права, — говорит Листер. — У женщин в твоем положении чрезвычайно обостряется интуиция.
— Ой, как брыкается! — Элоиз оглаживает свой живот. — А знаете чего? Мне винограду хочется! Есть у нас виноград? Ну прям до смерти хочется! Готовить поднос, ему на чердак нести?
— Рано еще, — говорит Листер, глянув на круглолицые кухонные часы, — только десять минут седьмого. Складывайте вещи.
Окна людской смотрят на усыпанный гравием двор и дальше, на холодные горы, уже залитые ранними осенними сумерками. Темно-зеленый небольшой автомобиль припаркован у бокового входа. Слуги смотрят. Две женщины сидят в автомобиле, одна за рулем, другая на заднем сидении. Они не разговаривают. Некто высокий только что оставил сиденье рядом с водительским и прошел к парадной двери. Листер выжидает, пока зазвонит звонок, и тогда идет открывать. Молодой блондин с длинными локонами облачен в прекрасные белые меха, от которых как бы светится его розовая кожа. Манто ему доходит до сапог.
Листер, с помощью легкой улыбки одним ртом, дает понять, что отлично помнит гостя по прежним его визитам.
— Сэр? — говорит Листер.
— Баронесса? — говорит молодой человек тихо, явно не привыкнув понапрасну растрачивать свой голос.
— В отсутствии. Не угодно ли подождать. — Листер отступает в сторону, высвобождая вход.
— Да, мне назначено. А барон? Дома? — звучит тихий голос молодого человека.
— Мы ожидаем его к обеду, сэр. Вот-вот прибудет.
Листер принимает белое манто, взглядом оценивая качество и вид норки, подкладку, этикетку. С манто на локте Листер поворачивает налево, пересекает овальный холл, и молодой человек следует за ним. Листер ступает по рифленым плиткам tromp-l'oeil[2], молодой человек за ним. На госте лазоревый атласный пиджак с муаровыми лацканами потемнее, синие бархатные брюки, рубашка лилового атласа с очень высоким воротом, при белом галстуке, пронзенном аметистовой булавкой. Листер отворяет дверь, отступает в сторону. Молодой человек на ходу любезно бросает Листеру:
— На сей раз в левом наружном кармане, Листер.
— Благодарю вас, сэр, — говорит, ретируясь, Листер.
Он снова закрывает дверь и через весь овальный холл идет к другой двери. Отворяет ее, вешает белую норку на одну из вешалок, выстроенных в готовный ряд. Затем Листер ощупывает левый наружный карман манто, вытаскивает пухлый, узкий коричневый конверт, указательным пальцем поддевает пачку банкнот, на глаз прикидывает, заталкивает обратно и сует конверт в собственный карман где-то под белой курткой, на уровне сердца. Листер смотрится в зеркало над раковиной, отводит взгляд. Делает опрятный ряд свежих полотенец, помеченных литерой
Остальные слуги смолкают, когда входит Листер.
— Номер первый, — говорит Листер. — Надо сказать, с большой опаской шел навстречу смерти.
— Все это секс, — размышляет Элоиз.
Листер морщится:
— Запрещенное слово. Чтобы больше я от вас его не слышал.
— Получается, Виктор Пассера там ждет в библиотеке, — вздыхает Элоиз.
— Прекрасный принц. — Элинор разглядывает морковный сок, который приготовила с помощью блендера.
— Ни разу с ним не переспала, — объявляет Элоиз, — хотя имела шанец.
— Кто бы не имел? — бросает Пабло.
— За себя говори, — замечает Кловис.
— Поменьше слов, — приказывает Листер.
— Виктор Пассера не папочка, нет, — говорит Элоиз.
— Он вообще не по этому делу, — говорит Пабло.
— Ты, кстати, в курсе, — спрашивает Элинор племянника, — что две дамы ждут во дворе, в машине, которая доставила к нам гостя?
Листер кидает взгляд на окно, однако же идет к стенному шкафу. Осторожно, одну за другой вытаскивает бутылки-банки со всяческими заготовками: джин на тмине, ананас в анисовке, вишню в коньяке, джемы всех сортов; одни явно закатаны по-домашнему, другие, судя по формам и наклейкам, прибыли аж из магазина Фортнума и Мэйсона в Лондоне, от Джорджа в Нью-Йорке. Все это Листер бережно сгружает на буфет с помощью Элинор, тогда как остальные за ними наблюдают в траурном, очевидно, приличном случаю, молчании. Листер снимает высвобожденную полку. В стене за шкафом — сейф, и Листер медленно, торжественно открывает замок, но дверцу пока не трогает. Он требует самопишущее перо и в ожидании, когда Адриан, подручный повара, его доставит, вынимает из внутреннего кармана
