в частности: «Если бы у меня была вера, я бы остался с Региной». Эта формула, действительно, задает религиозный ключ к жизненной ситуации и жизненной проблеме. Ключ определяет, в чем жизненное задание: оно в том, чтобы найти и проторить путь к вере. Почти сразу же появляется и другая эквивалентная формула задания:
Итак, задание сформулировано, и дальше должно развертываться его исполнение. Исполнение осуществляется в написании текстов; всё дальнейшее творчество Кьеркегора и есть исполнение жизненного, экзистенциального задания. Это и есть жизнь, ушедшая внутрь. Основу исполнения составляют шесть главных текстов. Кьеркегор писал очень много, это была его форма существования, но из всего написанного выделяется серия из шести главных книг, которую я называю «Датский сериал». К этой серии мы вернемся, и я очень надеюсь, что успею отдельно охарактеризовать каждый из опусов этого сериала. Но сначала надо сказать, что при взгляде на всю серию в целом, мы замечаем в ней многие странности. Прежде чем описывать каждый отдельный опыт, следует указать общие, бросающиеся в глаза особенности всего их комплекса. Самых крупных странностей две.
Во-первых, все тексты выпущены под разными псевдонимами, а с некоторыми текстами связываются даже два-три вымышленных лица. Один называется редактором, другой называется лицом, к кому случайно попали тексты, а третий собственно автором, кому все приписано. Иногда в качестве издателя или редактора он все же указывает самого себя, как на старинных картинах художник порою пишет себя где- нибудь в незаметном уголке. Подобные ситуации очень любит рассматривать сегодняшнее сознание, и в философии, где это называется играми идентичности, и в филологии, где говорят о формах авторского дискурса, об авторской личности. Кьеркегор же дает нам один из первых, и весьма впечатляющих образцов этих специфических — тут даже скажем не игр, а скорее игрищ идентичности. Он создает некоторое пестрое
Другая особенность не менее существенна. Мы замечаем, что задание как будто исполнено и путь к открытости проложен уже в самом первом из текстов серии, знаменитом трактате «Или — или», который писался сразу после разрыва и был закончен еще в 1842 году. Казалось бы, уже там всё сделано, задание выполнено, но затем это же задание, пускай в других понятиях, в другой логике, опять исполняется во втором тексте, и так далее — во всех шести. Почему и зачем? Задание не меняется — найти путь к открытости, путь к самому себе, путь к вере. Но когда путь найден, сразу же начинает писаться другая книга, где вновь прокладывается путь к вере; хотя используются совсем другие понятия, другая логика, однако задание — в существенном, то же самое. Опять-таки и это — особенность характерная, важная, которую надо понять, прежде чем рассматривать отдельные опыты.
Однако прежде всего нам нужно описать до конца жизненную канву. Исполнение жизненного и творческого задания развертывается в непрерывном, интенсивном процессе с 1841 года и до 1850-го. В 1850 году выходит последнее из серии главных сочинений, «Упражнение в христианстве». И вслед за тем, в следующие годы у философа наконец происходит действительный перелом и прорыв к открытости, уже не только на письме, где он в каждой книге доказывал, что человек должен сделать себя открытым, а в самом существовании, в жизненной стратегии. После того как он написал эти шесть книг, он понемногу с великим трудом, с великой болью действительно становится открыт, и даром ему это не проходит. В его практической стратегии начинается трудный, мучительный выход в открытость, и он сразу же принимает форму конфликта, бунта. Против кого? Против церкви и духовенства, против институализованного христианства, которое он чем дальше, тем больше видел лишь фальшивым христианством, язычеством под внешностью христианства. Вскоре развертывается драматический или будет, наверно, правильнее сказать, трагический финал: кода жизненного пути, завершающая три стадии этого пути, им описанные и пройденные.
30 января 1854 года умирает предстоятель Датской церкви, епископ Мюнстер, с которым семья Кьеркегора была необычайно близка, который был духовным отцом отца Кьеркегора. Мюнстер бывал в их семействе, когда Кьеркегор был мальчиком, подростком. Отец его, как Кьеркегор выражался, воспитывал его на проповедях Мюнстера. 30 января этот человек умирает. На его погребении его преемник, епископ Мартенсен произносит речь, в которой, естественно, следует канонам пастырской риторики, приличествующей к событию, и, в частности, называет почившего «свидетелем истины». Кьеркегор, разумеется, присутствовал на этой траурной церемонии. Вернувшись домой, он садится и пишет за одну ночь длинную статью «Был ли епископ Мюнстер свидетелем истины?», где в прямых выражениях доказывает, что почившего нельзя было называть так, что никаким свидетелем истины он не был, а был лицемером и язычником, вовсе не христианином.
Этим и началась кода Кьеркегора. Он колебался и переживал весь 1854 год, однако все же решился. 18 декабря он публикует давно написанный текст — и с этого дня его внутренняя жизнь входит в теснейший и гибельный контакт с публичною жизнью. Текст резко нарушал все конвенции, не только правило «о мертвых или хорошо, или ничего». Помимо нарушения этого правила, весь Копенгаген знал, и чем был епископ Мюнстер в биографии Кьеркегора, и все сопутствующие обстоятельства. Копенгаген очень маленькая деревня даже и сегодня. И вслед за тем Кьеркегор начинает лихорадочную кампанию, он пишет десятки статей с самой острой критикой институционального христианства. Когда газета «Отечество» прекращает его печатать, он начинает выпускать за собственные средства листок со своими антицерковными речами. Выпустив десять номеров этого листка, он истратил практически все остававшиеся у него деньги. Он был зажиточным горожанином, получив от отца порядочное наследство, но он истратил его целиком, как и истратил самого себя целиком. 2 октября 1855 года он упал без сил на копенгагенской улице и 11 ноября 1855 года скончался. В предсмертные дни он был в полном сознании. К нему приходили, говорили, что, коль скоро он христианин — еще бы не христианин, всё это были внутрихристианские, как мы сегодня грубо скажем, разборки! — следует по-христиански подготовиться к исходу души, следует пред кончиной утвердить свое христианство. Но он сказал, что мог бы принять причастие никак не от священника, только от мирянина. Мирянин же, как мы понимаем, никак не мог подать причастие. Таково завершение жизненного пути, и, без сомнения, этот путь и есть главный субстрат мысли Кьеркегора.
Основу анализа этой мысли должно, очевидно, составлять последовательное изучение всех шести опытов «Датского сериала», шести версий философского пути к вере. Эти опыты — интереснейшие и необычайно разные философские тексты. Но, как мы уже говорили, прежде разбора отдельных текстов следует рассмотреть общие особенности философского дискурса Кьеркегора, зафиксировать его базовые структуры. Если мы их раскроем, то это, если не хватит времени, хотя бы отчасти заменит анализ текстов.
Главные наблюдения над философским мышлением Кьеркегора, будучи собраны воедино, резюмируются всего в две-три основные структурные особенности. Как человек, сочинивший синергийную антропологию, я ставлю из них на первое место, конечно,
