К концу обеда, — а он затянулся, — бабушка раззевалась.
— Умаяла старую дорога, — извинялась она, — вы на меня внимания не обращайте.
Художник предложил убрать со стола вместе — так и сделали, и вся работа: посуду помыли и расставили по местам, продукты спрятали в холодильник, стол вытерли, пол подмели — заняла каких-то пятнадцать минут. Полина Андреевна совалась помочь, но ее отстранили, и она ушла, зевая и продолжая извиняться, в комнату (ее от усталости даже пошатывало).
Трое вышли во двор.
— Пойдемте ко мне, — предложил Кубик. — Или, может, вы решили прогуляться?
— Я сперва пройдусь, — ответил Славик. — Я здесь сколько уже лет не был.
— Надо, надо вспомнить молодость, — согласился художник. — А после прошу ко мне.
Славик был в старых джинсах и без жокейки. Они с Нинкой пошли по улице. Шестичасовое солнце, все еще жаркое, било в глаза.
Только они сделали первые двадцать шагов, мимо проехал маленький мальчишка на большом велосипеде. Ехал он стоя, просунув правую ногу сквозь раму. Мальчишка все время оглядывался.
— Ну и во что вы здесь играете? — спросил Славик, провожая взглядом велосипедиста, напомнившего ему циркового наездника, который проделывает чудеса на скачущей лошади.
— Ого! — ответила Нинка. — Всю жизнь играть будешь, и всех игр не переиграешь!
— Ого! — ответил Славик. — Ого, как ты врешь!
Нинка остановилась.
— Я вру? Не веришь, да? Тогда считай!
Славик тоже остановился.
— Считаю.
— 'Баба, баба, дай огня!' — раз?
— Раз.
— 'Гуца-муца попугай!' — два? 'Охотники и гуси' — три? 'Выбивала' — четыре? 'Однорукий капитан' — пять? А салочки, а жмурки? А валяндбол? (Так Нинка и сказала: валяндбол). А палочка- выручалочка? А чехарда? А 'Черти бегали по школе'? А 'Коло-коло-стоп-точка'? Штук двадцать уже есть?
— Одиннадцать, — сказал Славик.
— Я тебе, если хочешь, целых сто насчитаю
— Нужны они мне! Это все девчоночьи игры.
— А что, если девчоночьи, так сразу и плохие? Мальчишки с нами тоже играют.
— Да? Играют? Вот в это? — И Славик, дразня, проговорил:
Он при этом подпрыгивал в такт считалке, а при слове 'мадам' прыгнул повыше, раскорячил ноги, скорчил рожу, будто выпил горькое лекарство, и, приземлившись, спросил:
— Скажешь, еще, что и мы в такие игры играем?
— А откуда ты знаешь считалку? Не играл бы, не знал бы! Ага! Ага! — Нинка, как и час назад, отскочила на шаг.
Славик выпрямился.
— Знаю, потому что память хорошая. Иду мимо девчонок, слышу ихние считалки и запоминаю. Я Пушкина чуть не всего знаю. Хочешь, прочитаю?
— Потом, — сказала Нинка, — не до Пушкина сейчас. Вон ребята к нам идут.
Навстречу им неторопливо шли четверо мальчишек. Тот кроха с велосипедом успел вернуться, он вел машину, как коня, за шею, и что-то горячо доказывал троим, показывая пальцем на Славика.
— Они драться любят, — предупредила Нинка.
— Не беспокойся, — ответил Славик, — я и сам… — Шаг он не замедлил, но с удовольствием шел бы потише, потому что ноги вдруг стали плохо его слушаться.
И вот две группы сблизились и остановились. Помолчали, разглядывая друг дружку. Старший из тройки, он был выше, начал так:
— Ты чего Нинку дразнишь? Думаешь, если городской, так тебе все можно?
Слова ответа выговорились сами собой:
— Ничего я не думаю. При чем тут го…
— Думает, думает! — закричал велосипедист. — Подержи, — он подвинул велосипед соседу. — Он вот так ее дразнил! — Встал раскорякой, скорчил рожу и попрыгал — короче, повторил Славика. — Вот как он Нинку дразнил!
Двое, глянув на позу велосипедиста, — а тот еще и приврал, высунул язык, — перевели суровые взгляды на Славика.
Нинка вышла вперед.
— Никого он не дразнил, — сказала она. — Ты, Юрчик, всегда все путаешь. Он мне показывал, как в одну игру играют.
— Я путаю?! — заверещал велосипедист Юрчик, закрыв глаза, как певец, который берет высокую ноту. — Я путаю?! Я специально на него смотрел! Он тебя дразнил, а ты злилась — я на тебя тоже специально смотрел! Он, знаете, в какой фуре сюда приехал? — Юрчик повернулся к товарищам. — вот в какой! — И показал рукой величину примерно полуметрового козырька. — Он думает, что если он городской, так ему все можно! — горько заключил Юрчик и с надеждой посмотрел на троих, обдумывающих эту сложную ситуацию.
— Только попробуй, Генка, — предупредила старшего Нинка. — Я твоей маме все расскажу. А ты, Юрчик, только подзуживать и умеешь!
Женская защита Славика устыдила, и он решил высказаться, несмотря ни на что.
— Уже и по улице нульзя пройти. — Но собственный голос показался ему незнакомым, и он сделал его погромче: — Подумаешь, хозяева!
— Хозяева, — немедленно подхватил Генка. — Хозяева. А ты думал, кто?
— Если хозяева, — рисковал и дальше Славик, — почему у вас мусора везде столько? — Он показал на грязный ком оберточной бумаги в канаве, разбитую бутылку и пустую сигаретную пачку.
Генка посмотрел на мусор и не остался в долгу:
— Потому что его такие, как ты, бросают!
— Он нас еще учит! — снова заверещал Юрчик, от возбуждения раскачивая велосипед. — Вы слышите — он нас учит!
Старший на этот раз подстрекателя Юрчика послушался и сделал шаг вперед.
Славик отступил, но предупредил:
— Я знаю каратэ, так что поосторожнее.
Генка не испугался и сделал еще шаг.
Славик снова отступил, согнулся и выставил руки так, как он видел у Брюса Ли по телевидению.
— Каратист, — добавил он, — один с семерыми может справиться.
— Дай ему раза, Генка! — завопил Юрчик. — Дай ему раза!
Нинка бросилась на Генку, вслепую молотя его кулачками.
— Фулюган! — кричала она. — Бандит! Он же в гости к нам приехал! А ты на него драться!
Генка стал отступать.
