надо юбилейную медаль. Спал всегда в подъездах или на крышке отопления во дворе. В эту зиму умер бы, наверно. Я его омолодил, он носился по двору как бешеный. Старики удивлялись, говорили, что на нем, должно быть, кто-то новое лекарство испробовал и не признается. Нам бы, говорили, такое. Узнать бы кто. Я, конечно, помалкивал. Потом он исчез, унесся куда-то.
— А больше ты ни на ком, не дай бог, прибор не пробовал?
— Пока боюсь. Мало ли что может получиться.
— Что ж, правильно. — Кубик осторожно положил молстар на стол. — Так, значит, мы их видели? Питю, Молека, Грипу…
— Щипана, Вьюру, Пигоря, Садима…
— Вуслана, Кромана… И ты был на острове Пасхи?
— Честное слово, дядя Витя! Только недолго. Но каменную голову видел и даже потрогал. Шершавая и вся в зеленых лишаях.
— Да-а… — только и сказал Кубик. — А увидим ли мы их еще раз?
— Ребят больше ни за что не отпустят. Вы что, взрослых не знаете?
— Знаю, Славик. Эта, не лучшая половина человечества, мне хорошо известна. Главное ее качество — предсказуемость действий. В отличие от вас. Тебя, кстати, как ко мне отпустили?
— Я сказал, что в кино иду. У нас кинотеатр напротив дома.
— Все мужики вруны, сказала бы Нинка.
— И обманщики, — добавил Славик.
— И тот, кто им поверит, — ну прямо полоумный, — закончил Кубик.
— Рази можно им доверять, мужикам-то?
Оба, сыграв Нинку, дружно посмеялись. Славик почувствовал, что стало теплее — и не только от чая.
Такие наступают времена
В этот момент раздался стук в окно. Кубик даже не обернулся.
— Голубь, — сказал он. — Повадился ко мне один, стучит в стекло. Я открываю окно, а он не влетает пока. Может, приручу в конце концов? Всё думаю — вдруг чья-то знакомая душа?
— Это не голубь, дядя Витя, — возразил Славик, сидевший лицом к окну. — Это не голубь, это совсем другое…
Кубик глянул на Славика. Тот был бледен.
Тогда обернулся к окну художник. Все окно был густо падающий снег, но перед самым стеклом раскачивалась гибкая лестница, на которой стоял маленький человечек в костюме астронавта. Он махал рукой и что-то кричал сидящим в комнате.
Кубик бросился к окну, открыл его, впустил холодную волну и втянул лестницу. Астронавт спрыгнул на подоконник, стянул шлем и сказал:
— Привет! Мы снова к вам!
Это был Питя!
— Привет! — заорал Славик. — Как…
Питя поднял руку.
— Ни слова больше. — Голос его был суров, а тон — непререкаем. — Одевайтесь, собирайтесь — летим!
— Но… — начал было Кубик.
— Я же сказал, — так же сурово оборвал его малыш, — ни слова! Вы ведь наши друзья?
— Друзья! — за обоих ответил Славик.
— Тогда — собирайтесь! На нашей планете беда. Мы все можем погибнуть!
Славик бросился в прихожую.
Кубик же растерялся. Он сунулся было, сам не зная зачем, в один угол комнаты, в другой, потом спросил:
— Э-э… как именно собираться?
— Оружие у тебя есть?
— Оружие? — удивился Кубик. — Удивился-то удивился, но взгляд его сам собой поднялся к ковру над диваном, на котором висела парадная, скорее всего, (роскошная) шпага какого-то древнего генерала и два дуэльных пистолета. Кубик когда-то начал коллекционировать старое оружие, но на этом, подаренном друзьями, остановился.
— Только это, — сказал он, показывая рукой на ковер. — Шпага и пистолеты..
— Прекрасно! — одобрил Питя. — Оно боеспособно?
— Хм, — ответил художник. — Это оружие использовалось сто и более лет назад. Им воевали наши предки.
— Но какое-то из них можно еще пустить в ход?
Кубик снял с гвоздя пистолет. Погладил ствол, зачем-то дунул в него.
— Не думаю. Эта штука, если из нее выстрелить, может разлететься у меня в руках.
— Все равно заряжай! — скомандовал Питя. — Там посмотрим.
— Мне нечем! — воскликнул Кубик. — Я давно уже не охотник, ни жаканов, ни дроби у меня нет. Впрочем, где-то, по-моему, еще валяются два-три патрона, насколько я помню, без дроби.
— Так найди их, — сухо распорядился Питя.
Кубик, ошарашенный всем происходящим, подчинился. Он пошел в кухню и стал там, в нише, передвигать кастрюли и крышки.
— Что у вас случилось? — крикнул из прихожей Славик.
— На нас напали, — коротко ответил Питя. — С соседней планеты. Наслали на нас огромных, с Кубика, роботов. Они крушат наши города и сжигают леса и поля. И никакое наше оружие их не берет. Все наши люди убежали в горы и попрятались там в пещеры…
— Говори громче! — крикнул из кухни художник.
— Если этих роботов не остановить, планета превратится в пустыню. Тогда соседи засеют ее своими злаками и семенами лесов, заселят своими людьми.
Из кухни появился Кубик с двумя патронами в руках.
— Вот все, что у меня есть против этих роботов, — сказал он. — Патроны без дроби, только с порохом.
— А кто они, ваши соседи? — спросил Славик. Он надел уже кроссовки, в его руках была куртка. Пятиклассник, судя по всему, был готов к полету на Кукурбиту.
— Они выше нас ростом. Ну… — Питя посмотрел вокруг, подыскивая предмет для сравнения. — Ну… Кубику чуть выше пояса. А их роботы — с него. Что ты медлишь? — прикрикнул он на художника. — Заряжай пистолеты порохом!
— Как прикажешь, — покорно вымолвил Кубик и принялся за дело. То, что происходило в его квартире, ему, наверно, все еще казалось чем-то несерьезным, игрой, которая вот-вот прекратится. Ладно, он поиграет немного, но потом остановится.
Художник прочистил ствол пистолета от пыли, намотав на кончик кисти вату. Проверил курки и кремни в них. Откупорил патроны, засыпал порох в дула. Заткнул свежей ватой и уплотнил пыжи, насколько это было возможно сделать кистью. Часть пороха он оставил в патроне на затравку и тоже заткнул его ватой.
На то время, пока художник заряжал пистолеты, Питя замолчал, глазея на Кубикову мужскую работу, потом вдруг вспомнил, что не окончил рассказ.
–..Но сами они — я имею в виду наших соседей — в бой не пошли, потому что боятся наших снолучей и другого оружия, рассчитанного на живых существ, а послали роботов, которых сделали специально, чтобы захватить нашу планету…
Кубик, слушая Питю, расхаживал по комнате, по-ковбойски поигрывая пистолетами, — игра
