время Ибрагим пошел зигзагами вдоль границы, внимательно глядя себе под ноги. Внезапно он остановился и махнул рукой пареньку, подзывая его. Он напал на следы — небольшие ямки от копыт мула и неясные отпечатки резиновых постол. Опустившись на одно колено, Ибрагим осмотрел их, задумчиво поднялся, отошел назад и снова склонился над следами. Паренек не сводил с него глаз.
— В чем дело? — спросил он. — Здесь шли трое.
— Стало быть, его заставили идти.
— Нет, мул был опять тяжело нагружен. Смотри, как глубоко ушли копыта в рыхлую землю. Много поклажи было у твоего геолога?
— Рюкзак, маленькая палатка, молоток, сумка.
— А мул навьючен порядком Он тоже был, в постолах?
— Почему же в постолах? В ботинках.
— А потому, что третий тоже был в постолах. Плохо дело!
Паренек смотрел на него выжидательно.
— Деньги у него с собой были? — неожиданно задал новый вопрос Ибрагим.
— Что-то не заметил.
— Зачем же его тогда уволокли через границу? Ты как думаешь, а?
— Не знаю, — ответил паренек и тоже задумался.
Ибрагим снова пошел по следам, которые вывели их из леса к поросшему травой холму.
— Здесь они не таились. Шагали прямо. Знали, что их ждут.
— Почему ты так думаешь? — удивился паренек.
— Если б они не торопились, то шли бы лесом, а не гнали нагруженного мула по холму. А раз выбрали холм, значит, знали, что их ждут.
— Может, за ними гнались?
— Тогда уж им совсем ни к чему переть напрямик. Холм-то отовсюду видать.
Они поднялись на гребень, тянувшийся довольно далеко. Горизонт перед ними расширился.
Вдруг Ибрагим бросился ничком на землю.
— Ложись! — крикнул он пареньку.
— Зачем? — спросил тот и лег, не дожидаясь ответа.
— Плохо дело, — заметил Ибрагим немного погодя.
— А я ничего не вижу, — сказал паренек.
— Ты, может, и не видишь, зато тебя видно так, что лучше и не надо.
Солнце поднялось над горизонтом. Трава стряхивала с себя ночную росу, и она стекала по стебелькам, блестя мелкими слезинками.
— Дальше все голый холм, — недовольно покачал головой Ибрагим. — Напрямик идти нельзя.
— Нельзя, — согласился с ним паренек. — Что же делать?
Ибрагим огляделся по сторонам и пополз назад. Паренек последовал за ним. Когда вершина холма заслонила горизонт, они поднялись и быстро направились к лесу, росшему у его подножия. Паренек то и дело оборачивался назад и с грустью смотрел туда, где они обнаружили следы. Очутившись в лесу, Ибрагим не стал забираться вглубь, а двинулся вдоль опушки.
Начало припекать, когда они вышли к цепи обнаженных горных вершин. Ибрагим начал карабкаться вверх по осыпи между двумя каменными скатами. Паренек лез за ним, опираясь на топор.
— Куда мы идем? — крикнул он.
Ибрагим не ответил. Он добрался доверху, прижался к скале и осторожно высунул голову, чтобы посмотреть, что делается впереди. Паренек дополз до него и пристроился рядом.
Перед ними, насколько хватал глаз, тянулись зеленые возвышения, кое-где между ними темнел лес.
— Смотри-ка, дым! — воскликнул паренек.
— Где? — повернул к нему голову Ибрагим.
— Вон там, на той вершине, возле леса!
Ибрагим приставил козырьком руку к глазам и посмотрел в ту сторону. Потом решительно произнес:
— Они.
— Может, пастухи?
— Это мы сейчас посмотрим, — задумчиво сказал Ибрагим и скользнул вниз по осыпи. Паренек спустился за ним.
Они снова пошли лесом.
К полудню оба лежали среди зарослей, в нескольких стах метрах от костра, дым от которого заметили издалека. Место, где они укрылись, находилось на возвышении, и они могли беспрепятственно за всем наблюдать. Ибрагим отломал две ветки попушистее, накрыл одной голову паренька, а другой — свою. Паренек лежал на животе, опираясь подбородком на сложенные руки. Топор он положил перед собой. Ибрагим устроился на боку, чтобы не беспокоить раны. Дуло его ружья было направлено на костер и слегка приподнято кверху, чтобы туда не набилась земля.
Паренек, нетерпеливо шнырявший глазами по сторонам, взволнованно воскликнул:
— Смотри, у них и палатка есть!
— Вижу, — откликнулся Ибрагим.
За костром простиралась довольно широкая поляна, на краю которой, возле леса, белела палатка.
— Они? — спросил паренек.
— Не знаю, — ответил Ибрагим.
— О чем ты думаешь?
— Не видно ни Незифа, ни Лимана.
— Геолога тоже там нет.
Солнце палило нещадно. Паренек почувствовал, как за воротник ему стекает пот, и заворочался. Ибрагим лежал неподвижно.
— Давай вернемся и пойдем по следам, — предложил паренек.
Ибрагим не ответил.
— Ну давай, — понизив голос, настаивал паренек. — Они, может расправляются с ним сейчас, а мы тут отлеживаемся.
— Да уймись ты и лежи спокойно! — приказал ему Ибрагим.
Паренек с недовольным видом снова начал смотреть в сторону костра. И вдруг тихо сказал:
— Глянь-ка, мой мул! Видишь?
Из-за палатки показался мул. Он медленно переступал ногами, пощипывая траву. Люди у костра задвигались.
— Молчи!
Ибрагим придавил голову паренька к траве. В нос ему ударил запах земли, корней и зелени. Он высвободил голову и снова впился взглядом в палатку.
— Мул тут. А где же геолог?
Из ложбинки, где горел костер, выскочил человек, пересек поляну, взял мула за повод и подвел его к группе людей. Там его оседлали, навьючили на него разные мешки, привязали к седлу два ящика и повели куда-то вниз.
— Эх, увели моего мула! — вздохнул паренек.
— За провизией пошли. Вернутся.
— А геолог-то пропал! Убили, не иначе, — с отчаянием сказал паренек.
— Хватит ныть! — сердито заметил Ибрагим.
— Вот что: я проберусь лесом к палатке и посмотрю, что там, — предложил паренек.
— Заметят тебя, и тогда — все, пиши пропало.
— Что же, так и сидеть, сложа руки?
На этот вопрос он не получил ответа.
Низенький человек, сидевший у костра, подошел к палатке, заглянул в нее и вернулся. Разостлал на
