запонка? Объясните пожалуйста все по порядку.
- Под дуру косишь? - моя собеседница неприятно улыбнулась. - Ну что ж - твое дело! А мое дело тебя предупредить, что если ты вовремя не остановишься, я тебя просто убью. Ты ничего не сделаешь ни ему, ни мне, и денег, естественно, не получишь. Во-первых, твоя запонка - ничего не доказывает, это никакая не улика, а во-вторых, можно запросто определить, что письмо написано тобой и доказать факт попытки вымогательства... Не на ту ты нарвалась: я с такими как ты, слава богу, уже знаю, как общаться.
- Но я, действительно, ничего не понимаю!
- Значит, продолжаешь? - она машинально поправила золотое кольцо на среднем пальце и, перехватив мой взгляд, усмехнулась. - Ну-ну, давай!.. Пару дней тебе на раздумья о том, что чужие вещи лучше бы вовремя возвращать хозяевам, а потом я начинаю действовать. Я такие улики, дорогуша, в ответ состряпаю, что тебя не только за убийство - за терроризм с бандитизмом посадят! Надо же, какая шустрая выискалась! Только не на тех напала... А к Толе на три километра подходить не смей - глотку перегрызу!
Я не сомневалась в том, что госпожа Шайдюк сдержит обещание, только вот не понимала, что же мне теперь делать. Жалкие попытки прояснить ситуацию только усиливали её раздражение. Не подходить к 'Толе'? Так ради ж Бога! С превеликим удовольствием! А вот вернуть запонку, которую я не брала? С этим уже посложнее.
Супруга Анатолия Львовича, тем временем, поправила на плече ремень сумочки, обогнула меня осторожно, но торопливо, как большую зловонную лужу, и быстро направилась к автобусной остановке. Леха же отлепился от карусельки и, наоборот, поспешил ко мне.
- Ну, а это что бы такое значило? - в его нарочито веселом голосе явственно слышалась тревога. - Такое ощущение, что ты уже с половиной Михайловска перезнакомилась. Что за баба? О чем вы с ней говорили?
- О том, что я, оказывается, не только маньяк, но ещё и автор анонимных вымогательских писем, о том, что я ворую чужие запонки, и скоро меня посадят за бандитизм и терроризм.
- А кто из вас двоих чокнутый? - совершенно серьезно осведомился Митрошкин. И я честно ответила:
- Не знаю...
Глава четвертая, в которой Леха иронизирует над психологией маньяков, а Виктория Павловна личным примером доказывает, что любопытство - не порок, а очень даже полезная вещь.
Мы сидели на разложенном диване в Лехиной комнате и пили чай с вишневым вареньем. Точнее Леха время от времени прикладывался к чашке, а я только нервно обгрызала ногти, периодически с ужасом смотрела на то, что от них осталось, и тяжко, прерывисто вздыхала.
- Ну что ты, как старая умирающая обезьяна? - со всей нежностью, на которую был способен, спросил, наконец, Митрошкин. - И вздыхаешь, и вздыхаешь. И стонешь, и стонешь! Гагара, тоже мне... Что случилось? Ничего не случилось! Даже наоборот: теперь у нас есть версия.
- Целая куча версий, - я хотела просто прислониться к стене, но не рассчитала и больно стукнулась затылком.
- Да! Целая куча. Зря ты, кстати, иронизируешь... Эта баба явилась к нам просто как какой-то подарок судьбы.
- Ага! Сувенир этакий - бронзовая лошадь с крыльями. Посмотреть можно, а в хозяйстве не используешь... Не приду же я в милицию и не скажу: 'А вот как раз после нашего с вами разговора, ко мне на улице подошла жена врача из профилактория и сообщила множество интересных вещей! Представляете, какое приятное совпадение? Так что я теперь не подозреваемая, меня отпустите с миром, а её поймайте'?
- Нет, ну так конечно не придешь и не скажешь, - Леха снова отхлебнул чай и со стуком поставил чашку на стол, - но, вообще-то, ситуация вырисовывается более чем интересная. Что мы имеем? Пропавшую запонку предмет мужского гардероба, причем гардероба парадно-выходного. Запонку, вероятно, принадлежащую вашему Анатолию Львовичу.
- Мне кажется, я эти запонки даже помню, - я отползла от стены и опустила ноги с дивана. - У него пиджак на вешалке за дверью висел. Пиджак был такой черный с мелкими 'искорками', а запонки с янтарем. Только мы их, к сожалению, не имеем, и за это против меня через пару дней обещали развернуть целую военную кампанию.
- Да ничего она не развернет, она больше тебя боится, вот и огрызается... Давай рассуждать дальше. Кто-то находит эту запонку и отправляет Шайдюкам анонимное письмо с предложением этот самый предмет гардероба выкупить. Почему им это предложение может быть интересно? Потому что запонка найдена в подозрительном месте. В Рождественскую ночь Анатолий Львович надевает парадный пиджак с запонками и отправляется вместе с супругой и коллегами встречать праздник, и в эту же ночь убивают Галину Александровну Баранову. По идее, господин Шайдюк должен весь вечер сидеть в актовом зале и пить водку, но, возможно, он зачем-то возвращается в профилакторий и там одну запонку теряет. Косвенное подтверждение этому мы находим в словах его жены о том, что она состряпает улики 'в ответ', и тогда тебе будет грозить обвинение не то что в убийстве - в терроризме с бандитизмом!
- Весело, просто обхохотаться!
- Причем тут 'весело'? Ты лучше ищи, что нелогично! Спорь со мной, давай!
- Ну, хорошо, - я уныло потеребила край клетчатого пледа, - давай спорить... Что доказывает потерянная запонка? Только то, что её потеряли. Да он мог обронить её ещё до того, как ушел на этот банкет! Какое-то слишком шаткое основание для шантажа: ну упала, закатилась куда-нибудь под плинтус, ну сразу не нашли... 'Ах, вы нашли, драгоценный шантажист? Ну, спасибо вам. Верните вещичку и до свидания!'
- Ничего не шаткое! - Митрошкин шмыгнул носом и ногой отодвинул от себя сервировочный столик с двумя чашками и пустой вазочкой из-под варенья. - Нормальное основание. В самый раз. Тут главное дело - реакция 'клиента'. Это мы предполагаем, что кто-то просто нашел запонку, а может этот 'кто-то' видел или слышал 'что-то' более конкретное? 'Клиент' знает, что рыльце у него в пушку и, естественно, боится, что его алиби или, наоборот, отсутствие оного, заинтересует милицию. 'Клиент' умный, он не хочет лишний раз привлекать к себе внимание...
Бедное мое сердечко тревожно заныло. Алиса, Алиса, Алиса... Причем здесь Алиса? Да ни при чем!.. И все-таки она ведь тоже не хотела привлекать к себе внимание, она просила не говорить об этой бутылке...
- ...Если жена Шайдюка задергалась, значит, есть из-за чего дергаться. Значит, они чего-то боятся, значит, им есть что скрывать.
- То есть, ты предполагаешь, что наш Анатолий Львович вернулся ночью в профилакторий, грохнул Галину Александровну и потерял запонку? А кто-то эту запонку нашел и стал его шантажировать?
- Я ничего не утверждаю, но, вообще-то, получилось бы красиво! Вот вам, пожалуйста, и близкий знакомый, занимающий важную должность в профилактории, вот вам и объяснение того, что этот знакомый так и не нашелся.
- Значит, в 'маньячестве' ты ему все-таки отказываешь?
- Почему отказываю? Пусть будет маньяком. На здоровье! Что, у маньяка не может быть знакомой пожилой женщины?.. Кстати, обоих убитых врачей ваш Шайдюк, наверняка, знал. С бабами с этими, правда, сложнее. Ну, с той, которую в подъезде грохнули, и с той, которая на хлебозаводе работала.
- Слушай.., - я провела ладонью по лбу и на секунду прикрыла глаза, мне сейчас одна идея в голову пришла. Она, правда, тоже из разряда чистых теорий, но все равно... Это по поводу знаков, которые убийца оставляет. Помнишь 'съедобное-несъедобное'?
Леха кивнул.
- Хорошо, что помнишь! А теперь подумай: первое, третье и пятое убийство - картошка, семечки, виноград! Первое, третье - врачи, четвертое совершено в больнице! Анатолий Львович - врач.
