однажды она уже пережила потерю. Уже выжила, выкарабкалась, а её ударили опять.
Утром она даже смогла усмехнуться, глядя на отекшую, страшную бабу в зеркале. Усмехнуться и сказать себе: 'Приплыли!' Действительно, 'приплыли'. Потому что на месте сознательно разрушенной семейной сказочки, продуманной тщательно, вплоть до розового кафеля в туалете и утренних завтраков из йогуртов и мюслей, ничего нового построить уже нельзя.
Нет, можно, конечно, по осколочкам собрать старую. Позвать Мишу. Он придет. Пообижается непременно, заставит рухнуть на колени и покаяться, но придет. Только вот зачем? Пусть лучше останутся три счастливые пары: Вадим со своей 'воспитанной девушкой', Шумильский, не виноватый в своих ангельских кудрях, толстой заднице и в том, что его приучили бережно относиться к бензину, - со своей обидой, и она - со своей пустой коньячной бутылкой. Которую потом можно будет заменить на полную. Или на кактусовую оранжерею на окне, или на котенка в прихожей, или на комплект спиц для вязания. А ещё можно собирать марки и разводить волнистых попугайчиков...
В общем, Алла кое-как оделась и поехала в клинику. Толкнула стеклянные двери, прошла мимо приемного покоя и поднялась на второй этаж только за тем, чтобы понять, что карусель больше не крутится. Она никому на этом свете не нужна, уже вторая мерзкая стерва отняла у неё Вадима, а девочка, рожденная семьдесят два часа назад Олесей Кузнецовой умерла...
...В дверь позвонили. Она с трудом поднялась с дивана, бросила быстрый взгляд на мертвый телефон, взяла со стола стакан и направилась на кухню. Там поставила стакан в раковину и только потом поплелась открывать.
За дверью стоял незнакомый темноволосый мужчина в зеленой футболке и черных джинсах.
Алла почему-то не удивилась. Просто спросила:
- Вы кто?
Он так же просто ответил:
- Следователь областной прокуратуры Щурок Андрей Михайлович. А вы Алла Леонидовна Денисова?
Она кивнула. Он вежливо поинтересовался:
- Можно войти?
Алла быстро глянула на часы, подумала, что все ужасно нелепо и дешево, как в провинциальной оперетте. Звонок Вадима: 'Я все знаю. Не отпирайся. И Лиля все знает'. Потом визит следователя, больше похожего на выпускника какого-нибудь Суриковского училища.
Пожала плечами:
- Проходите. Не могу же я вас выгнать? Правильно?
Он прошел в комнату, не разуваясь. Сел на диван, посмотрел на неё ожидающе. Она опустилась в кресло напротив. Выдержав паузу, спросила:
- Ну, и что бы вы хотели услышать?
Гость завел старую и долгую песню:
- Следствие располагает данными о том...
- Короче! Спрашивайте, пока я готова отвечать.
Он явно удивился, но сразу же взял себя в руки:
- Были ли вы знакомы с Олесей Викторовной Кузнецовой и её мужем, гражданином Великобритании Тимом Райдером?
Алла кивнула:
- Да... Более того, я организовала их убийство.
Следователь сначала побледнел, потом позеленел. Ужаснулся, наверное, бедненький, ссобразив, что не взял с собой диктофон или что-нибудь в этом духе. Переспросил:
- Вы?..
Она почувствовала, как вместе с тошнотой к горлу подкатывает ярость:
- Да, я. Вы что, глухой?.. Тим Райдер обратился ко мне с просьбой найти ребенка для удочерения и изобразить это так, будто девочка, на самом деле, дочь Олеси. Я сначала обозвала его сумасшедшим, а потом поняла, что он серьезно. Ну, и объяснила, что все это не так просто, особенно для иностранцев. Он тогда вспомнил свою первую жену, которая до сих пор живет в России: мол, может быть, как-нибудь оформить документы через нее. Я второй раз сказала ему, что он ненормальный, и что так дела не делаются...
- То есть, Наталью Слюсареву вы тоже знали?
- Познакомилась. Заочно. И, вообще, не нужно меня перебивать!.. Сказала, что подумаю, потом поняла, что это - мой шанс. Нагородила всякой чепухи, что это - подсудное дело, по сути, кража ребенка. Но пообещала, что помогу. Райдер должен был вернуться в Россию через месяц...
... Он должен был вернуться в Россию через месяц, но уже вместе с Олесей. Алла пообещала, что к этому времени непременно найдет ребенка. Что это был за месяц, она предпочитала не вспоминать.
На следующий же день после разговора с Тимом Райдером она пошла в гости к Вадиму и долго смотрела на его очкастую жену, играющую с девочкой. Алла думала о том, как её убьет. Эта хитрая стерва заслуживала большего, чем просто удар топором по голове. Слишком просто, слишком быстро, слишком легко для нее. Пятнадцать лет в колонии строгого режима устраивали Аллу гораздо больше. Вонючие нары, грязные телогрейки, пьяные лесбиянки и растоптанные очки. Почему-то больше всего ей нравилось представлять, как милицейский каблук раздавит в мелкое крошево эти глупые, выпуклые стекла.
Потом был разговор с Одним Человеком. Она называла его просто на 'вы', не употребляя ни имени, ни фамилии. У его жены фамилия была. Было имя и была история родов. А так же история болезни двух мальчиков-близняшек, которые по несколько минут каждый пребывали в состоянии клинической смерти. Когда Алла, наконец, поняла, что ребятишки выживут, она упала в обморок от усталости. А Один Человек принес ей охапку из ста роз и сказал:
- Проси, что хочешь. Хочешь квартиру - будет квартира. Хочешь машину будет машина. Если кто тебя обидит - тот не жилец. Я теперь твой должник на всю жизнь.
Обычно она стеснялась напоминать о долгах, но в этот раз напомнила. Пришла и сказала:
- У меня есть враг. Два врага. И они не должны жить, но убить их должен совершенно определенный человек.
Один Человек вообще уже давно сам не убивал никого. Он, помедлив, кивнул и попросил:
- Объясни.
Алла объяснила. Убийца должен быть маленького, женского роста. Он должен надеть мужские ботинки большего размера и оставить несколько следов с широко развернутыми ступнями. С нарочито широко развернутыми! Он должен стараться делать большие шаги. Он должен оставить на теле женщины длинный черный волос - вот этот. (Волос снятый с расчески Лили она принесла в стерильном пластиковом пакете).
Один Человек одобрительно усмехался. Он понимал, зачем эти хитрости: должно создаться впечатление, что женщина старательно инсценирует мужские следы. Но он ещё не знал, что одним из трупов станет англичанин. А когда узнал - потемнел лицом.
- Вы - мой должник, - холодея напомнила она.
Он хрустнул пальцами, закурил и снова кивнул.
Тогда Алла продолжила. Она объяснила, что англичанин должен быть убит вечером, а его жена на следующие сутки (Обязательно!), что её левой (левой!) рукой нужно нарисовать на земле львенка в телевизоре и подписать 'ЛЕВ'.
- Пусть тот, кто это сделает, возьмет её руку в свою левую. Тогда получатся дрожащие линии - непривычный леворучный почерк - то, что надо. Там эксперты умные, они определят.
Один Человек слушал и смотрел на неё все более странно. А потом спросил:
- Слушай, а чего ты во врачихи пошла?
Алла не ответила. Ей было не до разговоров о морали и нравственности. Ей обещали сделать дело, но место должна была обеспечить она. К счастью, подруга Лили - эта самая Марина, оказалась на редкость болтливой. Уже ко второй встрече Алла знала, что бывшего Лилиного любовника зовут Валерий Киселев, и что Лиля частенько бывала на даче в сорока минутах езды от Москвы.
Второй удачей было то, что Киселев успел жениться. Дальше пошло по накатанной. Разговоры с
