раздавлен тушей гориллы. Да, верно, Виллис зашила крестик в мой платок… в последний вечер, когда проверяла наше боевое снаряжение. Она сказала: 'Ничего не бойтесь, силовые установки выдержат'. А потом: 'Никогда бы не подумала, что вам придется так плохо…' А позже еще: 'Эрт, мы существа с непредсказуемыми возможностями. Нельзя допустить, чтобы хоть малейшая тень, сон или стремление отдалили вас от Талестры…' В тот момент я должен был обнять ее и закричать… Но не сделал этого. А теперь слишком поздно. 'Виллис, я сейчас умру. Мои губы уже мертвы. И все же я вас целую и думаю о вас'.
Лифт поднимается на поверхность Сигмы. Тусклое небо. Ветви деревьев. Дверь подъемника- катафалка внезапно открывается и их выталкивают наружу. Эрт чувствует, как его нога погружается в рыхлый перегной.
Перед ними пустынный четырехугольник. Пожар или рассвет окрашивает горизонт в алые тона. В глубине виднеются три столба. Сириянин рушится на землю.
Свободный воздух Сигмы мягок и свеж, как струя холодной воды.
Свободный воздух…
Вдруг он улавливает звенящий, задыхающийся голос:
'Сосредоточьтесь, Эрт! Думайте о бегстве, о свободе! О том, как вы будете действовать, чтобы оказаться в интерплане, в субпространстве. Да, знаю, вас заставляли принимать наркотики, ваши возможности ограничены, но вам помогут, Эрт! Кто? Да мы все! И я прежде всего. Вы меня не узнаете? Я Виллис… Я вас умоляю, Эрт, думайте о нас, думайте обо мне!'
— Ну что же, — говорит главный надсмотрщик, — приступим, мальчики?
Сириянина приходится нести на руках. Он уже понемногу рассыпается.
Их привязывают к столбам. Шершавые веревки. Они существуют. Священник протягивает предмет, похожий на веточку коралла.
'Эрт, покиньте этот мир. Он не существует. Идите к нам. Вас зовут, вам помогут…'
— Нет, не надо завязывать глаза, — говорит Эрт.
— Не'нд, — подтверждает горилла.
У сириянина нет глаз. Охранники занимают свои позиции.
Дезинтеграторы взмывают в воздух.
— Да здравствует Венера! — ревет горилла. Потом тихий-тихий голос: 'Да здравствует Земля!'
— … Земля Мутантов…
'Этот мир не существует, есть только вы и я. Я зову вас. Я люблю вас, Эрт!'
Залп.
Через несколько секунд пастору становится дурно. Арктурианский прокурор кряхтит в углу площадки: завтра, нет, сегодня, он подает в отставку.
— Странно, — говорит главный надсмотрщик, рассматривая черный контур, отпечатавшийся на земле. — Мне казалось, что столбов было три.
Раздаются только два удара.
