Изъятый флакон с веществом был отправлен на экспертизу — дело долгое, но я был уверен, что это именно та замочная отрава, продукт отечественных высоких технологий.
— Ну что, Пистон, колись, — сказал я, разглядывая Пистона, который морду имел разбитую и угрюмую.
— А зачем? — нагло осведомился он.
Он принадлежал к типу людей, к которым наглость возвращается моментально, как только их перестают пороть батогами.
— Чистосердечное признание облегчает наказание, — срифмовал я. — Меньше получишь.
— Сказки.
— Зря ты так думаешь.
— Заливай, — еще более нахально ухмыльнулся он.
— Ты прав. Придется тебя отпустить, Пистон.
— Как это? — удивленно посмотрел он на меня, потом усмехнулся — мол, мели, Емеля.
— Вот получу экспертизу, что во флаконе была отрава, от которой образовывался порченый героин. Пошлю бумагу Моджахеду. Думаю, он тебя встретит прямо у этих негостеприимных стен. Я отвернусь, когда он тебе машину подаст.
— Вы не имеете права!
— Имею. Я добрый. Я гуманист. Я не могу тебя долго держать взаперти. Сердце разрывается… Пистон, я не вру. Я правда это сделаю. Этот басмач с тебя живого шкуру сдерет. Ты долго умирать будешь.
Постепенно Пистон въезжал в серьезность ситуации. И бледнел. Бледнел… Потом спросил:
— Что я должен?
— Ты работал на Моджахеда… А еще на кого?
— Ни на кого больше.
— Брось.
— На Малюту…
— И Малюта хотел вытеснить таджика и его товар с рынка. Что еще хотел? Скупить «белый» по дешевке — героин-то порченый, — произнес я.
— Угу, — угрюмо кивнул Пистон.
Картина сложилась такая, как мы и предполагали. Надо знать Малюту — если он чем-то загорится, так запирай ворота. Когда Моджахед начал выбрасывать дешевый героин, экономически вытеснять Малюту, вор в законе, опасаясь открытых боевых столкновений, в которых еще неизвестно, кому достанется победа, разработал план. Пистон в свое время подрабатывал не только на таджика, но и на Малюту. И за некоторое вознаграждение Пистон закладывал Малюте своего босса. Каким-то образом Малюте досталось органическое вещество нового поколения, ушедшее из одного закрытого НИИ, работнички которого в безумном раже распродавали все, что плохо лежит, а лежало там плохо именно все. Сперва Малюта хотел толкнуть вещество, но не нашел покупателя, и тут продавцы яда проговорились о возможностях его оказывать воздействие в совокупности с героином, при этом концентрация такова, что экспертиза ничего не покажет. Тогда и вручил Малюта Пистону вещество и шприц.
После этого работа Пистона на Моджахеда и по совместительству на Малюту складывалась так. Люди Моджахеда уведомляли Пистона о партии героина. Курьер привозил портфель, оставлял в камере хранения, в телефонной будке писал в обратном порядке номер ячейки и шифр. Пистон шел в будку, списывал цифры, потом — камера хранения. Получал товар. Вез его в котельную, где оборудовал тайник. И пока дожидался оптовых распространителей, успевал разбадяжить часть героина сахаром, от чего образовывались приличные излишки, запаять пакеты. А помимо этого, подгорчить героин чуток ядом.
Яд был размещен неравномерно. Поэтому часть героина была несмертельной, часть представляла смертельный яд.
— За что Утютина убили? — спросил я.
— Тютю? Он на Моджахеда работал. Один из активных распространителей был… Я ему тоже пару раз героин сэкономленный скинул по дури. Он просек, что я Моджахедовский товар бадяжу. Обдолбался, заявился ко мне, сказал, что от ментов скрывается, ему из города надо срываться, деньги нужны. Решил, что может их у меня требовать. А то обещал заложить Моджахеду. Я Малюте пожаловался. А Малюте я очень дорог был… Ведь все шло к тому, что у Моджахеда из-за порченого героина очень большие неприятности наставали. Если бы еще и эта порция порченая оказалась, ему бы только и осталось, как по дешевке его скинуть и уезжать из города. Из-за какого-то Тюти чтобы у Малюты все обломилось… Не знаю, кто его убил. Но убили.
Через пару дней мы сидели в кабинете с Асеевым. Город поглотила ночь. Ночь — время не для толпы. Ночь — время для одиночек. По улице прошел одинокий прохожий. Пронеслась одинокая машина. Три ночи. Чего людям не спится? Мы — понятно. Мы — опера. Мы срубили очередную палку, взяли барыгу. Нам спать не обязательно. Мы сроднились с ночью.
— Знаешь, не удастся доказать участие Малюты в этом деле, — сказал Асеев. — Показаний Пистона недостаточно. Мы даже не задержим этого подонка.
— Прав ты, — кивнул я.
— Нельзя, чтобы с рук ему сошло. Нельзя, — покачал головой Асеев.
— Я тоже так думаю. Малюта вообще не имеет права ходить по этой земле. Я его слишком хорошо знаю.
— Ну так что, сделаем его? — пристально посмотрел на меня Асеев.
— Сделаем, — кивнул я.
Мы оба прекрасно знали, о чем идет речь. И требовалось от нас совсем немного. Только шепнуть Моджахеду, как и что. Иногда достаточно бывает раскрыть человеку глаза.
Для этого неплохо бы найти Моджахеда. Но это вовсе не обязательно. Достаточно шепнуть его «шестеркам».
— Это не так трудно, — сказал Асеев.
— Да, — угрюмо кивнул я.
Мне это не очень нравилось. Но иногда надо брать на себя ответственность. Кому нужен опер, подверженный сантиментам?..
Малюта, как мы и рассчитывали, отпарился на нарах в изоляторе пять суток, потом набежали адвокаты, подмазали судью, изменили меру пресечения.
После этого Малюта исчез из города. Мы с досадой решили что он свинтил за пределы России.
Через три месяца, когда повеяло приближающейся зимой и в кабинете было прохладно, мы сидели без всякого желания напрягаться на работу и смотрели новенький телевизор, изъятый у воровской шайки.
— А сейчас — криминальные новости, — с очаровательной улыбкой сообщила дикторша. С таким видом рекламируют шоколад и памперсы. Она рекламировала убийства.
— Ялта. Принадлежащую фирме «Астра» яхту задержали пограничники. Неожиданно оказалось, что судно никем не управлялось. На борту было обнаружено четыре трупа с огнестрельными ранениями — три мужских и один женский, в числе которых один из признанных авторитетов преступной среды тридцатичетырехлетний Валерий Горбушкин по кличке Малюта. Источники из УВД Краснодарского края считают, что речь идет об очередной войне между преступными группировками.
— Расхлопали, — с мрачным удовлетворением кивнул Асеев. — Вместе со шлюхой и двумя «быками».
— Моджахед ничего не прощает, — сказал я.
— Басмач чертов, — покачал головой Князь.
— Да, плохо закончилась для Малюты красивая жизнь, — хмыкнул я невесело. — Море, белый пароход… И киллеры. Киллеры.
— Такова бандитская жизнь, — нравоучительно поднял палец Арнольд.
Тут дверь со скрипом открылась, и в нее просунулась морда Рока.
— За гаденьким? — грозно посмотрел на него Арнольд.
— Я с барыгой стрелку забил, — сказал он. — У него ЛСД — полный альбом с марками. Я столько никогда не видел.
Галлюциноген ЛСД продают нанесенным в очень маленькой концентрации на почтовые марки. Целый
