той группе студентов, которая в этом году начнет учиться у тебя на 6-м курсе, для сдачи ТРИТОНа.
— Вы называете это группой? — скептически фыркнул Северус. — СОВ на «превосходно» сдали только трое, и вы знаете это не хуже меня.
— Именно так. Боюсь, Северус, это недопустимо. — вздохнул Дамблдор. — Я знаю, оценки выставляешь не ты, но ведь именно ты решаешь, кому можно позволить учиться дальше.
— Если вы будете просить за Поттера, директор, то мой ответ сразу нет, — быстро сказал Снейп. — Мальчишка никогда не выказывал таланта к зельеварению, и мучиться над ним дальше…
— Северус, Северус… — укоризненно покачал головой директор. — Гарри не так плохо справляется с зельями — в конце концов, «выше ожидаемого», это не такая уж низкая оценка. Но ты прав, просить только за него было бы несправедливо. Видишь ли, Попечительский Совет никогда не одобрит, если мы откроем класс только для мистера Малфоя, мисс Забини и мисс Грейнджер. Увы. Раньше, я полагаю, мы имели бы в этом случае поддержку Люциуса, как главы Совета — как ни странно было бы на него рассчитывать, но я уверен, он одобрил бы это ради Драко, и ради уважения к тебе. Но теперь, когда председатель совета — Амелия Голдстейн… тебе придется набрать не менее десяти студентов, чтобы мы могли открыть курс продвинутого зельеварения для шестикурсников в этом году. Проведи в начале года устный опрос для хорошистов, которые желают поступить в группу. Отбери десять-пятнадцать студентов.
— Вы же понимаете, господин директор, что я в любом случае не возьму на этот курс Рональда Уизли? Он получил всего лишь «удовлетворительно» за СОВу. Если Поттер, — сдался Снейп, — еще доказал в прошлом году, что способен воспринять хоть какие-то знания по зельям, то Уизли просто безнадежен. Взять его в группу — это все равно, что сразу наложить двойную нагрузку на мисс Грейнджер. — Дамблдор кивнул.
— Я не буду настаивать на включении в группу Рональда, — согласился он. — Но ты, в свою очередь, пообещай не третировать Гарри. Честно, Северус, учитывая, как ты к нему относишься, я удивлен, что мальчик усвоил из твоих уроков хоть что-то.
— Ну, хорошо, хорошо, я согласен. Проинформируйте хорошистов, что они могут претендовать на продолжение изучения курса зельеварения. — вздохнул Северус. — Но учтите, если их все равно будет меньше десяти, троечников я не возьму ни под каким видом!
Глава 1
Воспоминания в Хогвартс-экспрессе
Pov Блейз Забини
Серый дождь мерно стучит за окном… А может, это колеса стучат, а дождя вовсе и не слышно? Кладу ладонь на стекло и провожу по нему, оставляя запотевший по краям след. Скучно. Хогвартс-экспресс проделал едва ли половину пути к школе, делать нечего, даже спать не хочется! Дрей куда-то уплелся с Винсом и Грегом, наверное, опять доставать гриффиндорцев… А ведь заявлял, змея малфойская, что решил перестать цепляться к Гарри! То есть, к Поттеру, моя прелес-сть, к Поттеру… Привычка называть его по имени мысленно ни к чему хорошему не приведет — достаточно и одной оговорки, и… Я с трудом удержалась, чтобы не чертыхнуться вслух — Пэнси на соседнем сидении уткнулась в журнал, и принципиально меня не видит, но привлекать ее внимание мне вовсе не хотелось. Впрочем, я, конечно, найду, чем заткнуть рот Паркинсон… Хватит и того, что я могу намекнуть, что знаю, кто в конце пятого года подлил Драко приворотного зелья, чтобы провести с ним ночь, а потом плакался в подушку все лето, что Малфою этого зелья едва хватило на один час. Дубина ты, Пэнси, на этикетке ж ясно сказано — на 12 часов в зависимости от концентрации зелья в напитке, веса парня и ПРИВЛЕКАТЕЛЬНОСТИ девушки! Причем для ВСЕХ пунктов верно одно — чем больше, тем дольше! Вот будь на его месте Крэб, который весит под сотню кг, а привлекательной сочтет даже табуретку, если у нее будет дырка посередине, то бурная ночь тебе была бы обеспечена. А вот мой аристократически тоненький приемный братец после одного-единственного раза вскочил и прямым ходом рванул обниматься с унитазом от отвращения.
Хмыкаю. Драко, Драко, братик мой любимый… Ну почему я не могу полюбить тебя по-настоящему? Не как брата, а как парня? А впрочем, думы на этот счет уже думаны-передуманы, как мной, так и до меня. Ну нереально — по крайней мере, для меня — влюбиться в парня, с которым выросли вместе, в одном доме, как одна семья.
Моя матушка отдала меня Малфоям, когда мне и двух лет от роду не было. Папа к тому времени своим чередом сошел в могилу, как и все ее мужья, и она решила снова выйти на охоту. Конечно, я этого не помню, но прекрасно могу себе представить ее, стоящую перед леди Малфой, в шикарном бальном платье, держащую за руку меня — двухлетнюю крошку, толком не стоящую на ногах. «Ах, Цисс, ну ведь это такая малость! Ведь у тебя у самой ребенок, ты знаешь, как должна вести себя мать… А ваши эльфы прекрасно умеют заботиться о детях. И потом, это же всего лишь на пару недель! Я же должна понять, подходим ли друг другу мы с Эрнестом (или Джорджем, или Рикардо, или подставьте-любое-мужское-имя-и-не- ошибетесь-такой-тоже-был). Ты же не хочешь, чтобы я упустила любовь всей моей жизни правда? Ну, Цисси, мы же родственники, в самом деле…». И Нарциссу Малфой, которая прекрасно понимает, что если меня не приютит она, то это сделает какая-нибудь более безбашеная мамина подруга, которая забудет обо мне через пару часов, убежит на вечеринку или уедет на пикник, а я просто умру от голода в ее доме.
Конечно тетя Цисси меня приютила, и конечно «пара недель» на самом деле длится и по сей день. Драко, — единственный, а потому донельзя избалованный ребенок, — поначалу относился ко мне настороженно, пытался поднять рев, и всячески отбрыкивался от всех попыток нас подружить. К счастью, Нарцисса не одна в доме занималась с детьми. Кто бы мог поверить, что холодный и высокомерный Люциус Малфой может часами укачивать раскапризничавшегося сынишку, возиться с ним, нашептывать что-то бесконечно ласковое и успокаивающее, отвлекать, утешать? Но ведь именно так он и делал — усаживал хнычущего Драко на колени и принимался болтать с сыном, рассказывал ему сказки, баюкал, если тот никак не успокаивался… Стоит ли удивляться, что Драко так любил отца и во всем ему подражал? Со мной Люциус никогда не был так ласков, хотя всегда относился ко мне по-доброму. Но, благодаря тому, что он всегда знал, как утихомирить сына, постепенно до Драко дошло, что от моего появления его не станут любить меньше, и он перестал вредничать. В общем и целом, лет пять с тех пор Драко относился ко мне так, как и положено брату — дразнил, дергал за косички, мигом бросал меня, если приезжали в гости другие мальчишки и играл со мной, только когда мы оставались одни… Я хорошо помню день, когда все изменилось.
После похорон очередного мужа, в поместье заявилась мать. До этого я ужасно по ней скучала, хотя и не видела еще никогда в жизни. Два раза в год — на Рождество и на день рождения — я получала от нее Совиной почтой подарки — именно такие как мне на тот момент хотелось. Он ни разу не ошиблась, ни разу не опоздала… До сих пор точно не знаю, кто из них двоих все-таки отправлял их на самом деле — тетя Цисс, или Люциус… Может статься что они вместе. Все открылось, когда она приехала. Сначала я ужасно ее испугалась — она была такой странной, такой недосягаемо-элегантной, прекрасной, словно далекая, холодная звезда, и в то же время очень высокомерной, и бесчувственной почти до неприличия. В знак траура она была одета в черное узкое платье, облегающее ее идеальную фигуру как перчатка, и широкополую шляпу, украшенную пушистыми черными перьями. Из-под шляпы кокетливо выпущен был на лоб гладкий завиток иссиня-черных волос, а когда она посмотрела прямо на меня своими холодными черными глазами, меня пробрала дрожь.
— Мерлин! — визгливо вскрикнула она и засмеялась. — Неужели это моя Блейзи-Дейзи? Ну-ка иди и поцелуй свою мамочку, малышка! — но я стояла, как парализованная, скованная страхом перед этой незнакомой женщиной, и потрясенная обращением. «Блейзи-Дейзи» — так меня с недавних пор стал дразнить Драко, и я просто ненавидела это прозвище! А мать, казалось, и не заметила ни моей реакции, ни того, что ее просьбу я так и не исполнила. Она как ни в чем ни бывало, повернулась к Нарциссе, и продолжала рассказывать жутко трагическую историю о смерти своего последнего мужа.
— Блейз, детка, ты ничего не хочешь сказать матери? — поинтересовалась Нарцисса, воспользовавшись театральной паузой, которую мать сделала в своем рассказе. Как ни странно, именно ее спокойный голос вывел меня из ступора.
