Так ходила она, ходила, забыв о всаднике, и вдруг была остановлена голосом: «Твоя?..» Она взглянула, увидела перед собой незнакомого парня. Он протягивал на ладони серебряную пластинку. Пластинка была украшена узорами и зеленым, как кошачий глаз, камнем.
Она улыбнулась парню и протянула руку. Он тут же отдернул свою, отбежал: дескать, догони, отними. Она кинулась за ним. Ему мешала бегать шашка, винтовка колотилась за спиной, но был он увертлив и быстр. Однажды она догнала парня, он увернулся, однако она успела сдернуть с него фуражку и вскочила в седло.
— Эй! — испугался парень. — Отдай фуражку!
Девушка хлестнула поводьями своего рыжего скакуна.
Вмиг парень был в седле.
Он догонял, уже ловил ее поводья, как девушка криком посылала коня вперед.
Игра веселила девушку, парень отвечал ей смехом. Но промахнулся он в который раз, и тут на повороте она заглянула ему в глаза: зазорно парню, обидно, а его ли вина?.. Пегий конь не мог угнаться за ее скакуном.
На новом заходе она придержала коня, парень поймал ее за руку. Оба они раскраснелись, жарко дышали, платок у девушки сбился. Их кони враждебно пятились, всхрапывали и дергали головами. Он засмеялся, теперь уж весело, протянул ей серебряную пластинку с зеленым камнем.
Девушка подала ему фуражку и только тут увидела, что фуражка без околыша и что над козырьком приколота звезда. Звезду, жестяную, крашенную красной краской, девушка помяла, когда держала фуражку в кулаке. Парень выпрямил лучи звезды, надел фуражку и сразу переменился.
Девушка как очнулась. Ниже спустила платок, затянула узел на затылке.
— Прощай, — сказал парень.
Она застенчиво произнесла «спасибо». Слова «прощай» по-русски она не знала.
Развернули они своих коней и, разъехавшись, одновременно оглянулись.
Впереди, из балки, выехали казаки. Парень привстал на стременах, всматриваясь. Казаки не прибавляли шага, но девушка почувствовала враждебность в их молчаливом приближении. Парень хлестнул свою лошадь, казаки вскачь, с дробным топотом пустились следом. Пронеслись мимо девушки. Страшны были их хищные лица.
Девушка понаслышке знала о белых и красных, вовсе не знала о том, что белая армия отступает в глубь степей, что парень с жестяной звездой на фуражке — разведчик красных, что казаки тоже посланы в разведку и потому не стреляют в него, хотят взять его живым. Но видела девушка: казаки враги парню, и знала — догонят его.
Девушка ударила поводьями своего скакуна.
Стороной она обогнала казаков, поравнялась с парнем и повела его за собой, к отрогам. Слабел бег пегого коня, девушке приходилось сдерживать своего скакуна.
Надвинулись отроги, валами пошли навстречу изгибы предгорья. Слышался топот погони, вскрики казаков.
Девушка направила коня в просвет между голыми боками гор.
— Круто! — закричал парень.
Девушка схватила его коня за узду, криком подбодрила своего. Кони скачками стали взбираться наверх. Позади раздались слова команды. Девушка оглянулась и увидела, что погоня разделилась: двое из них кинулись объезжать гору.
Пегий конь парня вконец выбился из сил. Девушка тянула его за узду, парень хлестал плетью. Ноги у коней разъезжались в сыпучей гальке: взбирались вверх по желобу, выбитому вешними водами. Казаки быстро, как будто без усилий, взбирались следом. Девушка, оглядываясь, видела проседь в бороде старшего.
Внезапно расступились горы, отошли, качнув своими круглыми боками. Кони взяли последние метры перевала — и встала, будто выросла под ними, осокоревая роща.
Ахнул парень, рассмеялся. Разом послали они коней вниз, понеслись, уже не оглядываясь, по ровно сбегающему предгорью. Влетели с разгона в спасительную гущу листвы.
Казаки следом скатились на равнину. Заметались перед рощей, дожидаясь посланных в обход. А дождавшись, не решились рисковать, искать красного в роще, откуда доносились собачий лай, громыханье железа и прочие шумы большого селения.
Парень и девушка глядели сквозь ветви, как разъехались казаки, как укрылись за ближним холмом.
— Стерегут меня, — сказал парень. — Придется вечера ждать.
Девушка поняла его, закивала. Они взяли коней под уздцы, пошли в глубь рощи.
В углу расчищенной площадки стояла юрта, на большой кошме скучилось застолье. В другом углу площадки был навален камень и стояли пирамиды саманного кирпича.
Девушка взяла повод из рук парня, привязала его пегого. Отошла к летней глиняной печке, где хлопотала пожилая казашка, и стала помогать ей. Доставала из котла мясо и раскладывала на подносах.
— Помощь? — спросил парень и указал в угол двора, где поднимались пирамиды самана.
— Подмога, — ответил ему русский мужик. — Сообща дом строим киргизу…
— По-нашему называется «асар», — добавил старик-казах с легкой, как ковыль, бороденкой и закивал, стал показывать рукой: дескать, садись.
— Наливай и мне, — сказал парень девушке и достал из-за голенища ложку. — Я нужный здесь человек.
Девушка принесла большую деревянную чашку с мясом, поставила перед ним.
Выкопали траншею под фундамент. По обычаю, желая будущему жилищу изобилия и счастья, каждый бросил в траншею что приготовил. Сыпались в траншею монеты, сахар, куски курта — сухого творога. Нечего было кинуть парню, отступил он было, спрятался за спины. Поймали его руку, быстро вложили в нее острое, горячее, — он не глядел, знал: то серебряная пластинка с узорами, с зеленым, как кошачий глаз, камнем. Спрыгнул он в траншею, положил пластинку в угол, присыпал землей.
Заложили в траншеи камень песчаник, установили опалубку. Не хвастался парень, когда обещался быть нужным: он оказался хорошим каменщиком. Тот мужик, что в поселке считался за каменщика, как увидел работу парня, встал рядом с ним за подмастерье.
Девушка нарядилась: надела веселое ситцевое платье — сборчатая юбка разлеталась в шаге — и долгополую безрукавку из красного плюша. Когда поила работников водой и подала кружку парню, увидел он: серебряный пояс она не сменила.
Замешали раствор, залили фундамент — и конец работе на сегодня.
Расстелили кошму в неубранном дворе. Вновь хлопотала девушка у печки, вновь кипело в котле мясо, сочный дух наполнял двор. Истекал из трубы дым, в неподвижном воздухе повис над девушкой, как ветка дерева. Глядела девушка украдкой на парня, а он на нее во все глаза.
Наелись работники, погомонили и утихли. Отдыхали, слушали, как в кроне, невидимая, воркует горлинка.
Запел парень тихонько:
Мужик-каменщик хлопнул себя ладонями по коленям:
— Гляди-ко!.. Старая песня, только переиначенная. — Подхватил:
