В конце концов он выпрямился, посмотрел на меня, затем сделал нам обоим жест рукой, приглашая идти за ним. Мы снова пошли через зал, затем поднялись по металлической лесенке на дорожку, висящую над танцполом, и по ней – к какой-то двери. За дверью оказался короткий коридор, уткнувшийся в небольшую и довольно уютную комнату с диваном, парой кресел, столиком и настенным баром. После того как парень закрыл дверь комнаты, стало почти совсем тихо – только пол гудел под ногами в такт басовой партии.
–?Рыжий, – представился он и протянул мне руку.
–?Клёст, – сказал я и пожал её.
Мы расселись вокруг столика.
–?Верба говорит, вы тут что-то ищете? И вам очень нужно со мной поговорить?..
–?Да, я хотел бы задать пару вопросов… если можно.
–?Ну, за ваши деньги – любой каприз. – Рыжий самодовольно улыбнулся.
Я очень хорошо знал такой типаж, поэтому не стал торговаться – я просто достал бумажник, выудил оттуда крупную купюру и положил её на стол.
–?Пятнадцать минут вашего времени, – сказал я.
Он подхватил купюру, свернул её и сунул себе в карман.
–?Я весь ваш.
–?Вы давно знакомы с… Русалкой?
–?Ну… не помню… давно, наверное. Несколько лет. Я часто хожу танцевать в разные клубы, в некоторых работал: я танцор. А она очень любила танцевать, я её видел в «Чёрном море»…
Он запнулся, и Верба помогла ему:
–?Это другой ночной клуб.
Он кивнул и продолжил:
–?Потом здесь, в «Пандемониуме». Да года три, наверное, может, четыре.
–?Вы общались? Говорят, она только с вами и разговаривала…
–?Она со мной не разговаривала, а танцевала. Тут есть разница. Я думаю, она вообще ни с кем не общалась, кроме отца. Да и с ним – не уверен…
–?Почему?
Рыжий пристально посмотрел на меня, потом пожал плечами:
–?Не знаю. Я так думаю.
–?То есть вы с ней никогда не разговаривали?
–?Ну как – не разговаривали? «Привет – привет – как дела? – нормально». Если это называется «разговаривали», то разговаривали. За всё время, что я её знал, она ни разу на вопрос «как дела?» не стала рассказывать, как дела.
–?Ну, под «разговаривали» я имею в виду обсуждали что-нибудь. Какую-нибудь тему…
Рыжий задумался. Потом посмотрел на меня:
–?Не знаю. Нет, наверное. Один раз она сказала, что у них кран прорвало на кухне. Ещё один раз пожаловалась на бармена, что-то он ей не то налил. Больше ничего не могу вспомнить. Если мы о чём-то говорили – то о танце, она только за этим приходила. А и говорить там было особенно нечего – выходи на танцпол и двигайся.
Теперь задумался я. Что-то выходило совсем негусто. Конечно, мне платят деньги за поиск жетона, но, чёрт возьми, должна же быть какая-то связь с девушкой!
–?Скажите, – снова начал я, – а за всё время, что вы с ней… танцевали… не было каких-то необычных случаев… чего-то, что выпадало бы из общей картины? Может, вам что-то запомнилось? Что-то особенное?
–?Да каждый вечер на танцполе с Русалкой был чем-то особенным. Она не уставала никогда – ума не приложу, откуда у неё столько сил бралось – часами, часами, по кругу, не присев, в туалет не выходила ни разу… Я, если с ней танцевать брался, падал уже к полуночи, всё, совсем без сил, а она ничего – будто только что пришла… – Он задумался, посмотрел на столик, затем усмехнулся и поднял взгляд на меня. – А знаете, был один случай… Не знаю, поможет ли это вам чем-то, это так… ну, не знаю…
–?Говорите, говорите, – сказал я.
–?В общем, однажды я как-то рвался её… как бы это сказать… догнать. Хотелось чётко ритм выдержать: вот она идёт по какому-то ритму, какой-то набор движений, ну и я старался чётко за ней, чтоб вот движение в движение… Я час так шёл или два… И потом вдруг смотрю – а её нет. Ну нет. Вот только что здесь была, прямо передо мной, – и вдруг нет. Я почему-то совсем не помню звука, во всех воспоминаниях из клубов первое место занимает звук, он – всё, он тебя окружает со всех сторон, а тут – я звука совсем не помню. Помню, что я будто остановился. Вокруг толпа, все движутся, скачут, а я стою и пытаюсь отыскать Русалку глазами, и тут понимаю – вот не вижу, не слышу, а именно «понимаю» – что она где-то у меня за спиной и что она сейчас уходит от меня. Я поворачиваюсь и иду за ней. Вот я её не вижу, не слышу, но я знаю, что она где-то впереди, и я иду сквозь толпу, раздвигаю людей руками и подхожу к самому углу – слева на танцполе, неприметное такое место. Я раньше думал, что я тут все входы-выходы знаю, а вот этой двери почему-то не помню совсем. И я открываю дверь, потому что понимаю, что она, Русалка, там, за дверью. Я нагибаюсь, прохожу внутрь и попадаю в какую-то комнату. Комната квадратная, совсем пустая, и вот я ещё замечаю, что лампочки под потолком нет, вообще никаких приборов осветительных не видно, а в комнате почему-то светло… будто воздух светится каким-то сиянием таким голубоватым… ну, так мне запомнилось. – Он виновато посмотрел на меня.
–?Да, и что дальше? – спросил я.
–?Ну вот. За мной закрывается дверь, и я вижу ещё одну дверь перед собой. Открываю её и попадаю в такую же точно комнату, только из неё уже не один выход – вперёд, а два – вперёд и налево. У меня за спиной закрывается дверь, через которую я вошёл. И я иду вперёд, открываю ещё одну дверь и попадаю в точно такую же комнату, из которой уже, кроме двери у меня за спиной, выходит ещё три двери – в каждой стене по одной. Я сворачиваю налево. Не знаю, почему налево, но как-то мне запомнилось, я был уверен, что знаю, куда идти, и не задумывался об этом. И дальше – ещё одна комната, только я, когда вхожу, краем глаза вижу, как закрывается из новой комнаты дверь, уходящая направо. Да, я не сказал – в этой комнате новой всё точно так же, только посреди комнаты стоит кресло, огромное кожаное кресло, пустое. И я уже почти бегу в правую дверь, открываю её и вижу перед собой стоящую спиной ко мне Русалку и за ней что- то, что лежит посреди комнаты, но я не вижу, что именно, потому что Русалка мне это загораживает. И я тогда хочу – вот я очень чётко помню это желание, – я хочу обойти её или наклониться вбок и посмотреть, что там лежит. А Русалка медленно так поворачивается, и вот она уже стоит лицом ко мне. Спокойная такая, как всегда, смотрит мне в глаза, а потом открывает рот, и вот тут я чётко слышу её голос. Она говорит: «Пошёл вон». Это вообще единственный звук, который я помню. Кажется, будто других и не было.
Он замолчал, и я ещё раз спросил:
–?И что дальше?
–?А дальше я повернулся и пошёл назад. Сначала в комнату с креслом, затем налево, потом направо, прямо, ещё одна комната – и я выхожу в зал. Потом как-то на автомате прохожу сквозь толпу до своего места, ну, до того, где мы были с Русалкой сначала, и начинаю танцевать.
–?Танцевать?
–?Ну да. И тут вдруг – ррраз! – и я вижу перед собой Русалку. И – ну, по крайней мере, у меня в воспоминании сейчас – возвращается звук. Я чувствую пот, текущий по шее, толчки людей вокруг меня. Как будто всё вернулось назад. Как будто – и, знаете, я так и подумал – всё это просто галлюцинация была, а я никогда и не уходил с этого места. Я так и решил тогда.
–?И вы не говорили с Русалкой об этом? Не спрашивали у неё ничего?
–?Нет… ничего не спрашивал. Ни разу с ней об этом не говорил. Зачем? Это же
–?А в углу на танцполе действительно есть дверь?
–?Действительно есть, – он кивнул головой, – она ведёт в кладовку. Крохотную такую. Я на следующий день пришёл, ещё до открытия, залез туда, внимательно осмотрел всё. Кладовка. Цементные стены. Шмотки какие-то свалены. Никакой комнаты, никаких новых дверей. Я тогда подумал: «Ого меня штырит!» – и не ходил танцевать пару месяцев. Потом, правда, всё вернулось на круги своя. Но я уже никогда не пытался больше Русалку догнать.
