непрерывно: одни важные, другие нет. Смешно выстраивать их в порядке живой очереди, как в магазине. Идея такая: директор или Ученый совет оценивают по выбранной шкале чисел значимость каждой работы. В машину вводятся эта шкала и сведения о возможностях выполнить задачу: загрузка машин, мастерских, кто из специалистов чем занят, кто в отпуске, в командировке, кто на бюллетене. Машина вырабатывает оптимальный график выполнения заказов: сроки, количество и качество специалистов, занятых в каждой работе, ашинное время, заказы для мастерских, для отдела снабжения — все.
Подобную схему можно применить и для перспективных исследований, которые мы ведем. Вовсе не обязательно ждать конца года, чтобы развить полученный в начале года поисковый результат, или, наоборот, прикрыть работу, бесперспективность коей выяснилась во втором квартале. Здесь дирекция и Ученый совет также задают шкалу важности результатов. Задача машины: оперативно планировать перераспределение сил и средств между успешными и неуспешными работами.
И, наконец, я прошу вас подумать: не сможем ли мы применить машины к различным внутренним проблемам? Вот, например, обеспечение жилплощадью. Известно, что количество выделяемых нам горсоветом квартир и комнат всегда заметно меньше числа желающих. Известны также хорошо продуманные постановления и инструкции, которые определяют, кого и как нужно обеспечивать квартирами. У нашей профорганизации есть исчерпывающие данные о нуждающихся. И тем не менее, как вы знаете, каждое распределение не обходится без обиженных, обойденных, без распрей, испорченных отношений… Между тем эта проблема, на мой взгляд, не сложнее, скажем, машинного проектирования заводов. А мы ведь проектируем их!..
Стоит подумать и над автоматизацией штатных перемещений, Мы все достаточно хорошо знаем друг друга, и, кроме того, мы — математики. Поэтому, мне кажется, мы можем выразить не только в осторожных словах, но и в числах научные и деловые качества каждого, его заслуги, его опыт, превратить в логические схемы его наклонности и идеи… Конечно, — поднял палец академик, — решающее слово во всех случаях останется за администрацией и общественностью. Но наш институт — это большая и сложная система. Машина поможет нам оптимально и полно развивать ее.
Итак, объявляю внутренний конкурс на лучшую идею алгоритма «электронный организатор»! — торжественно заключил Валентин Георгиевич. — Срок конкурса одна неделя. Думайте, готовьте предложения. В следующий понедельник обсудим и решим, кому поручить.
— А вы не опасаетесь, Валентин Георгиевич? — лукаво спросил Кайменов. Вот перейдут ваши директорские функции к машине — и в один прекрасный день…
— …»электронный директор» подсидит живого? — закончил его мысль Пантелеев. — Нет. Умному человеку (а я, с вашего разрешения, отношу себя к таковым) незачем бояться машин. Видите ли, единственный способ быть всегда сильнее машин — это использовать их. Что мы и будем делать. Все! Встретимся через неделю! — И академик включил телефон, который сразу, как будто только ждал этого момента, зазвонил.
— Нет, все-таки он мечтатель, — вздохнул Малышев, когда они с Кайменовым вышли из кабинета, Математики, они все мечтатели. На бумаге оно просто.
— Мечтатель, — весело согласился Кайменов. — А сейчас время мечтателей, разве ты не заметил?
Неделю спустя Кайменов предложил план работ по алгоритму «электронный организатор», который и был принят. Для отработки алгоритма ему выделили недавно закупленную машину «М-117».
А потом… случилось так, что Володька Кайменов назвал Павла Николаевича Шишкина дураком…
За витринными окнами машинного зала сгущались фиолетовые сумерки. Над шестью серыми шкафами «Молнии-5» (самой старой из машин института, еще на электронных лампах) шипели воздуходувки системы кондиционирования. На пульте ее, за которым работал Сергей Малышев, загорались и потухали ряды неоновых лампочек. Справа нервно отщелкивал цифры печатающий автомат.
Кайменов сидел спиной к товарищу, возле другой, недавно установленной в зале машины «М-117». Она выглядела куда менее эффектно, чем «Молния», — всего один шкаф и пультик величиной с тумбу. Но «М-117» умела делать многое.
Малышев заправил между роликами вводного устройства «Молнии» перфоленту с новой программой, запустил ее на считывание, потом записал в журнале номер и название задачи.
— «Составление оптимального графика перевозок красителей органических по Южной и Юго- Западной дорогам», — прочел, склонясь за его спиной, Кайменов и выругался. — Ну, Шишкин, ну, Павлуша! Устроил себе кормушку на всю жизнь. Оптимальный маршрут перевозок молока пастеризованного, оптимальный график перевозок хлеба печеного, оптимальный график перевозок овощей ранних. И, наконец, неслыханный взлет мысли: оптимальный график перевозок красителей… Постой, а почему именно красителей органических, почему не шкатулок палехских? Ага, понятно: созвучно эпохе!
— Ну, видишь ли! — Сергей возвел брови, чуть откинул голову, значительно сложил губы. — Все- таки это расширяет возможности применения машин.
— Да, да, конечно! Странная вещь наука! Будь это на заводе, давно бы смекнули, что человек строгает одну и ту же деталь, только под разные размеры. А здесь… Расширяет возможности применения, ха!
— Слушай, отвяжись, — огрызнулся Сергей, утрачивая невозмутимость. — Я Шишкину говорил, что пора решать универсальную задачу о перевозках всех грузов по всем магистралям.
— А он что?
— Произнес, что эти частные задачи превыше всего и прежде всего!
— А ты что?
— Попросил разрешения заняться составлением универсального алгоритма в свободные часы.
— А он?
— Лучше бы я не говорил о свободных часах! Он тотчас выдал мне еще две папки частных задач на погрузки-разгрузки, развозки-перевозки. Там есть даже про стиральное мыло.
— А ты что?
— Слушай, иди от меня по-хорошему! — окончательно взбеленился Малышев. Тебе хорошо, ты работаешь по заданию Валентина Георгиевича…
На пульте «Молнии» замигал верхний ряд неонок: машина переработала серию подпрограмм, ждала дальнейших команд оператора. Сергей привычно защелкал тумблерами, ввел команду контрольного пересчета. Кайменов вернулся к своей машине, выключил питание; на сегодня у него было все. Он снял халат, повесил его в шкафчик, спрятал в письменный стол бумаги.
— Сереж, ты скоро?
— Еще минут двадцать.
— Давай закругляйся, я подброшу тебя на мотоцикле.
Кайменов прогулялся по залу. Около окна его посетила новая идея. Он вернулся к пульту «Молнии», дождался, пока Малышев кончит играть тумблерами и клавишами, заговорил:
— Кстати, о возможностях машин! Почему никто еще не догадался применить кибернетику к организации личной жизни человека, а? Современная жизнь сложна: сотни дел, намерений, проблем, поступков, событий. Как распределить время, чтобы осталось и на свидание с девушкой, на театр, на отдых? Как встретиться с нужным человеком? Как уклониться от встречи с ненужным? Как не опаздывать на работу, как распределить деньги до получки? Как строить взаимоотношения с родственниками, чтобы легче жилось? Как и где отдыхать? Какие идеи стоит осуществлять, какие нет? И в какой последовательности? Как получить справку? Как получше наладить свой быт в этом городе? А может, не стоит и налаживать, плюнуть да уехать…
— В Рио-де-Жанейро! — фыркнул Малышев, просматривая ленту с числами решений машины.
— Нет, зачем? На Тихий океан, в Кобеляки, на целину. Эмпирически живем, понимаешь? А жизнь все стремительнее: радио, телефон, самолеты… От нашего города до Москвы долетаешь так быстро, что не успеваешь обдумать командировку! И так во всем: медлительный человеческий мозг не успевает осмыслить и сопоставить все, выбрать из тысяч вариантов наилучший. А ведь этот вариант твоя жизнь, человек!
Голос Володьки звучал задумчиво:
— Дороги, которые мы выбираем… Ни черта мы их не выбираем, живем как придется, хватаемся за что поближе, что на глаза попалось. А потом грызет неудовлетворенность. Вот ты замечал: в книгах, в
