промочил людей до нитки, но они были рады ему — ведь дождь заглушает шум движения и помогает лучше маскировать минированные места.
Сначала поползли к дороге разведчики. Они быстро скрылись в темноте, унося с собой конец тонкого телефонного провода, который толчками скользил через ладонь Ани. Но вот заминка. Минута, другая напряженного ожидания, и, наконец, условный сигнал — три коротких рывка. Значит, порядок — на «железке» все спокойно.
Пригнувшись, стараясь не производить ни малейшего шума, подрывники побежали к рельсам. Дождавшись их, разведчики разошлись парами в разные стороны, чтобы обезопасить фланги от патрулей охраны оккупантов.
Вот и насыпь. Аня быстро разостлала плащ-палатку, а Женя осторожно начал орудовать малой саперной лопаткой, послойно укладывая на брезенте вынутую из-под шпалы землю. Потом он отвязал от пояса зашитый в мешковину толовый заряд и уложил его на дно ямки. Аня тем временем вставила трубочку сопротивления и аккуратно установила на заряде коробку с миной. Придавив кнопки неизвлекаемости небольшими камнями, она присыпала все землей и слегка утрамбовала ее ладонями.
После того как была снята предохранительная чека, Женя доверху засыпал ямку землей, Аня засунула вибрационный замыкатель под шпалу. Потом, тщательно замаскировав место установки мины, подрывники разровняли траву на откосе насыпи. Теперь можно было уходить. Аня направилась к одной паре разведчиков, а Женя, захватив оставшуюся землю, — ко второй. Через несколько минут они встретились на опушке леса, у расчета ручного пулемета, прикрывавшего их с тыла.
Высыпав землю, принесенную в плащ-палатке, и замаскировав ее старой хвоей, они смотали телефонный кабель, немного передохнув, пошли дальше вдоль железной дороги. Пройдя с полкилометра, повторили операцию. Три мины замедленного действия успели поставить они в этот раз.
На вторую ночь Ане и Жене удалось подложить только один «сюрприз». После этого несколько ночей подряд фашисты отгоняли их от дороги огнем автоматов. С большим трудом доставили еще две мины. Зато на девятый день, утрам, подрывники были вознаграждены: сработала первая мина. Под откос полетел эшелон с маршевым батальоном. Тотчас на дрезине примчались саперы. Одну мину они сумели обнаружить. Однако, едва начав извлекать ее, подорвались и погибли.
Гитлеровцы не на шутку обеспокоились. Они срочно увеличили число часовых, усилили охрану дороги; удвоенные патрули палили из автоматов наугад по ближайшим кустам.
Такой «случайной» пулей был ранен молодой разведчик Сивков, потом еще два партизана… Но Малых и Славинский по-прежнему каждую ночь выходили к железной дороге и пытались минировать ее.
Узнав от разведчиков, что оккупанты сосредоточили почти всю охрану в наиболее угрожаемых местах, то есть в лесных районах, подрывники в одну из ночей заминировали путь у самых семафоров с обеих сторон станции. В последний момент, перед отходом, они имели еще одну возможность полюбоваться делом своих рук: взлетел на воздух вражеский эшелон, мчавший к линии фронта цистерны с горючим. На сто метров от места взрыва повыгорели шпалы, а рельсы закрутились в спираль.
Движение на дороге прекратилось совершенно. Конечно, постепенно немцы расчистили и вновь восстановили путь, но и после этого мины замедленного действия продолжали взрываться. Взлетел на воздух даже восстановительный поезд. От толчка сдетонировала и взорвалась еще одна мина. Под вечер подорвалась бронедрезина, а на рассвете под откос полетел эшелон, груженный автомашинами.
Оккупанты увеличили местные гарнизоны, принялись прочесывать лес у дороги. Но все их усилия оказались тщетными. Подрывники трудились уже совсем на другом перегоне.
Партизаны шутили:
— Немцы померли б с досады, если б только знали, кто им дорогу минирует! Разве ж не обидно не совладать с дивчиной да с хлопцем?
Партизаны смеялись, а громче всех — Аня и Женя, главные виновники общего хорошего настроения.
В НОЧЬ НА ТРЕТЬЕ АВГУСТА
В соединение пришла шифровка, после чего штабные работники долгими вечерами, а то и до рассвета просиживали над картами, рассылали во все стороны связных. Командование усилило разведгруппы, перестало отправлять подрывников на «железку». Опытному партизанскому глазу сразу было видно: разрабатывается очень крупная операция.
Прошел слух, будто готовится одновременный налет на большие железнодорожные станции. Слух этот, как и рассчитывали в партизанском штабе, дошел до ушей немецких разведчиков. Об этом побеспокоилась партизанская агентура.
Конечно, с одной стороны, слуху можно бы и не поверить, но разве не могло оказаться так, что в народе говорили правду? Как бы то ни было, но оккупанты всполошились. Они принялись стягивать новые подразделения именно на те станции, о которых упоминала молва, возводить вокруг этих станций дополнительные оборонительные сооружения.
Партизаны в лагере начали волноваться: разве можно так долго готовить операцию! Немцы уже обо всем пронюхали, успели принять контрмеры!.. Однако командование, как говорят, и в ус не дуло. Соседние соединения, бригады и отдельные отряды тоже почему-то перестали «беспокоить» железную дорогу.
Удрученные происходящим, подрывники истомились от неведения и безделья. Под конец раздобыли где-то мяч и волейбольную сетку, занялись игрой.
И вот в самый разгар волейбольных соревнований минеров по тревоге собрали у старой леспромхозовской узкоколейки. Целый день их тренировали в скоростном подрыве рельсов. Аня, как и ее товарищи, долго и тщательно разучивала свою «роль»: поджигала зажигательную трубку заряда на стыках и мчалась на другой участок пути.
Лишь к ночи подрывники вернулись в лагерь и застали там спешную подготовку к выходу. Едва успели поесть, как их снабдили подрывным имуществом и распределили по отрядам. К каждому из минеров прикрепили по двадцать молодых партизан и приказали быстро научить их, как класть и крепить толовую шашку, чтобы взрыв наверняка перебивал рельс пополам.
Напарником Ани был назначен молодой, но уже успевший повоевать минер-подрывник Володя Буров. После ранения на фронте он попал в госпиталь, а затем был направлен на партизанские курсы. К черниговцам его сбросили с парашютом всего два месяца назад, но и за это время его хорошо узнали и перестали удивляться его смелости и находчивости на операциях.
Вместе с Буровым и Аней должны были идти еще шестеро подрывников, которые только что окончили «академию».
Минеры бережно разложили по карманам готовые зажигательные трубки, и, проверив оружие, стали ждать сигнала к выходу.
Аня сидела под деревом, обняв руками колени и откинув голову. Она смотрела на звезды и думала: «Где-то теперь родные! Ведь эти звезды, наверное, сейчас видят и отец с матерью, и, может, брат Женька! Что они сейчас делают? Думают ли о ней? И как думают? Может быть, уже оплакивают ее как убитую и говорят о ней лишь в прошедшем времени? Как же им должно быть тяжело… Конечно же, тяжелее, чем мне! Конечно…»
Дважды запрашивала Аня штаб фронта, просила разыскать и сообщить ей адреса родных, и дважды ответы кончались одинаково:
«…пока адреса не установлены».
«Где же вы? Мама, папа, Женька! Где?»
В полночь соединение побатальонно вышло на задание.
На подходе к железной дороге каждую колонну встретили свои разведчики и проводники из местных партизан. Сразу же, не задерживаясь, разбившись на заранее составленные группы, отряды разошлись по
