— Тебе не нравится?
— Мне очень нравится! Вот только останутся следы. Как я маме покажусь? Лицо будет разбитое, а попа уже, наверное, вся синяя…
Я ненадолго задумался, и в мою голову проникла удачная мысль. Я строгим тоном приказал Лене перевернуться попой кверху, что она и проделала послушно и незамедлительно. Тогда, достав из чемодана флаг, я накрыл им девушку. Отошел на шаг и полюбовался. Выглядело замечательно. Полотнище на три четверти накрыло стройное тело девятнадцатилетней прелестницы, складками повторяя волнительные изгибы ее фигуры. Вот только Леночка была чересчур белесой. Лучше бы ей быть посмуглее или даже совсем черной. Ну да это ничего, загоним подружку в солярий.
Из брюк, висевших на спинке стула, я вынул кожаный ремень, широкий и черный. И с размаху полоснул им по накрытому флагом туловищу. Леночка блаженно завопила. Поняв, что дело пошло на лад, я принялся стегать ее по ягодицам. Удары ремня через синтетическую ткань были весьма ощутимыми, но не должны были оставить следов на коже. Игра понравилась нам обоим и продолжалась не менее получаса.
Какой-нибудь зловредный читатель (знаем мы таких!) может предположить, что я возбудился, представляя себе под флагом тело своего далекого чернокожего друга Сулима ибн Раббана Хамадди. Дескать, не зря же нам было рассказано о том, как я по нему скучаю. Но я поспешу опровергнуть эти примитивные домыслы. Конечно, скитаясь по лесам и горам, бойцы Сопротивления месяцами не видят женщин. И было бы вполне понятным, если бы они по-товарищески помогали один другому в удовлетворении естественных потребностей организма. Но мы с Робби хоть и были близки, а все же не настолько. Робби хранил верность своей монголоокой Мэри, а я тоже хранил верность, хоть и не знал, кому. И потом, вся эта история про Робби вымышлена от начала до конца, да нет, даже и не вымышлена, ведь я раздумал ее сочинять.
Ввиду вышесказанного гораздо логичнее будет дать моей сексуальной игре со звездно-полосатым фетишем геополитическую трактовку. Тем более, если принять во внимание возгласы, раздававшиеся вперемежку со звуками ударов ремня по синтетическому полотнищу.
— Вот тебе свобода! Вот тебе демократия! Вот тебе права человека!
— Да, да, аааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа!
— Вот тебе “McDonald’s”! Вот тебе “MTV”! Вот тебе “Hollywood”!
— Ммммм, да, еще, еще, еще, оооооооооооооооооооооооооооооооо!
— Вот тебе за Сербию! За Белград! Вот тебе за Ирак! За Багдад!
— Ааааааааааааааа! Оооооооооооооооо! Я тебя хочууууууууууууууууууууу…
Так заканчивается история об американском флаге, рассказанная автором просто так, потому что флаг этот попался ему на глаза.
Новая встреча с Доном Ахмедом
В среду вечером, по окончании рабочего дня, около офиса меня вновь ждал Саид на своей машине. Я поздоровался и, не задавая лишних вопросов, занял сиденье рядом с водителем. Мы были вдвоем, хохла в тот день не было.
Саид быстро, насколько позволяли пробки, отвез меня к Дону. По пути мы мило беседовали. Я разузнал, что Саид родом из Белгатоя, в Петербург его вызвал Дон Ахмед, пристроить к делу, как родственника (Саид приходится троюродным братом одноклассника внучатой племянницы тещи Дона), и Саид работает с ним уже два года. Хохол был в коллективе Дона еще до Саида. Кроме хохла коллегами Саида были молдаванин, казах, адыгеец, карел и еще несколько представителей различных национальностей, населявших когда-то Советский Союз.
“Пятнадцать республик — пятнадцать сестер”, — вспомнил я. И спросил Саида, почему Дон набрал такую интернациональную бригаду. “С нашими чилийцами работать сложно. Каждый хочет быть доном”, — смеясь, ответил Саид.
В дверях квартиры нас встретила хозяйка, видимо, супруга Дона Ахмеда, женщина весьма крупного телосложения. Поздоровавшись, она пригласила нас в зал и ушла на кухню. В зале за накрытым столом уже сидел Дон. Выглядел хозяин плохо, лицо его было бледным, он массировал пальцами виски. Усадив нас ужинать, на вопросы о своем здоровье Дон Ахмед ответил, что из-за этих перепадов атмосферного давления у него раскалывается голова.
И все же после ужина он провел меня в кабинет, для продолжения начатой в прошлый раз беседы. Вернее, своего монолога, так как от меня ожидалось скорее внимать, чем рассказывать что-то самому.
В кабинете Дон придвинул ко мне пепельницу-череп, я закурил. Дон Ахмед, убедившись, что я расположился комфортно и готов воспринимать его речи, пожелал продолжить повествование об истории российской государственности.
Продолжение истории государства российского
— Сегодня мне хотелось бы вернуться к варяжскому и монгольскому периодам истории Руси, провести сравнительный анализ. Итак, государство на Руси создали варяги, они же викинги, смелые авантюристы из Скандинавии, которые подчинили своей власти славянские племена. Завоевание начиналось с северных окраин Руси, с вольного города Великий Новгород. Летописец пишет, что варяги были приглашены на княжение самими новгородцами: “Земля наша велика и обильна, а порядка в ней нет. Придите к нам и владейте нами”. Некоторые историки полагают, что версия летописца соответствует действительности лишь отчасти. Действительно, мы мало видим в истории примеров, когда бы люди добровольно вручали чужакам власть над собой. Эти исследователи полагают, что варяги захватили княжеский престол силой, а летописец дал этому событию иную трактовку, щадя чувства своих соотечественников. Возможно, это и так. Хотя я не считаю добровольное призвание варягов “на царство” совсем уж невероятным.
Мы знаем, что подобные примеры были в истории вайнахов. Предки чеченцев никогда не могли подчиниться одному из своих соплеменников, среди вайнахов не было ни князей, ни холопов, ни господ, ни слуг. Поэтому в Средние века племенные советы чеченцев неоднократно призывали на княжение в свои земли аристократов из Грузии и других соседних земель. Княжение это, как и в Великом Новгороде, было ограничено рамками заданных условий. Бывало, что нарушившего договор монарха убивали. Мы можем себе представить, что новгородцы пригласили варяжского конунга со своей боеспособной дружиной для того, чтобы обеспечить безопасность торговли и порядок в городе. Такой контракт был выгоден и варягам. В то время крупные финансовые и товарные потоки шли по речному пути от северо-востока Европы до Черного моря, которое именовали Понтом Эвксинским, а в период расцвета Древней Руси — Русским морем. Эта торговая магистраль была известна как “путь из варяг в греки”. Важнейшим узлом на севере пути был Великий Новгород. Далее купцы шли по полноводным русским рекам на юг, между реками ладьи волокли посуху. До сей поры об этом свидетельствуют многие топонимы, например, Вышний Волочок. С северных областей купцы везли ценные меха, мед, воск, на рынке в Константинополе эти товары продавались за золото и серебро или обменивались на шелка, керамику, жемчуг.
Надо сказать, что в то время не было правила о преимущественном хождении национальных валют. Новгородские жители, как показывают раскопки, пользовались монетой, отчеканенной и в Европе, и в Персии, и в Византии. Собственно курс определялся весом драгоценного металла. Это создавало
