пескоструйных аппаратов. В кабине пришлось включить освещение.
Но вот песчаная буря затихла так же внезапно, как началась, и перед космонавтами открылся неузнаваемо преображенный ландшафт: там, где лежала застывшие волны песков, теперь возник фантастический город, прозрачные сферические здания, словно отлитые из стекла и металла.
— Что это? Мираж? — воскликнула Борисова. Строков, в кислородной маске, вышел вслед за ней из вездехода и после долгого молчания произнес:
— Нет. Это не мираж. Это действительно город.
— Товарищи, слушайте! — воскликнул Швачко и включил рацию.
В наступившей после бури тишине, нарушаемой лишь сухим шорохом осыпающегося песка, с предельной четкостью зазвучали космические сигналы, которые на Земле принимались так глухо и искаженно. Это были звуки, похожие на щебет гигантских птиц.
— Они приближаются к нам! — закричал Швачко, следивший за невидимым источником передачи при помощи петлевой антенны.
В это же время где-то среди прозрачных строений возникла удивительно странная в своем звучании мелодия.
— Оставайтесь у рации! — приказал Строков Швачко и вместе с Борисовой направился к городу.
Несколько прыжков, которым позавидовал бы не один чемпион мира, и они достигли цели.
Стены зданий отражали на своих поверхностях лучи далекого Солнца.
— Это не стекло, — заключил Строков, внимательно осматривая одну из стен. — Оно давно бы утратило прозрачность от воздействия пыли, как ветровые стекла нашего вездехода.
— А что же это? — спросила Борисова.
— Алмаз! Синтетический алмаз. На Земле мы создаем его пока в небольшом количестве, а здесь — десятки тысяч тонн монолита.
— Но где же они сами?
— Кто?
— Марсиане, создавшие все это!
— Их нет, — тихо ответил Строков. — Но я не страшусь их появления. Они превзошли человека по уровню своего развития и только по одному этому не могут быть опасными.
— Ты уверен в этом?
— Да! Любое насилие — варварство, но совершенство сознания исключает агрессию. Неужели это не понятно?
— Ты меряешь все на свой земной аршин, а мы ведь в другом мире.
— Другой мир, но одной семьи... — убежденно возразил Строков. — А в хорошей семье ссор не бывает.
Ведя беседу, они вошли в одно из зданий через сегментообразное отверстие, которое, как в сказке из «Тысячи и одной ночи», само раскрылось и закрылось за ними. Толстый слой сцементированной многими веками пыли лежал на полу и на всех выступах просторного помещения.
— Много, много сотен лет здесь не ступала нога живого существа! — с глубоким волнением произнесла Борисова.
— Слышишь?! — прервал ее Строков.
В лабиринте хрустальных переходов, напоминающих подземные дворцы из уральских сказов Бажова, вновь зазвучали печальные мелодичные звуки.
Строков приблизился к одной из алмазных стен и прикоснулся к ней рукой.
— Дотронься до стены, — шепотом попросил он. — Это она так звучит...
Борисова приложила руки к стене и почувствовала ее сильную вибрацию.
— Да! Но что порождает ее звучание? Строков не успел ответить, как в его шлемофоне раздался громкий голос:
— Товарищи, командир корабля требует нашего немедленного возвращения на базу!
Сидя в радиорубке корабля, Брагин слушал тревожные, призывные, космические сигналы, когда к космоплану стремительно приблизился вездеход. Стальная сочлененная ферма плавно опустилась вниз и, зажав своими щупальцами машину, как пушинку, подняла ее в открывшийся шлюз корабля.
На пороге грузового отсека Брагин, с воспаленными от бессонных ночей глазами, встретил прибывших космонавтов.
— Что же вы нашли там? — спросил он Строкова.
— Город. Настоящий город, о котором тебе уже радировал Саша. Он покинут, и очень давно... Но вот что странно: никаких следов разрушений! Источник космических радиосигналов был где-то совсем рядом, он передвигался!
— Песчаная буря не дала мне возможности произвести необходимые замеры, — вмешался в разговор Швачко.
— Замечательно! — воскликнул Брагин.
— Что замечательно? — не понял его Швачко.
— А то, что ты наилучшим образом подтверждаешь мои наблюдения. Передатчика нет на Марсе!
— Как это нет? — А где же он? — растерялся Швачко.
— На его спутнике — Фобосе!
— Тоже мне «спутник»! — не удержался юноша. — Шестнадцать километров в диаметре. Москит!
— Там не может быть никакой жизни, — добавил Строков.
— Жизни? — переспросил Брагин. — Не знаю. Но пеленгатор не обманывает. Сигналы идут с Фобоса!
— Что же ты предлагаешь, Михаил Иванович? — спросил озадаченный Строков.
— А вот что. До возвращения на Землю у нас(остается еще четыре дня. Сутками позже — и планеты займут такое положение на орбитах, что полет станет невозможным. Не «прыгнуть» ли нам на Фобос? Всего лишь сорок три минуты расстояния!
— А топливо? — спросил Строков.
— Григорий Петрович! — нараспев, укоризненно произнес Брагин. — Неужели ты думаешь, что я только спал, пока вы там осматривали планету? Да мои компрессоры накачали и сжижили столько воздуха, что дай бог разогреть и выпустить ядерному реактору! Кроме того, учти, что отрыв корабля от Фобоса, при его мизерной массе, — не проблема.
— Ну, как, товарищи? Рискнем? — обратился глава экспедиции к Борисовой и Швачко. Те сразу согласились.
— Тогда митинг считаю закрытым, — весело заключил он и, взглянув на часы, добавил: — Через сорок минут отбываем.
И вскоре безмолвная марсианская равнина озарилась багровым светом, глухой рокот разнесся на многие километры вокруг. Под космическим кораблем забушевало пламя, появились густые клубы раскаленного газа, которые почти сразу испарились в разреженной атмосфере.
Брагин прогревал атомный двигатель корабля, дожидаясь точно рассчитанного времени отлета. Космонавты, лежа в откидных креслах, приготовились к старту. Раздался звуковой сигнал. Вспыхнула красная лампа. Рев двигателя сразу усилился, и корабль, чуть вздрогнув, сначала медленно, потом все быстрее и быстрее стал удаляться от поверхности Марса. И вот он уже среди звезд, а внизу еле различимая поверхность планеты. Ослепительные лучи Солнца встретили корабль, вышедший наконец из тени марсианской ночи.
Двигатель замолк, и привычная для космонавтов невесомость, после многодневного перерыва, вновь воцарилась в отсеках.
