не с кем — разве что с лошадьми…
Именно из-за них она и пришла сюда. Девушка повернулась к Дейку Дальтону. Тот хмуро смотрел на нее. Надо сказать, с мрачной физиономией он выглядел довольно-таки устрашающе. Но Памела решила, что ее так просто не запугаешь. Если уж злющему жеребцу высотой в шестнадцать с половиной ладоней в холке это не удавалось, так этому верзиле не удастся и подавно.
— Вы хотели меня видеть? — спросил он спустя несколько секунд.
— Да, если вы Дейк Дальтон.
— Раз уж вы подслушали наш с Кэнди разговор, то, верно, поняли, кто я.
Памела вздернула подбородок. Куда девалось его очарование? — досадовала девушка. Но запугать себя она не позволит.
— Я вовсе не подслушивала. Я стояла тут, прямо в дверях, вам стоило только взглянуть в мою сторону. И потом, секретарша ведь предупредила вас, что я приду.
Не сводя с девушки глаз, Дальтон, тяжело вздохнув, взъерошил пальцами густые темные волосы. Еще один вздох — на этот раз совсем короткий, подавленный — и Дейк снова заговорил.
— Приношу свои извинения, мисс… Малкольм, я не ошибаюсь? Я выступил грубо и не по делу. Обычно мне хватает выдержки не вымещать свое дурное настроение на ни в чем не повинных посторонних людях.
Извинение Дейка Дальтона полностью обезоружило Памелу. Девушка молча коротко кивнула в ответ. Да она не могла произнести ни слова, поскольку была ошарашена неожиданно осенившей ее догадкой. Она и сама не знала, что натолкнуло ее на эту мысль. Быть может, промелькнувшее в глазах Дейка уныние.
Теперь Памела ни капельки не сомневалась в своей догадке — хотя Дальтон поздравлял Кэнди от чистого сердца, но душа его скорбела о потере. Он, видимо, любил эту женщину. Это открытие заставило девушку слегка изменить свое мнение о Дальтоне. Она и не предполагала, что мужчина с такой внешностью может увлечься самой обычной женщиной. Чувствовалось, что он любил Кэнди… А может, даже был когда- то ее любовником.
Памела пожалела его, как могла пожалеть человека, наделенного всем необходимым для того, чтобы порхать по жизни, не ведая забот: яркой внешностью, обаянием и такой необыкновенной улыбкой.
— Не желаете ли присесть? — обратился к ней Дальтон и указал на стул перед огромным письменным столом из темного дерева.
Памела села. Сиденье оказалось мягким и удобным. В кармане ее жакета зашелестело письмо Рэнсома. Она прикидывала, не пора ли уже отдать его Дальтону или лучше повременить.
Когда Памела села, письменный стол показался еще внушительнее. Этот стол да еще массивное, под стать ему, обтянутое кожей кресло Дейка были единственными по-настоящему дорогими вещами в скромном кабинете.
Когда Дальтон тоже сел, девушка поняла, что размеры кресла и стола как раз подходили широкоплечему и длинноногому владельцу офиса, вывеска на двери которого скромно возвещала: «Расследования».
И все-таки казалось, что сам хозяин кабинета выглядел здесь совсем неуместно. Не верилось, чтобы такой мускулистый здоровяк, как Дейк, проводил целые дни в этом замечательном кабинете. Он скорее походил на ковбоя из родео. Собственно говоря, по словам Рэнсома, раньше Дальтон именно им и был. Причем ковбоем достаточно упорным (правда, дядюшка Рэнсом называл это упрямством, а не упорством).
— Чем могу служить, мисс Малкольм?
— У меня гибнут лошади, — торопливо выпалила Памела.
Дейк недоуменно захлопал глазами:
— Что-что?
— Я выращиваю лошадей, — сделав глубокий вздох, пояснила Памела. — Породистых лошадей. Вместе с дядей. Мы владеем небольшим ранчо у восточного подножия прибрежных холмов, в окрестностях Окснарда. Вы же понимаете, в нашем бизнесе хорошая репутация — это главное. А за последние два месяца мы потеряли трех отличных лошадей.
— Отчего они умерли?
Дейк подался вперед, подняв свои черные брови.
— Две лошади умерли от колик. — В Памеле вновь поднялась былая ярость. Фразы стали короткими, рублеными. — Они сказали, недоброкачественный корм. Но это невозможно.
— Кто «они»? Полицейские?
— Нет. — Девушка нахмурилась. — Мы не хотим впутывать полицию. Не хватало еще попасть на страницы бульварных газет. И так уже ходят всякие слухи. — Она скривила губы. — А кроме того, пока не имеется никаких улик, чтобы к ним обращаться.
— Дорогие лошади?
— Две, — мрачно отозвалась она. — Третья не такая дорогая, но тоже застрахованная.
На лице Дейка появилось задумчивое выражение.
— Значит, расследование проводила страховая фирма?
Памела кивнула.
— Да, проводили представители от каждой страховой компании. Они прочесали наше ранчо до последней соринки.
— Я так и думал. Вероятно, они получают долю от суммы, сэкономленной для компании. Все лошади принадлежали разным владельцам?
Памела снова кивнула.
— Они застрахованы в разных фирмах.
— Было ли сделано какое-нибудь официальное заключение о причинах смерти?
— Да. Для Фрэнка Фоллса и Ника Престона. — Тут девушке пришлось на секунду остановиться, чтобы успокоиться. — Им принадлежали те две лошади, которым поставили диагноз колики. Представители страховых компаний провели вскрытие. Они сказали, будто в желудке одной из лошадей был найден недоброкачественный корм. — Подбородок Памелы воинственно взлетел вверх. — Но если и так, — добавила она непреклонно, — то это не наш корм. У нас проверяется каждая унция сена и зерна. Регулярно, и лично мной или моим дядей.
— А как они объяснили смерть второй лошади?
— В желудке ничего необычного обнаружено не было, но в целом симптомы те же.
— А что с третьей?
Памела стиснула зубы, стараясь обуздать свой гнев. Руки непроизвольно сжались в кулаки, и девушка спрятала их в карманы жакета; письмо Рэнсома снова зашуршало. Памела подавила вздох. Надо сохранять спокойствие, надо убедить этого человека помочь им — ради Рэнсома.
— Третьего коня пришлось пристрелить. Как раз на прошлой неделе. — От попытки говорить ровно голос ее потерял всякое выражение. — Он сломал ногу. Это был мерин, поэтому владелец решил, что пытаться его спасти вообще не следует.
— А как это произошло?
— Они, то есть представители третьей страховой компании, сказали, что он упал в пруд, потому что, видите ли, была сломана ограда на главном пастбище.
— А какая ваша версия?
Памела замерла. Сузив глаза, она напряженно вглядывалась в лицо Дальтона.
— Вообще-то ограда была новехонькой. Ее установили лишь год назад. — Голос девушки звенел и срывался.
— Так что вы предполагаете? Кто-то сломал ему ногу, а потом сломал изгородь, чтобы прикрыть это?
— На коне не было ни единого пятнышка грязи, только на ногах. — Ей вовсе не хотелось оправдываться, но так уж получалось. В устах Дейка ее теория звучала до неприличия неправдоподобной, притянутой за уши.
— А как они это объясняют?
Увы, девушке никак не удавалось раскусить этого человека. Верит ли он ей или просто смеется над
