Тогда синьоры ответили ему: «Действительно, Дольчибене, ты умеешь найти хороший довод ко всякой вещи. Садись на лошадь, так как ты несомненно принял отличные меры на будущее». После такого развлечения они продолжали свой путь.
Сколь многочисленны шутки буффонов и те удовольствия, которые получают от них синьоры! Впрочем, они и называются шутами только потому, что всегда отпускают шутки, а потешниками – потому, что постоянно потешают небывалыми забавными выходками. Однако этот мессер Дольчибене не был таким уж скверным человеком: во время путешествия ко гробу господню он сложил в вульгарных стихах[28] молитву владычице нашей, в которой просил ее милости и рассказывал о всех святых местах, какие он посетил за морем.
Новелла 11
Во времена мессера Гуччо Толомеи[29] жил в Сьене забавный человек, простой и отнюдь не лукавый, как мессер Дольчибене. Был он косноязычен и звался Альберто.[30] Будучи бедняком, он часто посещал дом названного мессера Гуччо, так как дворянин этот находил в его посещениях большое удовольствие. И вот случилось однажды в великом посту, что встретясь с инквизитором, большим другом коего он был, мессер Гуччо условился с ним, что тот вызовет к себе названного Альберто, а когда Альберто явится к нему, он обвинит его в какой-нибудь ереси, и, таким образом, и инквизитор, и сам он, Гуччо, много позабавятся.
Договорившись обо всем, названный мессер Гуччо вернулся к себе домой; а на следующий день рано утром от упомянутого Альберто потребовали, чтобы он немедленно явился к инквизитору. Альберто задрожал всем телом, и если раньше он был косноязычен, то теперь почти вовсе лишился языка и едва мог сказать: «Я приду». Затем он отправился к мессеру Гуччо и сказал: «Я хотел бы поговорить с вами». А мессер Гуччо, поняв, в чем дело, спросил его: «Какие у тебя новости?»
Альберто ответил на это: «Что касается меня, плохие, так как инквизитор вызвал меня к себе, может быть по подозрению в патаренстве».[31]
На это мессер Гуччо сказал: «Не говорил ли ты чего-нибудь против католической веры?»
Альберто ответил: «Я не знаю, что такое католическая вера, но считаю себя крещеным христианином».
Мессер Гуччо сказал тогда Альберто: «Сделай так, как я тебе говорю. Ступай к епископу и скажи ему: „Меня потребовали к вам, и я явился», да узнай, что он тебе хочет сказать. Вскоре после тебя приду я; инквизитор большой мой приятель, и я постараюсь уладить дело».
Альберто ответил на это: «Ну, так я пойду и полагаюсь на вас». Итак, он ушел и направился к епископу.
Когда он явился к нему, епископ сказал, глядя на него сердито: «Кто гы такой?»
Альберто заплетающимся языком и дрожа от страха ответил: «Я – Альберто, от которого вы потребовали, чтобы он явился к вам».
– «Знаю теперь, – сказал епископ, – ты тот Альберто, который не верит ни в бога, ни в святых?»
Альберто возразил: «Синьор мой, тот, кто вам это сказал, сказал неправду, потому что я верю во все».
Тогда епископ сказал: «А если ты веришь во все, то варишь, следовательно, и в дьявола; этого для меня как раз достаточно, чтобы сжечь тебя как патарена».
Когда Альберто, почти обезумев, стал молить о пощаде, епископ сказал ему: «Знаешь ли ты „Отче наш?'».
Альберто ответил ему: «Да, мессер».
– «Прочитай его сейчас же», – приказал инквизитор.
Альберто начал читать, не согласуя прилагательных с существительными, дошел, запинаясь, до того трудного места, где говорится: da nobis hodie;[32] но дальше он никак не мог справиться со словами. Услышав это, инквизитор сказал ему: «Альберто, я понял тебя: ведь патарен не может произносить святых вещей. Ступай и возвращайся завтра ко мне; я буду судить тебя по заслугам».
Альберто ответил на это: «Я вернусь к вам; но я прошу вас, ради бога, снисхождения».
Инквизитор сказал тогда: «Ступай и делай то, что я тебе велю».
Альберто ушел, и на пути к своему дому встретил мессера Гуччо Толомеи, который шел по его делу к инквизитору. Видя, что Альберто возвращается, мессер Гуччо спросил: «Альберто, дело твое обстоит, вероятно, хорошо, раз ты возвращаешься».
Альберто ответил ему: «Ей-богу, совсем нет; епископ говорит, что я – патарен; он велел прийти к нему снова завтра утром, и тут же чуть не покончил со мной из-за этой блудницы донны Бисодии, о которой написано в „Отче наш'. Поэтому, ради бога, прошу вас, пойдите к нему и попросите его: пусть он окажет мне снисхождение».
Мессер Гуччо сказал на это: «Я иду туда, и постараюсь сделать все, что могу, чтобы спасти тебя».
И мессер Гуччо направился к инквизитору, а когда он рассказал ему историю с донной Бисодией, то оба они прохохотали целых два часа. Когда же инквизитор, прежде чем мессер Гуччо ушел от него, послал за названным Альберто, и тот в большом страхе вернулся к нему, он дал ему понять, что если бы не мессер Гуччо, то он сжег бы его на костре; ведь он вполне заслужил этого, ибо впал снова в еще худшее заблуждение, назвав святую женщину, а именно донну Бисодию, без которой нельзя служить обедню, блудницей. Пусть же он идет и ведет себя так, чтобы епископу не приходилось более посылать за ним.
Альберто, попросив помиловать его, сказал, что не будет говорить этого никогда, и совершенно опечаленный после пережитого страха, вернулся домой с мессером Гуччо. Этот мессер Гуччо, проведший дело, как ему того хотелось, долго забавлялся своей проделкой впоследствии и без Альберто, и в его присутствии.
Велика изобретательность людей благородного происхождения, когда им хочется потешиться над людьми странными и простодушными; но самым лучшим примером ее является случай, который произошел волею судьбы с Альберто, приведенным в смущение донной Бисодией. И Даже очень возможно, что будь Альберто человеком состоятельным, инквизитор сделал бы ему такой намек, что он откупился бы всеми своими деньгами, лишь бы не быть сожженным или замученным.
