фальшивым сочувствием спросил у Цицерона:
— И чем ты все это время занимался? Лежал в куче металлолома?
— Нет, — не обращая внимания на тон мимикра, ответил Цицерон. — За время полета я написал книгу — полную историю своей жизни.
— И где же она эта твоя книга? — поинтересовался Фуго и на всякий случай оглядел комнату.
— У меня в голове, — ответил Цицерон. — Я робот, мне совсем не обязательно записывать все на бумаге, у меня отличная память.
— Мда, — с плохо скрытой завистью проговорил мимикр. — А трудно сочинять книги?
— Нет, — сказал бывший грузовой робот. — Если главный герой твоей книги умный, ты заглядываешь в умные книжки, берешь оттуда умные мысли и вкладываешь их в уста героя. А если герой дурак, то можно обойтись и своими мыслями.
— А твой герой умный или дурак? — спросил Фуго.
— Мой герой — это я, — ответил Цицерон.
— Ах, ну да, — вспомнил мимикр. — Значит ты обходился своими мыслями?
— Нет, мне пришлось отыскивать в своей памяти самые мудрые мысли, которые у меня были, — продолжил Цицерон.
— А откуда же у тебя мудрые мысли? — искренне удивился мимикр.
— Откуда, откуда, от верблюда, — ответил Цицерон. — Много лет назад, когда Алешин папа прозвал меня Цицероном, я попросил его дать мне почитать книжки, которые написал этот великий человек. Он и принес их мне. Очень умный был писатель. Такого насочинял, что я еле-еле разобрался, а многое так и не понял. Вот оттуда я и беру умные мысли.
— Хорошо тебе, — вздохнул Фуго. — Ты машина, ничего не забываешь. А мне неделю назад пришла в голова одна очень умная мысль, и пока я размышлял над ней, позабыл с чего начал думать. Всю неделю хожу, вспоминаю.
— А ты завязывай на память узелки, — посоветовал Цицерон.
— Как это? — не понял мимикр.
— Все люди так делают, — ответил бывший грузовой робот. — Берешь носовой платок, и когда хочешь что-нибудь запомнить, завязываешь один уголок на узел. А потом достаешь платок, видишь узелок и сразу вспоминаешь. Говорят, очень помогает.
— Да у меня и носового платка-то нет, — растерянно проговорил Фуго.
— Это потому что ты неряха, — сказал Цицерон.
— Это потому что у меня нет носа, — обиделся мимикр. — Мне твой носовой платок, как тебе сейчас ботинки — не к чему приспособить.
Но совет Цицерона Фуго все же запомнил и, улучшив минуту, попросил у Светланы Борисовны носовой платок.
— Ты что, простыл? — испугалась Алешина мама.
— Нет, — замялся Фуго. — Это я к земной гигиене привыкаю.
— Молодец! — похвалила Светлана Борисовна. — А вот Алеша в них заворачивает лягушек и жуков, а нос вытирает кулаком.
Получив носовой платок, Фуго убрал его к себе под подушку и уже к концу дня завязал на узелки все четыре конца.
Алеша вернулся из магазина очень быстро. Ему хотелось о многом порасспросить своего железного друга, и он торопился домой, будто Цицерон приехал погостить на какие-нибудь пару часов. Когда он вошел в свою спальню, Цицерон вдруг сказал:
— Что-то я соскучился по приключениям. Может, затеем какое-нибудь, как бывало на Тимиуке и Зеленой планете?
— Да, конечно, — проворчал Фуго. — На Зеленой планете нас носил на себе ты, а здесь нам с Алешей придется тебя таскать. Нашел дураков. Ты же тяжелый, как двухпудовая гиря.
— Я тебя не спрашиваю, мимикр, — презрительно сказал Цицерон. — От тебя благодарности не дождешься, и романтики в тебе нет ни капли. Тебе лишь бы валяться под кустом и лопать ромбодабы. Я к Алеше обращаюсь.
— Я не против, — сказал Алеша. — Только какие на Земле могут быть приключения? Дикарей здесь нет, хищников — тоже. Если только сходить в соседнюю деревню, в Тамшино. Это три километра по лесу.
— Я согласен, — сразу проговорил Цицерон.
— А я не понимаю, зачем трем гуманоидам просто так идти из одной деревни в другую? Ладно бы там ананасы росли. А то ведь ничего в этом Тамшино нет, только ноги стопчем.
В общем, никуда трое старых друзей не пошли и всю вторую половину дня провели в Алешиной комнате за разговором. А вечером, как всегда, пришли ближайшие соседи и друзья дома — Владислав Валентинович и Ирина Константиновна. Писатель-фантаст сразу сообщил, что ему пришлось поставить новый зуб. А Ирина Константиновна рассказала, что в Тучковской стоматологической поликлинике все зубы кончились, и им пришлось ехать в Москву.
Пока Светлана Борисовна сервировала стол для вечернего чая, Алексей Александрович показал на то, что осталось от грузового робота и сказал гостям:
— Вот, познакомьтесь ещё с одним нашим домочадцем. Это наш робот. Его зовут Цицероном. В межпланетной экспедиции он лишился своего тела, пришлось усыновить.
— Очень приятно, — кивнула металлической коробке Ирина Константиновна и добавила: — Интересно вы живете. То у вас поселяются инопланетяне, то роботы. Завтра, глядишь, какие-нибудь лешие появятся или русалки.
— А это наши соседи, — представил их Алексей Александрович. — Они пишут детективные и фантастические романы.
— Здравствуйте, коллеги, — обрадовался Цицерон.
— А что, вы тоже пишите? — удивленно спросил Владислав Валентинович, испытывая неловкость от того, что ему приходится говорить с железным ящиком.
— Да, — ответил Цицерон. — Я написал книгу воспоминаний. Мемуары, так сказать.
— Тогда может вы нам почитаете? — с иронией спросила Ирина Константиновна, и бывший грузовой робот сразу согласился:
— Пожалуй почитаю, — ответил он.
Вскоре все уселись за большой обеденный стол под красивым оранжевым абажуром, и когда каждый выпил по чашке ароматного чая и гости обменялись с хозяевами последними новостями, в дом вошел молодой сержант милиции Иван Бурбицкий.
— Здравствуйте, — поприветствовал он хозяев и гостей. — Что-то народ у вас под окнами ходит. Не обижают?
— Нет, не обижают, — ответил Алеша.
— Но надое-ели, — протянул Фуго. — Все на меня хотят посмотреть. Житья от них нет. Ходят и ходят без дела. Лучше бы дорогу в лес заасфальтировали, чтобы удобнее было за грибами ходить. Все какая-то польза была бы.
— А то, если что, зовите меня, — расправив плечи, проговорил сержант милиции. — Всех арестую.
— Не надо, Ваня, никого арестовывать, — сказала Светлана Борисовна. Садитесь-ка лучше с нами чай пить и слушать воспоминания Цицерона. — Она показала на железный ящик со светящимися зелеными фотоэлементами и добавила: — Это наш новый жилец, бывший грузовой робот.
— Симпатичная коробка, — мельком взглянув на Цицерона, вежливо похвалил Бурбицкий. — А от чая не откажусь. — Сержант милиции сел на место Алексея Александровича, который вышел на веранду за полотенцем, и отхлебнул из его чашки.
— Да, кстати, — вспомнила Ирина Константиновна и обратилась к Цицерону: — Вы кажется обещали ознакомить нас со своим сочинением.
— Да-да, — растерянно поддержал её Алексей Александрович. Он вернулся в гостиную с полотенцем, увидел свое место занятым и теперь раздумывал, куда бы ему пристроиться. — Давай, Цицерон, покажи
