— Он мой сын, — еле слышно произнесла Джилсепони, но, даже если бы ее голос возвысился до крика, если бы вместе с ней их прокричали тысяча человек во всю силу глоток, епископ Херд и магистр Виссенти не были бы потрясены больше.
— Твой сын? — недоуменно повторил Виссенти.
— Но ведь, в таком случае, он еще младенец? — запинаясь сказал Браумин Херд. — Ты родила королю Данубу сына? Почему же мы не…
— Он уже юноша — и он сын мой и Элбрайна.
Оба монаха оцепенели. Виссенти озадаченно покачал головой, а Браумин просто смотрел на Джилсепони, пытаясь понять, что может означать столь невероятное известие.
— Как такое возможно? — сумел наконец выговорить он.
— Я считала, что потеряла ребенка во время битвы с Марквортом у стен этого самого города, но мой сын уцелел, — объяснила женщина. — Госпожа Дасслеронд забрала его, и эльфы вырастили мальчика, не посвятив меня в эту тайну…
Она замолчала, не в силах продолжать.
— И теперь его — на нашу погибель — взяли под крыло Де'Уннеро и Олин? — спросил Виссенти.
— Похоже на то, — вздохнул епископ Браумин, когда стало ясно, что Джилсепони отвечать не собирается. — И герцог Калас с Непобедимыми заодно с этим самозванцем? Уму непостижимо! А принц Мидалис? Уж конечно, он не останется в стороне, глядя, как этот Эйдриан завладевает королевством его брата, а заодно протягивает руки и к церкви Абеля!
— Принц Мидалис, я думаю, выступит против него, но ему вряд ли удастся одержать победу, — тихо сказала Джилсепони.
— Многие поднимутся против него! — потрясая кулаком в воздухе, воскликнул Виссенти. — Трон Хонсе-Бира нагло узурпирован, и абеликанская церковь не пожелает мириться с этим! Аббата Олина с позором вышвырнут! А Маркало Де'Уннеро… Надо было сжечь этого глупца на костре еще много лет назад. Я с трудом верю, что он все еще жив. Ну истинный демон-дракон! Зло, которому нет конца!
— Уверен, претензии Эйдриана на трон имеют под собой крайне шаткие основания. — Епископ Браумин успокаивающе похлопал чрезмерно возбудившегося собрата по плечу.
В последнее время магистр Виссенти чувствовал себя неважно, и целители предупреждали, что ему нельзя волноваться — а как раз это с его характером было крайне нелегко.
— Этих оснований вполне хватит, чтобы простой народ принял его, — сказала Джилсепони. — Как их хватило, чтобы придворные, которые были не в чести у Дануба, сумели оправдать себя в собственных глазах и признали нового короля. Эйдриан вступил в Урсал в сопровождении целой армии наемников, а после захвата трона эта армия обрела еще более мощную силу за счет солдат самого Дануба.
Она посмотрела на епископа Браумина с искренним сочувствием и покачала головой.
— Урсал в его руках, а скоро вынужден будет подчиниться и Палмарис, учитывая, что принц Мидалис не сумеет успеть организовать и предложить тебе помощь. И союзников тебе будет найти нелегко, в особенности здесь, в юго-западных областях Хонсе-Бира, где так сильно влияние Урсала и тех герцогов, что перешли на сторону самозванца. Простой народ будет приветствовать Эйдриана, потому что в противном случае придется воевать с ним, а сил на это ни у кого нет.
— Церковь не поддастся угрозам узурпатора и его вероломных приспешников! — заявил епископ Херд. — Палмарис будет сопротивляться королю Эйдриану, а аббатство Сент-Прешес никогда не распахнет двери ни перед ним, ни перед отлученным от церкви Маркало Де'Уннеро, ни перед этим изменником, аббатом Олином.
— Неужели ты рассчитываешь, что твой город выстоит под натиском войск Урсала?
Эти негромко сказанные слова Джилсепони слегка охладили пыл Браумина. Палмарис, конечно, большой город, а его гарнизон силен и неплохо обучен, но меряться силами с Бригадой Непобедимых и тысячами солдат королевской армии…
— Что касается города, я… мне трудно сказать, — сокрушенно признался Херд. Однако выражение беспомощности быстро сбежало с его лица, в темных глазах снова вспыхнули огоньки. — Но готов поклясться, что, пока я жив, ни самозваный король, ни проклятый Де'Уннеро не переступят порог аббатства, разве что их втащат сюда в цепях.
— Не зарекайся, — вздохнула Джилсепони. — Ты просто не представляешь, какая огромная сила выступит против тебя!
— Предлагаешь мне встретить их с распростертыми объятиями?
— Нет. Я умоляю тебя подумать о собственной безопасности, — ответила она. — Бежать в Санта- Мер-Абель, а оттуда в Вангард, если придется. Потому что, если ты останешься…
Ее голос сорвался, и женщина испустила еще один горький вздох.
Эйдриан взмахом руки отпустил присутствующих. Те заторопились прочь, негромко переговариваясь между собой. Оставшись наедине с королем, Де'Уннеро подошел к распахнутой двери, как будто собираясь закрыть ее.
— Отправляйся в Сент-Хонс с аббатом Олином, — сказал ему Эйдриан, нагнувшись над расстеленной на столе картой. — Поможешь ему подготовить официальные документы, провозглашающие перемены в церкви Абеля.
— Какие перемены? — спросил Де'Уннеро и выглянул в коридор, чтобы удостовериться, что аббат уже далеко. — Олин будет отцом-настоятелем?
— На данный момент наш друг Олин исполняет обязанности официального представителя абеликанской церкви в Бехрене, — ответил король. — Пока остальным больше знать не надо. А в самое ближайшее время Олин Жантиль будет провозглашен отцом-настоятелем церкви Абеля в Бехрене.
Монах усмехнулся; такое известие ничуть его не удивило.
— Эта часть нашего плана легче осуществима, чем вторая — сделать Маркало Де'Уннеро отцом- настоятелем абеликанской церкви, — продолжил Эйдриан, и темные глаза Де'Уннеро замерцали. — Большая часть страны, расположенная южнее залива Короны, подчинится моей власти без кровопролития, а вот что касается твоих братьев монахов… Боюсь, кое-кому нелегко будет принять тебя в качестве главы церкви.
— Они мне не братья, и я готов убивать отступников, не задумываясь, — сквозь зубы процедил Де'Уннеро.
— Тогда вперед, за дело, к вершинам власти, — воскликнул юноша. — Призывай всех, кто готов сотрудничать с королем Эйдрианом, помогать укреплению государства и возрождению церкви. Тем же, кто откажется, открыто угрожать не следует, однако…
Монах прервал его, вскинув руку.
— Я понимаю, что нужно делать — особенно теперь, когда выяснилось, что наши с аббатом Олином пути расходятся.
— Чем больше сторонников ты завербуешь, тем легче нам будет покончить с теми, кто выступит против, — заметил Эйдриан.
После того как Де'Уннеро, криво улыбнувшись, покинул зал, молодой король повернулся к столу и снова склонился над большой картой мира. Провел рукой от Урсала до Палмариса, потом от Энтела через Лапу Богомола и дальше, вдоль побережья, до аббатства Санта-Мер-Абель — самой желанной и, он понимал, самой труднодостижимой цели.
— Ты все видела? — спросил он.
На противоположной стене заколыхалась драпировка, из-за которой показалась Садья.
— Скажи, что ты думаешь насчет герцога Монмута из Йорки?
— Он боится тебя, — ответила певица, подходя к Эйдриану. — И не слишком-то жалует. Хотя его чувства меркнут перед тем, что испытывает к тебе герцог Калас.
— Тем не менее страх Каласа настолько силен, что он обречен быть моим союзником, — заметил король. — А что скажешь о Брезерфорде?
Взгляд Садьи надолго замер на его юном, сильном и, бесспорно, красивом лице.
— Видишь ли, прежде чем затевать сражение с принцем Мидалисом, я должен полностью обезопасить себя с юга. И тут решающую роль будет играть не завоевание симпатий простого люда, а
