Вот вам и безобидная бабка Афанасьевна! Пока она у себя дома утюгом командует, вреда от нее и на самом деле немного. Но если у такого, как она, несправедливого человека оказывается поле деятельности пошире да власти над другими людьми побольше, тут уж вред посерьезней. Ведь страдает от ее несправедливости уже не одна соседка.
Только и это еще не все.
Вы помните, как Миша говорил: «Да разве от взрослых добьешься справедливости?» Ему показалось, будто его обидел дядя да зря отругала мама. И он уже готов обобщать, то есть сделать общий вывод, будто все взрослые несправедливые.
Так бывает и со взрослыми: когда они сталкиваются с несправедливостью да еще видят перед собой несправедливого начальника, руководителя предприятия, директора завода или председателя колхоза, то им обида так застилает глаза, что они начинают думать, будто на земле совсем нет правды, а повсюду один произвол.
Вот и в статье про путевку было написано: «Не в артековской путевке соль. Я о другой путевке думаю. О путевке в жизнь».
Ведь все ребята, члены совета дружины, недоумевали: «Зачем спрашивали наше мнение, если потом с нами не посчитались? Значит, нас обманули? Да? На словах одно, а на деле другое?»
Иначе говоря, когда какой-нибудь эгоист поступает несправедливо, он не просто кого-то обманывает. Он отнимает у людей веру в справедливость. А без этой веры нет для человека счастья. И выходит, что эгоист — да еще наделенный порою властью! — нещадно портит людям жизнь, не только заставляя страдать, мучиться, но и разочаровываться, лишает веры во все хорошее.
Вот и выходит опять-таки, что всякий эгоист, добиваясь любыми средствами только того, чего ему одному хочется, вдвойне творит у нас беззаконие. И мы не можем ему прощать этого, не можем проходить мимо, когда видим бесчестность, не можем и не должны мириться с несправедливостью.
Нет примирения!
Вам теперь уже известно, как своими пословицами и поговорками народ издавна осудил жизнь по несправедливости.
«…Чужой бедой сыт не будешь». «Неправдой нажитое впрок не пойдет». «По кривой дороге вперед не видать».
Об этом издавна говорили и многие великие люди.
Еще почти две тысячи лет назад римский философ и драматург Луций Сенека Младший сказал: «Человек, который думает только о себе и ищет во всем своей выгоды, не может быть счастлив. Хочешь жить для себя — живи для других».
А два века назад во Франции жил писатель Вольтер. Он так сказал про эгоистов: «Ни на что не годится тот, кто годится только для себя».
И наш русский великий писатель Лев Николаевич Толстой сто лет назад тоже сказал: «В жизни есть только одно несомненное счастье — жить для другого». Еще он добавлял: «Важно всегда было и будет только то, что нужно для блага не одного человека, но всех людей».
Когда читаешь эти высказывания, то невольно возникает мысль: как это похоже на то, о чем и мы говорим сегодня! Мы ведь тоже говорим, что большое, настоящее счастье приходит только к тому, кто думает о других, и о том, что ни на что не годится эгоист, который годится лишь для себя. Поэтому я и сказал, что во все времена (и две тысячи лет назад и даже раньше!) люди мечтали о такой жизни, когда бы все жили, не обманывая друг друга, а творя друг другу добро.
Но мы с вами знаем уже и о том, что лишь шестьдесят лет назад в нашей стране осуществилась заветная мечта лучших представителей человечества. Тогда в нашей стране возникло ленинское Советское государство и утвердился человеческий закон, который запрещает приносить людям страдание. И в нашей стране эгоистов строго осуждают.
Конечно, вы правы: Павликову бабку за то, что она пожалела утюг или еще что-нибудь пожалеет, суду предавать не станут.
Просто поймут соседки, что она жадина из жадин, и перестанут ее уважать. Это тоже своего рода суд. Суд людской. Общественное мнение. Когда же какой-нибудь эгоист совершает более серьезную несправедливость, о нем у нас начинают с осуждением говорить не только соседи, но все советские люди, иногда даже вся страна.
Вот я сказал, что случай с артековской путевкой взят мной из газеты «Известия». И на этот факт я сейчас обращаю ваше особое внимание. Понимаете: едва эгоист проявил свою несправедливость, как сразу во весь голос на всю страну заговорила об этом плохом его поступке центральная газета. В каком-то маленьком городке, далеко от столицы, произошло редкостное ЧП в школе, и сразу забеспокоились серьезные, честные люди и в самом этом городке и в Москве — забили тревогу! — и был послан из редакции «Известий» специальный корреспондент в ту школу. Он разобрался во всех обстоятельствах дела, все расследовал и написал статью, чтобы ее повсюду, прочитали советские люди. И чтобы они еще раз поняли: так поступать в нашей стране запрещено!
Наша страна твердо стоит за справедливость как во внутренней, так и в международной политике. Она отстаивает мир во всем мире, заступается за слабых и угнетенных, щедро помогает всем народам, на которые по-разбойничьи нападают империалисты. Такую справедливую политику завещал нам Владимир Ильич Ленин, и наша Коммунистическая партия свято выполняет его заветы.
Но для того чтобы справедливость у нас торжествовала, надо каждому из нас быть неподкупно непримиримым ко всему плохому. «Лучше умереть, чем неправду терпеть».
Великий ленинец Феликс Эдмундович Дзержинский говорил: «Идти вперед можно лишь тогда, когда шаг за шагом отыскиваешь зло и преодолеваешь его». И вы понимаете также, что статья об артековской путевке могла в «Известиях» и не появиться, если бы люди, которые столкнулись с такой несправедливостью, промолчали бы. Потому-то Павликова бабка и любит внушать свои «рецепты»: «За всех не заступишься», «Нечего вмешиваться» да «Не суйтесь не в свое дело». Ей и подобным ей такое поведение окружающих также выгодно: легче творить свои несправедливые делишки, когда в них никто не вмешивается!
Но, к счастью, большинство наших людей по-настоящему справедливые, честные, беспокойные.
Нет примирения с эгоистами, врагами справедливости!
Так записано и в нашем моральном кодексе. Что требуется от каждого из нас? «Непримиримость к несправедливости, тунеядству, карьеризму, стяжательству!»
Значит, да здравствует неустанная борьба за справедливость! И пусть каждый наш шаг измеряется именно такой честной борьбой с теми, кто нарушает советский закон жизни.
«А что мы можем?»
— Бабушка, — спросил Павлик, — а зачем ты у нас прописаться хочешь? Тебе надоело здесь жить?
— И это не твое дело, — отмахнулась опять Афанасьевна. — Выпей вот лучше.
Она поставила перед внуком большую кружку с холодным молоком. У Павлика потекли слюнки. Но он взглянул на Мишу с Верой и Витюхой. Им бабушка молока не предложила. И Павлик сказал:
— Да не хочу я, спасибо.
— Пей, пей, — начала упрашивать бабушка.
— Нет, мы пойдем, — решительно сказал Павлик. — До свидания.
— Ну, до свидания. Слухай еще, — торопливо зашептала Афанасьевна, едва увидела, что Павликовы друзья вышли за ворота. — Ты про переезд-то мой помалкивай. Нечего трезвонить. А то зачем да почему. Прописываюсь, не прописываюсь — никому до этого дела нет, уразумел?
