еды. Вернее, ржал не зад, а маленькая голова жеребенка, проклюнувшая на месте среза. Тут же торчали небольшие ножки, с мягкими копытами. Из-за нарушенной пропорции, лошаденок немного походил на уродливого кенгуру и очень напоминал плюшевого, китайского тиранозаврика. Дешевая китайская игрушка, на батарейках, сшитая в подпольной мастерской.
— Поздравляю Кузя. Твой родственник приобретает нормальный, лошадиный вид. Хвост становится конем.
— Спасибо. — Машинально ответил Кузя, вскакивая на ноги и оглядывая себя с разных сторон. — По моему, я тоже меняюсь…
За ночь и с пасынком произошли разительные перемены. Ноги поправились, копыта отпали, сменившись человеческими ступнями. Шерсть поредела, а внизу живота стала гуще. Кузя принялся лихорадочно шарить в паху. Лицо расплылось в неуверенной улыбке.
— Что-то растет? Проявляется? — Нетерпеливо поинтересовался, с любопытством наблюдая за суетящимся Кузей.
— Ага. Намеки есть. Погляди, как со спины выгляжу? — Попросил пасынок, разворачиваясь задом. — В люди выйти не стыдно?
Кузькина спина и зад приняли человеческий вид. Ягодицы бугрились, копчик не выделялся. Действительно. Приличная задница, благообразная. Хоть в высший свет идти, хоть штаны надевать. Кузя стал почти человеком. Если избавится от лошадиных замашек, будет первый парень на деревне.
— Ну, что вам сказать молодой человек… — Протянул я, мучая длинной паузой озабоченного Кузю. — Не Гомосапиенс, но рядом с Петикантропом сидел однозначно. Вылитый Неордаталец времен Ледникового периода.
— По-человечески, нельзя ответить? — Обиделся Кузя, продолжая вертеться юлой и пытаясь разглядеть спину. — У формирующегося человека, стоит вопрос жизни и смерти, а он издевается шуточками. Ничего папаша святого. Нормальный зад, или нет?!
— С пивом потянет. — Рассмеялся, радуясь за Кузю. — Пару дней и от девчонок отбоя не будет. Устанешь отбиваться, бесстрашный боец полового фронта.
— Блин, скорее бы. — Кузя радостно похлопал себя по животу. — А я уж не верил, что человеком стану. Думал, веки вечные буду работать нянькой, у хвоста. Закончилось рабство, да здравствует автономия!
— Чем плохо? У вас было разделение труда. Ты думаешь, братец получает. А теперь? Животные инстинкты овладеют головой. Накорми брюхо, напои, конец удовлетвори. Двойные заботы.
— Хоть приглядывать, не надо. Все рядом. — Кузя похлопал себя по заду. — Никуда не денется, будет делать, что хочу, а не скакать, где попало. Одна голова — один хозяин. Правильно хвост?
Но лошаденок, не ответил, а лишь жалобно заржал, выпрашивая у Кузи еду. Кряхтя и ругаясь, поплелись на речку, заливать голод водой. Утренний, холодный чай. Без свежей заварки, сахара и бутерброда с маслом и куском вареной колбасы. Бр-р-р…
Ближе к полудню нашли дерево с желтыми, продолговатыми плодами. Бананы молодости нашей. Вкус детства, радости и беззаботного счастья. Дружно навалились на халяву и легко расправились с недозревшими плодами. Что не доели, то сложили в котомку на ужин и взвалили на лошаденка. Он отчаянно сопротивлялся и верещал, но дисциплина в боевом походе превыше всего. Я — старший по возрасту, мне нельзя. Начальство думает о стратегии, разрабатывает тактику, а не таскает тяжести. Кузя апеллировал к ранимой молодости, растущему организму. Якобы тяжести юноше носить вредно, будут ноги колесом и спина горбатая, а лошади по статусу положено. Отбрехаться конь не смог, молчание и ржание — знак согласия. Договорились.
У противоположного берега, покачивался на волнах, знакомый корабль Платонических поцелуек. Неужели догнали, но почему один корабль? Странно. Резко остановился на месте, разглядывая судно.
— Они? Наши общие знакомые? — Спросил подошедший Кузя, сразу присаживаясь на траву и устало вытягивая ноги. После твердых лошадиных копыт, ходить босыми ступнями по земле, пасынку невмоготу. Рядом упал обессиленный лошаденок, придавленный котомкой с бананами.
— Похоже что да. Из поцелуйских кораблей. — Неуверенно ответил Кузе, щуря глаза. — Ближе бы подойти, деталей не разгляжу. Интересно, где остальной флот?
— Какая разница? Пользуемся обстоятельствами и смело идем на абордаж. — Беззаботно предложил Кузя. Пасынок готов на что угодно, лишь не плестись пешком. — Решительный штурм и враг повержен. Тебе отдаем в пользование Светку, мне на растерзание — экипаж.
— Не многовато?
— Я не тороплюсь. — Кузя почесал живот, лениво жмурясь на солнце. — Мышцу необходимо тренировать. Черт с ними, что некрасивые, зажмурюсь. После нескольких дней воздержания и сухая корка за торт покажется.
— Еще не выросла, мышца твоя. Тренировать тю-тю.
— Не скажи папаша. Хорошая физкультура, растущему организму не повредит. — Погладил лошаденка по гриве. — Правда, брат Кузьма?
— Котомку таскать ему вредно, а как поцелуек шевелить, так бодр и здоров? — Но действительно, что делать? Плыть к кораблю сейчас, ждать вечера, строить плот? Светлые идеи в голову не шли, пришлось обратится к команде за советом. — Кроме абордажа, здравые мысли есть?
— Ночной грабеж и кровавый разбой. — Сразу предложил Кузя, пожевав губами, добавил вздохнув. — Денежный выкуп, но с деньгами напряг. Бартер предложить? Товарообмен. Обменять военнопленную на врага, или кого-то из нас. Сдаться дружно в плен. Последний вариант мне больше нравится. Опыт саботажа и половых диверсий имеется. Соблазним одну из поцелуек и сбежим в ночи. Не пропадем.
— Ясно. Готов любыми путями отдаться врагу, лишь бы не работать. Привал. Оправится и перемотать портянки.
Что же предпринять? Умел бы воевать, подручные средства и пару пулеметов, не раздумывая бросился на штурм. Но, боевого опыта нет, погибну и людей подведу. Цели не добьюсь. Ждать вечера и смело, как ловкий разведчик, пробраться на корабль, вырезав врагов и тихо освободив Светлану? Плаваю как собака, если речку переплыву, не утону, бульканье за версту услышат. Ничего полезного в голове. Доморощенный стратег. Полдела сделал, а теперь опустил руки? Господа извините, верните девушку, я вам денежек дам…
Пока Кузя с лошаденком перекусывали, ходил кругами по берегу и в бессильной ярости пинал песок. Когда приходит время решительных шагов, расписываемся в собственной несостоятельности и пускаем слюни.
— Папаша, не грузись, съешь банан успокойся. — Пожалел Кузя. — На сытый желудок лучше думается. Время есть.
— Но идеи нет. Как освобождать, ума не приложу. — Выхватил из рук Кузи, протянутый банан и не снимая кожуры, злобно принялся грызть, вымещая на фрукте бессильную ярость.
— Когда головой не знаешь что придумать в безвыходном положении, думай телом. — Кузя похлопал по животу. — Что хочет возмущенный разум? Немедленно идти освобождать начальницу. А тело?
— Откуда знаю?
— А тело, мечется по берегу в нерешительности. Не желает искать неприятностей раньше времени. — Похлопал по земле. — Сядь, успокойся и не мельтеши перед носом, аппетит отбиваешь.
— Видеть перед глазами корабль, с плененной Светланой и не иметь возможности изменить положение, невыносимая мука.
— Откуда знаешь, что Светка там?
— Чувствую сердцем.
— Какие чувствительные стали…, умереть не встать… — Издевательски протянул Кузя. — Любовь- морковь Нового Мира действует? Так давай сюда поцелуек позовем. Привлечем внимание, тетки — существа любопытные, сами приплывут, а дальше видно будет. Вдруг на поцелук, наш Новый Мир подействовал и они изменились? Если нет, то хоть Светлану увидим.
