Сегодня опять 40 рыл работает. Лопату кинул – 22+18, зачерпнул, кинул, поднял голову - 18+20, где 2?
А вот один, как гад, ползет на четвереньках между цементными кучами.
'Куда?!',
'Да я тут...',
обращаю внимание на, то, что у него нет личного дозиметра. Второй урод сторожит дозиметры на берегу. На палочку навесили штук пять ИД-11. Прямо - Новогодняя елка с серебристыми игрушками. Измеряю фон – 1,2 Р/ч.
Я вам сейчас устрою новогодний карнавал...
Собираю дозиметры в карман, все они номерные, записаны на конкретного человека, потерять его нельзя, в Зоне он всегда, всегда должен находиться при твоем теле. Этот брелочек записывает тебе Рентгены, он – пропуск домой!
Сбегаются человек 8, с лопатами наперевес. Дело – худо! Закидываю штыковую лопату на правое плечо, моя левая рука - под низ черенка, а правая – посредине древка. Жду, очень жду, кто первый шагнет ко мне. Я уже не сплю почти 5 ночей, я зол, я – сумасшедший!
Беру быка за рога, как могу спокойно: 'Коммунисты есть?' Лопаты – поникли, пошел откровенный скулеж...
Плюнул, отдал дозиметры члену (..!) парткома завода и члену (..!) парторганизации института...
Как противно и, как просто управлять толпой! ЗЭКовское - НЕ БОЙСЯ, НЕ ПРОСИ, НЕ ПЛАЧЬ...
Вчера, кто-то из них меня сдал. Ведь КГБист появился немедленно. Сексот, стукачек из моих вчерашних бойцов, покушал и немедленно настучал и о 'серуне', и о моей 'слабости', что пишу бойцам их настоящие дозы. По времени все сходится.
Они отходят, а я опускаю лопату с плеча...
Я до сих пор не понял, что это было: или бунт, или провокация агентов КГБ? Ведь, от посадки на нары или от смерти меня отделяло совсем немного - один чей-то шаг вперед, одно мое неосторожное и рубящее движение руки с лопатой.
Потом, этих стукачей, я начал различать среди толпы солдат. Их в Зону пускали редко, все они обычно сидели на партсобраниях, их вызывали то в клуб бригады, то в штаб. Но именно они провоцировали бойцов на разговоры о недописанных дозах. Это они провоцировали на необдуманные действия простых колхозников. Бойцы, облучившись, менялись, а разговоры о недописанных командирами рентгенах оставались, как оставались в лагере и эти провокаторы.
Возвращаемся к нашим кучам. Большинство работают, как работали. Пожарные льют воду на смесь, а БРДМы трамбуют бетон. Где не может трамбовать БРДМ, там работают 40 бойцов, перемешивая сапогами цементную пульпу вдоль стен... Бетонная жижа ждать не будет, поэтому мы доделали все до конца.
Сели в машины в начале шестого вечера. Я еду в последней машине. Бойцы в ней хмурятся, до ужина осталось около часа, а мы еще в центре зоны. Подбадриваю их, что если все сложится удачно на ПУСО, то через 40 минут будем в лагере, успеем!
Едем, поворачиваем от знака 'Припять' к 'Желтому' лесу. Сзади, издалека слышу вертолет. Водитель Серега, успел крикнуть мне: 'Командира (подражая узбекам, с которыми он служил Афганистане) – люка!'. Я все понял: неудача, это тот самый вертолетчик и сейчас нас зальет пылеподавляющей смесью, потом от нее не отмоешься. Свой люк я в секунду захлопываю, а Серега набирает скорость, пристально вглядываясь в зеркало заднего вида. Кричит: 'Приготовились... Держитесь!' и... резко тормозит. Вертолет проскакивает над нами и через секунду впереди на дорогу толстым слоем смачно 'чмякается' коричневая жижа, покрыв площадь метров 20. Мы медленно поехали вперед. Летчик, похоже, заметил Серегину хитрость и, сделав полугорку сразу над 'Факелом', моментально развернулся вокруг своего винта к нам носом.
Я до сих пор, без волнения не могу вспоминать, что произошло дальше: Ми-24 со снижением, понесся к нам. И, пускай на его кронштейнах, вместо боевых ракет, были навешены форсунки с липкой дрянью, но у меня волосы встали дыбом от надвигающейся на меня мощи.
Вертолет спустился ниже сосен 'Желтого' леса и летел вдоль шоссе прямо на нас, грозно наклонив свой нос. Вечернее солнце отлично освещало сбоку и желтую хвою, погибшего леса, и винт вертолета, рубящий воздух метрах в семи от поверхности асфальта. Хлопья этого воздуха свивали сизый дым от турбин в ровную двойную параболическую спираль, которая шла сверху вниз и вдоль дороги прямо к нам, а с обочин срывали, вздымая вверх радиоактивный песок и хвою. Перед собой я видел приближающуюся 'восьмерку' кабины, пара пулеметов снизу... Лицо пилота, обрамленное шлемом, было очень спокойным. Вертолет, летел между сосен и вблизи оказался огромным, почти, как автобус 'Икарус'. Через мгновенье нас полностью накрыло липкой массой...
Ситуация хуже некуда! Мы в 'Желтом' лесу, измазанные составом, который должен собирать радиоактивную пыль, а сверху на нас падает не только эта пыль, но и радиоактивная хвоя 'Желтого леса'... Пару минут мы стояли, пока 'дворники', хоть как-то, размажут этот липкий, клеевой отход спиртового производства по поверхности оконца БРДМа.
Медленно тронулись, жирно чавкая шинами по асфальту дальше, до первого ПУСО в Лилеве.
На повороте, прямо возле 'Факела' на дороге лежат размотанные холщевые рукава и алюминиевые брандспойты, а у обочины валяется, содранная гармошкой, красная жестянка c борта нашей пожарной машины.
ПУСО Лилев и Черевач проехали, а на Дитятках застряли: вчерашний приказ - 0,05 млР/ч на выезде. Ну, помыли нам машину раз, а на КПП посылают на второй круг. В очереди из машин опять стоим полчаса. Второй раз бойцы мыли наш БРДМ уже сами, выпросив у бойца в ОЗК его щетку, сам стою рядом, своим прибором выискиваю радиоактивные места на колесах и корпусе машины, отмахиваясь от сигналящих машин, стоящих на эстакаде позади нас.
Все в норме, и все равно, младший сержант на КПП показывает нам на третий круг. Я показываю ему свой ДП5-В. У него в руках - ДП-5Б (такие были уже только у частей ГО). Ни старшее мое звание, ни увещевание, что 0,05млР/ч при фоне в Дитятках в 2 млР/ч нельзя измерить, на него не действует.
Человек, в ауте, испуган, работает первый день, старший уже спит...
Я в бешенстве...
Погрешность прибора 30%, т.е. на этом фоне, прибор дает ошибку в 0,6 млР/ч, а 'выпускная' мощность дозы из зоны по постановлению ЦК КПСС -0,05 млР/ч, т.е в двенадцать раз меньше, чем ошибка измерения! Такую зараженность, при таком окружающем фоне, просто нельзя измерить. Арифметика и физика против политики ЦК КПСС!
Мое терпение лопнуло, командую: 'В штаб Оперативной Группы, к Чернобылю!' Отъехали пару километров, велю сворачивать в поле, Серега посмотрел на меня с пониманием. Проехали пару километров в сторону от шоссе, командую: 'Слушай боевой Приказ! Домой!'
Подъехав к колючке в чистом поле, наш бронник с разгона снес с проволокой еще и пару деревянных столбов ограды вокруг зоны. Мы перескочили через асфальт шоссе на Полесское и углубились в лес, БРДМ - классная машина в умелых руках! В автопарк заехали, когда уже начало темнеть.
Ставлю машину в парке, улаживаю формальности, а бойцы кидаются к столовой. Подхожу к ним. В столовой пусто, нет даже кусочка хлеба. Наряд колет поленья на завтра. Пытаю их, где хлеборез, где еда для моих бойцов, ведь должны были оставить, хотя бы консервы? Жмут плечами...
Бегу в штаб батальона в поисках зам. по тылу, говорят, что меня искали два майора. Ничего, майоры подождут. Вспомнил, что у меня есть НЗ - паек, который выдали в Белой Церкви, когда я ехал сюда, в этот 'дурдом'. Достаю из вещмешка банку гречневой каши с мясом, пачку галет и банку сосисочного фарша. Пришло их время! Забираю бойцов от столовой, направляемся к их палатке. Кушаем на нарах среди портянок, передавая друг другу мой раскладной туристический нож с вилкой... Так не должно быть! Нас забыли...
Я ошибся, меня не забыли! Два майора, которые меня искали, оказались из военной прокуратуры.
Бреюсь перед встречей с высоким начальством. Утром я не успел, не до того было.
Смотрю в зеркало и не узнаю себя. И дело не в том, что на лице у меня - 'чернобыльский' загар, необычного буро-серо-коричневого цвета. И не в том, что на почти черном от солнца и бета-лучей лице, белым пятном выделяются нос, губы и подбородок, укрываемые в Зоне под респиратором, а через щеки
