ВРЕМЯ БОЛЬШИХ СНЕГОПАДОВ
В прошлую пятницу топчусь я на остановке, караулю такси. Голосую, как говорится. Вернее, имею желание голоснуть, если что-нибудь такое на дороге покажется — такси ли, ведомственная легковушка, допустим, или хотя бы, дьявол с ним, мотоцикл с коляской. Я уж на все готов: мороз жмет — минус тридцать с ветерком и время истекает.
Но ничего такого на дороге, как назло, нет. Идут самосвалы, панелевозы движутся, трактора колесные с прицепами, два автокрана проследовало и один артиллерийский тягач… А такси не появляется, ну хоть застрелись.
Троллейбусы, правда, время от времени подходят. Но они возле остановки не тормозят. Здесь как раз вдоль поребрика сугроб образовался метровой высоты — им нельзя тут стоять ввиду опасности транспортной пробки. Они, поэтому, дальше проскакивают метров на тридцать — туда, где чистое место. И ожидающие пассажиры с руганью гонятся за ними.
Только я один не гонюсь. Мне на троллейбусе тащиться время не позволяет. Я такси жду. Жду, отбиваю чечетку, уши кручу, чтобы окончательно не заледенели… А такси все нет.
Даже милиционер постовой не выдержал — подошел. Стрельнул у меня сигарету и спрашивает:
— Не здешний, что ли?
— Почему не здешний? — отвечаю. — Местный житель.
— Хм, — говорит милиционер, — а я подумал — приезжий.
— Бывает, — сочувствую я. — А в чем, собственно, дело?
— Да вот смотрю — ты, вроде, на такси целишься. А они, между прочим, как более свободный транспорт, сегодня кругом идут — через площадь Павловского и мимо Зяборевской бани. Не хотят в эту щелку лезть. Это троллейбусам деваться некуда — они к проводам привязанные…
— Тьфу! — говорю я тогда и голосую первому попавшему бульдозеру.
Бульдозер остановился. Сейчас, знаете, все останавливаются. И все берут. Это раньше только легковые машины пассажиров сажали, а теперь, пожалуйста, — маши любому грузовику, если в кабине свободно. Разобраться, так на грузовом транспорте даже лучше ездить. Такси тебя, во-первых, куда попало не повезет, а во-вторых, там по счетчику платить надо. А здесь пока что расценки умеренные — в любой конец рубль. Я сам однажды на траншейном канавокопателе ехал — в оперный театр опаздывал. И ничего — довез он меня прямо к месту. Только с черного хода подрулил. Возле парадного им пока не разрешается останавливаться.
У этого бульдозериста как раз в кабине было свободно — и он остановился.
— Куда едешь, хозяин? — спрашиваю я.
— А тебе куда надо? — отвечает бульдозерист.
— Мне?.. А ты как, вобще-то, торопишься?
— Ну давай короче — чего надо? — говорит бульдозерист. — Туда-обратно, что ли? Могу туда- обратно.
И тут я (до сих пор не понимаю, какая меня муха укусила) вместо того, чтобы сесть в кабину этого бульдозера и спокойно ехать куда надо, вдруг говорю:
— Слушай, друг: раз ты не торопишься и времени у тебя, видать, навалом — убери к свиньям этот сугроб, а? Смотри — ведь народ в нем утопает.
И действительно, против остановки возвышается недавно открывшийся институт ГИПРО-чего-то там, а в первом этаже новый «Гастроном» — люди постоянно идут туда-сюда, карабкаются через сугроб и вязнут в нем чуть ли не до пояса.
Бульдозерист от неожиданности растерялся.
— Вот дает дрозда! — говорит. — Да на хрена мне твой сугроб сдался?!
— Товарищ! — прошу я. — Серьезно. Ведь на такой технике сидишь — раз плюнуть!
— Ты чего привязался? — начинает злиться водитель. — Если ехать, то садись, а не ехать… — и хочет включить скорость.
— Браток! — говорю я, хватаясь за рычаги. — Поимей совесть! Отгреби! Минутное ведь дело!
— А ну убери руки! — говорит бульдозерист. — А то сейчас как отгребу — родных не узнаешь!
И поехал… Но потом, видать, передумал.
— Начальник! — кричит. — Эй!.. А может, тебя все-таки подбросить куда?
Но я уже завелся.
— Катись, — говорю, — отсюда!.. Подбрасыватель… Мне с тобой сидеть-то рядом противно.
Тогда бульдозерист помялся и говорит:
— А ладно!.. Была не была! Давай на бутылку красного — отгребу.
Дал я этому бульдозеристу рубль тридцать две копейки — на бутылку «Рубина». Все равно, думаю, это сейчас не деньги. Ну, что на них купишь, какого фига? Единственно — тот же «Рубин». Или, в лучшем случае, «Анапу». Так я «Анапу» не пью. У меня от нее изжога.
Бульдозер чистит проспект, а я стою, бью в ладоши и размышляю. Господи! — думаю. — Как просто, оказывается. Выложил рубль тридцать две — и нет сугроба. А что это за капитал. Так, копейки, мелочь — тьфу! Да только в нашей закусочной, в «аквариуме» мужички после работы столько просаживают на рассыпуху, что можно не один бульдозер, а целый тракторный парк на полный рабочий день откупить. Эх! — думаю. — Мать честная. Это ведь стоит единственный вечер не попить, и мы родной город в конфетку превратим.
Стою я так, размышляя, и слышу вдруг за спиной некоторый шум и разговор. Оглядываюсь — это давешний милиционер и с ним какой-то взволнованный гражданин в ондатровой шапке и в пальто с каракулевым воротником. Причем милиционер указывает на меня пальцем, а этот гражданин кидается и чуть ли не за грудки:
— От какой, — кричит, — организации?!
— Минуточку, — говорю. — Не топчите меня. В чем дело?
— Вы приказали снег отгрести?
— Ну уж и приказал, — говорю я. — Скажете тоже. Да разве ему, черту, прикажешь…
— Вы понимаете, что наделали? — приступает гражданин.
— А что такое? — спрашиваю.
— Я семь человек с работы снял на полтора часа! — машет руками гражданин. — Семь специалистов!.. Это наша подшефная территория… А теперь куда мне их прикажете?!
И точно, за ним — вижу — стоят семь молодых людей с лопатами. И вид у них довольно ошарашенный.
— Извините, — говорю. — Ей-богу не знал, что это ваш снег. А то бы, конечно, палец о палец не стукнул.
— Да, ситуация! — вздыхает один из семерки, здоровый парень спортивного сложения.
— Может, назад, в институт? — предлагает другой, очкастенькнй, в демисезонном пальтишке.
— Ты понимаешь, что говоришь?! — кидается теперь уже на него каракулевый гражданин. — Мы же специальное собрание проводили, обязательство брали! Как ты перед пародом отчитаешься, перед молодежью? Скажешь, что чужой дядя за тебя убрал?!
— Да, ситуация! — сдвигает шапку спортсмен.
— Есть идея! — говорю я. — Глядите — он только за остановку снег отпихнул, на чистое место. Давайте перекидывайте его дальше — как раз на полтора часа хватит, даже с хвостиком.
— А Цветметпроект? — оборачивается ко мне разгоряченный гражданин. — Это же их участок, они тоже обязательство брали. Вы понимаете, чем тут пахнет?
— Да, ситуация! — бормочет спортсмен. — Тогда — по домам.
— Я не могу, — расстроенно говорит очкастенькнй. — Как хотите, а не могу… Все еще работают, а мы уже домой. Другое дело, если бы мы за полчаса задание выполнили, тогда оставшийся час был бы наш.
— Ребята! Парни! — говорю. — Ладно, моя вина, елки-палки! Готов искупить. Тем более, все равно уже опоздал, куда торопился. Раз вам домой совесть не позволяет, а на работу нельзя — пошли со мной. Ну,
