как будто вы уже свое отмантулили…
И я повел их в «аквариум» — у меня еще шесть рублей в кармане было… А потом и они — видят, человек от души — тоже сбросились. Так что мы чудесно провели эти полтора часа. Я не жалею. Главное — с хорошими людьми познакомился. Парни оказались что надо. Все с высшим образованием, а очкастенький этот вообще — без пяти минут кандидат наук.
Так он мне увлекательно про свою работу рассказывал, так трогательно — ну, прямо, чуть не плакал.
ЧУЖАЯ НЕВЕСТА
Венька Гладышев, таксист четвертого автохозяйства, допустил хулиганский поступок. Непростительный. Из ряда вон выходящий.
Дело было в субботу вечером, часов около одиннадцати. Венька отвез пассажиров из центра в Академгородок, получил с них четыре рэ (на этом маршруте такса твердая — с носа по рублю, хотя счетчик ровно трешку бьет) — и присох на стоянке.
Желающих уехать обратно в город не было. Венька еще ждал, но понимал уже, что назад придется скорее всего гнать порожняком.
Тогда-то и подбежал этот парень. Высокий, довольно симпатичный, в замшевой куртке, при бакенбардах — все в строчку. Такой из себя мэнээс. Или, может, газетчик. Очень взволнованный чем-то. Открыл дверцу, засунулся в кабину чуть не до пояса:
— Шеф, есть работенка!
— Ну? — спросил Венька.
— Маленько тут в окрестностях покрутиться.
— Крутиться не могу, — сказал Венька. — У меня в двадцать четыре заезд. В город — пожалуйста.
— Шеф! Христом-богом! — взмолился парень. — Понимаешь, какое дело — невесту надо украсть.
Венька присвистнул!
— Ого!.. А откуда украсть-то?
— Да рядом здесь, за углом, свадьба — в кафе. Подскочим, я ее быстренько выведу.
— Это, чтоб потом выкупать? — догадался Венька. — Не-е. Разведете бодягу.
— Нет, тут другое дело, шеф. Покатаешь нас минут пятнадцать — и назад. Вот так надо, шеф! — парень чирканул ладонью по горлу. — Вопрос жизни — понимаешь?
Венька подумал секунду.
— А сколько кинешь?
— Ну, сколько-сколько. — Парень от нетерпения перебирал ногами. — Ну, пару рублей кину.
— Падай, — сказал Венька.
К этому кафе, где свадьба, они подъехали со двора. Там оказалось высокое крыльцо, неосвещенное, — парень, видать, знал ход.
Он прислушался к музыке.
— Порядок. Как раз танцы. Минут пять подождешь?
Выскочили они даже раньше. Невесту Венька не рассмотрел — темно было. Тоненькое белое привидение скользнуло в машину. Хлопнула дверца.
— Трогай, шеф, — велел парень.
— Куда ехать-то?
— Все равно.
Все равно — так все равно. Венька крутанулся переулками до Торгового центра, поворотил к Дому ученых, на Морской проспект, потом — вниз по Морскому, выехал на Бердское шоссе — темное уже и пустынное.
Но — стоп! Не в маршруте дело, а в том, что происходило за Венькиной спиной. А происходило там та-кое-е!.. Венька уши развесил и рот открыл. Он думал, что похищение это — хохма какая-нибудь, розыгрыш, а получился роман прямо. Художественное произведение. У этих двоих, оказывается, раньше любовь была. Потом он как-то неудачно выступил, она его, вроде, «пнула», проучить хотела. Он взбрындил и уехал — в экспедицию, что ли. А она подождала-подождала, тоже взбрындила и раз! — замуж. За школьного друга, кандидата какого-то.
Примерно так понял Венька из обрывков разговора. Не столько понял даже, сколько сам нарисовал эту картину. Потому что говорили они теперь — торопливо, перебивая друг друга, — не о прошлом уже, о настоящем. А слова-то, слова какие — кино, честное слово, кино!
«Лелька, дорогая! Что ты делаешь, подумай!.. Неужели на кандидатские позарилась? Это ты-то! Не верю! Поломай все, Лелька, порви — слышишь?..»
А она: «Ах!.. Ох!.. Аркаша, милый!.. Ох, дура я, дура! А ты — балда, балда! Хоть бы адрес оставил!.. Да поздно, Аркашенька, поздно!.. Да при чем здесь кандидатские — он человек хороший, ты же сам знаешь. Ой, мамочки! Да ведь я не та уже, не та! Понимаешь! Ты хоть это понимаешь?..»
И в таком духе, в таком духе.
Кого только не возил Венька: пьяных в сиську, иностранцев, писателей, базарных спекулянтов в кепках-«аэродромах», кидавших пятерки на чай, официанток из ресторанов с ихними фраерами развозил по хатам.
Но чтобы такое!.. У Веньки вспотели ладони, он по очереди вытирал их о свитер и, вытирая, слышал, как под ладонью бухает сердце.
Парень заливал здорово, напористо — невеста начала слабнуть. Венька почувствовал это. Парень тоже, видать, почувствовал, от уговоров перешел к командам:
— Никуда ты отсюда не выйдешь, не выпущу. Плевать нам на них, Лелька, плевать! На хороших, на плохих — на всех. Едем ко мне. Прямо сейчас!.. Шеф, разворачивай в город!
Запахло, кажется, воровством настоящим. Венька аж головой крутанул: вот-те на! Хотя что же? — не он ведь воровал. Его дело извозчичье. И в город ему, с пассажирами, вполне годилось.
Все же он пока не разворачивался, только скорость чуть сбросил. Потому что те двое окончательно еще не договорились.
Парень — «разворачивай», а невеста — «Аркашенька, опомнись! Что мы делаем, господи!..»
— Шеф, ну что ты телишься? Разворачивай! — простонал парень.
И тут Веньку тоненько щекотнуло что-то. Мысль — не мысль, а так — дуновенье. Атом какой-то проскочил по извилинам. И он, как тогда, на стоянке, спросил:
— А сколько кинешь?
Спросил и напрягся почему-то в ожидании ответа.
— Ну, сколько-сколько? — тоже, как там, на стоянке, сказал парень — только еще нетерпеливее сказал, злее: — Пару рублей сверху получишь!
Венька смолчал. Продолжал ехать.
— Ну, тройку, шеф! — сказал парень, нажимая на «р» — «трройку».
Венька резко тормознул. Включил свет в салоне и повернулся к ним.
Парня он проскочил взглядом — видел уже, — уставился на невесту. Глазами с ней Венька только на мгновение встретился — не успел даже цвет различить. Круглые, испуганные — и все. Она их сразу же опустила. Но и с опущенными… Нет, не видел Венька подобного ни в кино, ни на картине. Не видел!.. Такая она была вся… такая! Ну, не расскажешь словами. Да как рассказать-то? Про что? Про волосы? Про щеки… губы? Про то, какая шея? А такая: раз взглянуть — и умереть. Или напиться в драбадан, чтобы неделю ничего другого не видеть… И где только она росла-то? Чем ее поливали?..
Венька смотрел.
Становилось неудобно.
Парень усмехнулся углом рта и тихо, словно извиняясь, сказал:
— Видишь, какие дела, шеф? Помоги вот… уговорить.
