подвергали. Ждали царева одобрения, но Иоанн молчал, преследуя свои, холопам непонятные, цели. И когда почти сломленный боярин готов был покончить с собой, взяв на душу вечный грех, его вытащили пред царские очи.
– Мне ведомо, что ты богопротивными делами занимаешься, – равнодушным и будничным голосом продолжал Иоанн. – Многие требуют тебя сжечь, как черного колдуна, род твой извести на корню. Я почти согласился, но у тебя все же осталась возможность проявить верность Богу, мне, Москве и не дать угаснуть своему роду.
Басанов встрепенулся и тотчас встретился с жестким, не соответствующим спокойному тону взглядом Иоанна. О необузданности царя ходило множество слухов, вспышек его гнева боялись все. Упрямство, властность и жестокость вперемешку с похотями породили прибавку к имени – Грозный, но одной из самых сильных черт в характере царя стало умение использовать людей в своих целях, выжимая из них все. Подданные для него – всего лишь маленькие букашки, жизнь которых предназначена для усиления власти и могущества великого князя Всея Руси Иоанна. Что для него знатный княжеский род или сложившаяся веками традиция? К чему ему какие-то мнения и советы? Он один перед Богом в ответе за все свои деяния. А Бог простит.
– Если хочешь сохранить свой род и имя, пойдешь на север. Грек тебе все объяснит, – закончил странную аудиенцию Иоанн.
Карта оказалась на диво подробная и красивая. Синие реки и озера причудливо изгибались на зеленом фоне. Тщательно вычерченные башенки обозначали города. Горбами выпячивались коричневые горы. Лишь три черных пятна уродовали завораживающий рисунок. Грек Феофан с удовлетворением простер ладонь над картой.
– Север. Восток. Юг. Только три места влияют на жизнь народов в государстве. Все они расположены на окраинах Руси, и все неразрывно связаны с неведомыми и не всегда нам понятными событиями и происходящими там явлениями. Юг – Желтая гора вблизи Волги, где в прошлом году были поселены четыре брата из рода Карачаровых. Восток – лесные долины за Камой-рекой. В эти далекие края отправлены семьи из наследников Ярополка, потомки поганого рода братоубийц и предателей, искупать грехи своих предков. Север – холодные леса Заонежья. Туда пойдешь ты. Все эти места богопротивные. Из года в год на освященную Господом землю лезут адовы твари. Ты будешь одним из тех, кто их остановит. Если надо, погибнешь, но защитишь мир. Выбора у тебя нет. Так какое решение ты примешь?
Угрюмые главы семей и их настороженные сородичи толпились в глухом, отгороженном высоким забором от остальной Москвы дворике. Возле задней стены белели выложенные причудливым орнаментом разноцветные камни. Грек в расшитой древлянскими узорами хламиде читал заклинание. Его губы шевелились в такт произносимым шепотом словам и взмахам рук.
Феофан, как и обещал, сооружал короткий путь для всех, кого боярин брал с собой. Он убедил Басанова, что не станет прибегать к черному колдовству, и Илья согласился. Хотя согласия могли не спрашивать, усмехнулся боярин, все равно отправят так, как посчитают нужным. Хоть обозом, хоть пешком, хоть колдовскими чарами.
Далекий край земли Русской казался главе рода последним прибежищем от бессмысленно страшной жизни в Москве. Без сомнений он согласился на исход в дикие земли. Другого способа сохранить то, что еще осталось – семью, имя, верных людей, – у него не имелось.
По камням побежали искрящиеся змейки, и воздух вокруг потемнел. Холопы, стоявшие рядом, испуганно осенили себя крестным знамением и постарались отодвинуться от чародейских камней как можно дальше, но хмурые опричники копьями пресекли подобные попытки – приказ воеводы гласил четко: «Со двора никто уйти не должен».
– Давай, боярин, не медли. Проводи своих людей через выложенный круг и... с богом. – Грек указал пальцем на стремительно темнеющее пятно во дворе, на лице чернокнижника отразилось напряжение. – Быстрее.
Нагруженные скарбом люди, повинуясь слову боярина, по одному вступали в круг и исчезали. Женщины испуганно плакали, притихшие дети с ужасом глядели на происходящее. Окружившие дворик опричники озлобленно торопили замешкавшихся. Для них вершившееся чародейство было не в новинку.
Когда почти все предназначенные к переселению холопы и оставшиеся в живых представители рода прошли в темный круг, во двор ворвался Малюта Скуратов. На гарцующем коне он приблизился к стоящим в стороне греку и Басанову.
– Государево слово! – торжествующе прокричал царский любимчик. – Греческому священнику Феофану надлежит сопровождать боярина Басанова в его походе и поселении на Олонецкие земли и быть там оком Господним и государевым. Если же царский указ не будет исполнен, мне дозволено казнить отступника на месте. Грек понимающе кивнул и показал на большой мешок, лежащий на телеге, которую два дюжих опричника готовились затолкать в темный круг:
– Я знал, что так произойдет, и сам приготовился уходить. Передай государю, что его повеление будет мною исполнено немедленно.
Малюта ликующе развернул коня и направил его прочь. Илья удивленно глянул на Феофана. Грек спокойно пояснил, что недавно творил ворожбу, и у него было видение о будущем Иоанна. Увиденное ему не понравилось, и решение покинуть столицу созрело мгновенно, в изгнание он отправится с великой радостью, подальше от пожаров грядущих смут и нашествий.
– Что бы ты ни думал, но моя помощь будет тебе необходима, – грек грустно посмотрел на Басанова, – а Москвы нам все равно больше не увидеть. Ну что? Пора идти.
Илья и Феофан вместе шагнули в темноту, сгустившуюся посреди двора, и исчезли с глаз опричников. Помощник чернокнижника, сын полоумного Годуна Бориска, раскидал камни по двору, черное пятно тотчас исчезло.
– Вот и все, – пробормотал он, – теперь мне никто не мешает. Теперь я – главный кудесник при государе.
Старейшина рода Кяхр угрюмо смотрел на стоящего перед ним молодого охотника и слушал оправдания. Вина парня не вызывала сомнений, но старику хотелось выяснить все стороны этого неординарного для дальней вепсской общины события. В трусости парня обвинить нельзя. Он сделал все, что смог, но остался жив. И теперь невдалеке от священного места пришлые люди строили для себя жилища, корчевали вековые деревья и мутили чистые воды священной Светлой Ламбы.
Из посланных старейшиной для изгнания пришельцев охотников вернулся только один. Теперь он стоял перед ним, живой и невредимый. И это последний из мужчин рода. Себя в счет старейшина не брал в связи с преклонным возрастом. Вековые традиции требовали смерти охотника, но последний мужчина... Старик от
