Глава первая
Скотт намылил волосы шампунем и, закрыв глаза, подставил голову под струи душа. В насыщенное паром пространство за душевой занавеской внезапно проникла струя холодного воздуха. Шагнув из-под душа, он неожиданно натолкнулся на обнаженную девушку, оказавшуюся рядом с ним в небольшой ванне.
— Дори? — спросил он, смахивая с лица воду. Ухватившись за него, чтобы сохранить равновесие, Дори ответила:
— Нет, это Норман Бейтс.
Ее груди коснулись мокрой груди Скотта, руки его скользнули по ее бедрам, он обхватил ее ягодицы, плотно прижавшись к ней всем телом.
— О, Норман, как ты изменился! — Его губы сомкнулись у нее на губах нетерпеливо, жадно, словно это была его собственность.
Окутавший их жар лишь отчасти был вызван горячей водой, лившейся из душа. Дори почувствовала, как ее живота коснулась набухшая плоть, и волны ответного желания наполнили ее. Протянув руку, она взяла из мыльницы кусок мыла и круговыми движениями начала водить им по его спине, массируя гладкие, скользкие мускулы.
Скотт стал покрывать поцелуями ее шею, груди, потом припал к ее затвердевшему соску, посасывая и облизывая его. Издавая восторженные стоны, Дори гладила пальцами его поясницу, касаясь чувствительных нервных окончаний.
Их полные истомы тела казались слитыми воедино, его рука, ласкающая ее груди, скользнула ниже: он знал, где и как ласкать Дори.
Дори извивалась под его волшебными, чувственными пальцами.
— Люби меня, — требовательно прошептала она, сжимая его плоть.
Он произнес вслух ее имя, потом еще раз... В устах Скотта оно звучало нежно, ласково, усиливая влечение. Осторожно опустив Дори на дно ванны, он накрыл ее тело своим. Из душа на них лилась вода, но они не обращали на это внимания: вокруг ничего не существовало — только они и их всеохватывающая потребность удовлетворить свою страсть.
Их тела, скользкие и мокрые, так хорошо знающие друг друга, соединились. Наполовину покрытые водой, еще более возбуждающей их, они двигались в неистовом, восхитительном, завораживающем ритме, целуясь, вздыхая, издавая стоны. Ладони Скотта мяли ее груди, а его рот впивался в нежную кожу ее шеи; Дори покусывала зубами гладкую ткань его плеч, нежно целовала его шею, пока он не нашел ее рот и не прижался к нему в жарком поцелуе. Они забылись в восторге и райском наслаждении в один и тот же момент.
Дори еще крепче обняла Скотта за талию, и из ее груди вырвался крик удовлетворения, а Скотт мягко и успокаивающе гладил ее спину.
Наконец он прижался лбом к впадине между ее грудями, неторопливо обвел пальцем вокруг ее правой груди и сокрушенно вздохнул.
— Черт побери, как ты хороша!
Дори тихонько щелкнула языком.
— Я только хотела потереть тебе спину...
— Значит, если ты когда-нибудь надумаешь соблазнить меня, я конченый человек, — произнес он и, хлопнув себя по щеке, выпустил струйку воды изо рта. — Как будто занимаешься любовью во время прибоя.
— Это скорее похоже на зарю после муссона, — ответила Дори. — Почему в ванне так много воды?
— Кто-то из нас случайно заткнул чем-то сток, пояснил Скотт.
— Да, — с кислой миной ответила Дори, — кто-то постарался.
Прежде чем Скотт успел ответить на ее поддразнивание, она вскочила и, нагнувшись, выглянула из-под занавески.
— О Боже!
— Пол? — спросил Скотт.
— Тебе знакомо слово «цунами»? — ответила Дори. Она слегка подтолкнула Скотта в спину. — Нужно вытереть пол, прежде чем старушка Вискаунт обнаружит, что на ее прекрасную собственность капает вода.
— Вода не может проникнуть через пластиковый пол, — авторитетно заявил Скотт. — Она останется на месте, пока ее не вытрут или она не испарится. — Поцеловав Дори в висок, он спросил: — Почему бы не выключить душ? Мы можем вообразить себя подростками, купающимися нагишом в океане.
— Скотт! — воскликнула Дори, потянувшись за пробкой позади него. — Честно! Если вода просочится через потолок старушки Вискаунт, пока ты дурачишься...
— Мы, Дори, мы дурачимся. В одиночку это не интересно.
— Если старушка Вискаунт появится с жалобами по поводу водяных пятен на потолке, именно тебе придется объяснить, как это случилось.
— Если она так любопытна, как ты говоришь, возможно, у нее уже есть свой вариант...
— Боже! — воскликнула Дори, вылезая из ванны. — Ты на самом деле думаешь, что она может слышать...
— Любит гатор[1] собачину? — спросил Скотт. Он завернулся в банную простыню.
Дори состроила гримасу.
— Оставь свои гаторские шутки, Скотт. Все очень серьезно. Мы должны убрать эту воду, прежде чем...
Театральным жестом Скотт сдернул простыню, держа ее словно матадор, и поклонился.
— За неимением плаща, мадам. — С этими словами он швырнул огромное полотенце на пол.
Дори захихикала, и Скотт притворился обиженным.
— Ты бы не смеялась над сэром Вальтером Ралейсом?
— На сэре Вальтере Ралейсе были брюки, когда он расстелил свой плащ на луже, — сказала Дори, став на колени, чтобы вытереть пол полотенцем. — Только посмотри, сколько здесь воды. Как это мы могли...
— Это все твоя ненасытная сексуальность, — упрекнул ее Скотт.
Дори возмутилась:
— Моя сексуальность?
— Погоди, вот я расскажу старушке Вискаунт, что ты изнасиловала меня в ванной комнате.
— Изнасиловала! Я покажу тебе «изнасиловала»! — Схватив свою атласную ночную сорочку, она начала стегать ею Скотта по голове и плечам. — «Ненасытная сексуальность»!
