Наконец я окончательно убедился, что исполняю ритуал безупречно, и был вынужден признать, что совершил ошибку гораздо раньше, когда в первый раз читал и истолковывал древний текст. Неизвестный автор книги обещал, что заклинание
Короче говоря, сам виноват.
Я устыдился и дал себе слово больше никогда не выдавать желаемое за действительное, но не учел, что у меня вряд ли хватит мудрости отличить одно от другого. Проще всего вовсе не иметь желаемого, я имею в виду, ничего не хотеть, но это, по правде сказать, не так давно стало мне понятно, а подсказывать самому себе, высунувшись по пояс в прошлое, как в распахнутое окно, я не умею, и вообще, кажется, никто.
Утратив надежду отыскать в древних рукописях секрет бессмертия, я сказал себе, что неправильно расставил приоритеты. Сейчас самое главное для меня — личная сила, а тайные знания как-нибудь потом сами приложатся, орденская библиотека небось не сгорит, а если и сгорит, найдутся в Соединенном Королевстве другие книгохранилища. В действительности, думал я, если быть самым могущественным колдуном этого Мира, никто не сможет меня убить — это прежде всего. Строго говоря, только это и требуется, потому что справиться со старостью и болезнями — дело нехитрое, мало ли что наш Великий Магистр этого, кажется, не умеет, зато некоторые другие точно умеют, а значит, и я научусь. Но с этим как раз можно не спешить, время пока есть, я молод, даже слишком, а вот могущество мне требуется как можно скорее, срочно, немедленно, вот прямо сейчас, а лучше бы — позавчера.
У меня было по крайней мере одно несомненное достоинство: приняв решение, я тут же начинал действовать, не откладывая на потом, не дожидаясь благоприятных обстоятельств, даже краткой передышки себе не позволяя. Я избавился от печальных последствий своих экспериментов, вызвал прислугу, чтобы прибрали в комнате, а сам отправился в ванную — думать. Лучше всего мне всегда думалось под водой, не знаю уж почему — хлеххелов[4] в нашем роду, насколько мне известно, не было.
Вариантов нашлось не так уж много. Из книг я знал, что самый простой способ приумножить силу — напиться крови другого колдуна. Тут имелось одно существенное неудобство: пить кровь, согласно древнему ритуалу, следовало только с согласия и, более того, искреннего одобрения ее владельца, иначе — никакого толку. А рядом со мной не было ни единого мало-мальски могущественного существа, готового поделиться кровью, так что этот путь пришлось отмести сразу.
Еще в некоторых старинных рукописях я читал, что обладателя великой силы можно просто убить и съесть, желательно целиком — хлопотно, конечно, и утомительно, даже для человека с отменным аппетитом не самая простая задача, зато не нужно спрашивать разрешения. Но по здравому размышлению я понял, что убить по-настоящему могущественного колдуна мне, пожалуй, пока не по плечу. А тех, кого я смогу убить, есть совершенно бессмысленно, возможно, даже вредно для здоровья.
Если не ошибаюсь, в сходных случаях сэр Макс говорит: «порочный круг». Не уверен, что правильно понимаю смысл этого фразеологического оборота, но интуитивно чувствую, что к описанной ситуации он подходит как нельзя лучше.
Я, конечно, не сдался. Лежал на дне бассейна, вспоминал, что еще я знаю о способах быстро увеличить личную силу, пока меня наконец не осенило: зачем что-то искать и тем более кого-то жрать, когда превосходное хранилище безграничного могущества находится у меня под самым носом.
Я говорю об орденских дырявых аквариумах, и, конечно же, тут требуется дополнительное разъяснение, поскольку лично мне больше не доводилось встречать ничего подобного — ни в жизни, ни даже в книгах.
Постараюсь рассказать коротко, но все же по порядку. Орденские послушники, как я уже говорил, лишь время от времени получали порцию питья из дырявых чашек своих наставников. Это делось не только из педагогических соображений, но еще и потому, что, по мнению основателей ордена — и тут они были совершенно правы, — увеличивать личное могущество следовало постепенно. Младшие магистры получали дырявые чашки в полное распоряжение — считалось, что к этому моменту человек уже способен понять, в каких случаях следует из них пить, а когда лучше воздержаться. Зато наши старшие магистры пили только из дырявой посуды — даже воду и камру, но этим дело не ограничивалось. Каждый день они получали на обед блюдо из рыбы, которую перед этим подолгу содержали в дырявых аквариумах; некоторые, самые старые, не ели вообще ничего, кроме этой рыбы, — такая диета помогала им подолгу сохранять здоровье и преумножать могущество даже в том возрасте, когда другие колдуны неизбежно начинают его терять. Вода в наших дырявых аквариумах считалась воистину чудодейственной, наши знахари давали ее больным или раненым, маленькими порциями, примерно по столовой ложке, и те исцелялись в кратчайшие сроки. Всем остальным пить воду из дырявых аквариумов было строго-настрого запрещено. Нам объясняли, что человек не способен справиться с таким невероятным могуществом, я же был глубоко убежден, что орденские старейшины просто боятся конкуренции. Ходили слухи, будто наш Великий Магистр ежедневно черпает полную кружку из самого большого аквариума. Неудивительно, что он не желает ни с кем делиться, думал я. На его месте я бы и сам хитрил. А все эти разговоры о том, что человек, дескать, не способен справиться с могуществом, — не хитрость даже, а детский лепет. Слушать смешно. Удивительно, что находятся дурни, которые этому верят, а ведь их великое множество. Но я-то, хвала магистрам, не таков.
Дело было за малым — перехитрить всех орденских хитрецов. Я не сомневался, что это мне под силу.
Получить доступ к дырявым аквариумам — я имею в виду, просто так взять да и зайти в зал, где они размещались, — было совершенно невозможно. Вход охранялся при помощи столь могущественных заклинаний, что даже пробовать одолеть их не имело смысла. Все равно что с голыми руками против трех дюжин старших магистров выходить. Я, конечно, был молодым самоуверенным болваном, но все же не конченым безумцем. Тогда еще нет.
Приближаться к аквариумам могли всего несколько человек. Великий Магистр, некоторые старейшие женщины ордена и дежурный Мастер Рыбник, попросту говоря — обслуга, в чьи обязанности входило кормить и отлавливать рыб, ухаживать за водными растениями, содержать в идеальной чистоте помещение, а также по распоряжению начальства выдавать порции воды знахарям и другим нуждающимся.
Ясно было, что, если я хочу добраться до аквариумов, мне придется стать одним из Мастеров Рыбников — по крайней мере, это было гораздо проще, чем в кратчайшие сроки сделаться Великим Магистром или, тем паче, одной из старейших женщин.
Изобрести план, который мне самому казался гениальным, было несложно, зато для его реализации пришлось потрудиться.
Для начала я выяснил, что Мастеров Рыбников у нас в ордене — ровно дюжина. Это число оставалось неизменным уже много столетий, зато состав время от времени обновлялся. Обязанность, конечно, кто бы спорил, почетная, но чрезвычайно хлопотная. И мне предстояло узнать, в чем, собственно, заключаются хлопоты. Подробности интересовали меня чрезвычайно. Я был готов на великие жертвы, но, скажем, мыть пол без применения магии — то есть взяв в руки мокрую тряпку — не согласился бы даже ради короны, которая мне уж точно не светила — по крайней мере, не в ближайшее время.
Тем же вечером я ужинал в обществе одного из Рыбников, старшего магистра Йотти Енки. Добиться его расположения не составило труда. Позволю себе заметить, что обладать тяжелым нравом и скверной репутацией чрезвычайно удобно. Люди искренне благодарны тебе уже за то, что ты не вытираешь о них ноги. Ну а любое самое сдержанное проявление дружелюбия и вовсе творит чудеса. Это объясняет, почему опытный и заслуженный старший магистр с радостью принял приглашение вчерашнего послушника. В конце концов он стал первым, кому я по собственной инициативе предложил совместную трапезу, и это его тронуло. Сэр Йотти Енки был чрезвычайно горд тем, что я не сумел устоять именно перед его обаянием.
Вот ведь как получается. Я всегда полагал, что не люблю рассказывать, особенно о себе, а теперь сам удивляюсь тому, с каким удовольствием вспоминаю и излагаю незначительные, в сущности, детали. Взять хотя бы этот ужин — событие, казалось бы, не слишком интересное, ни особого тайного смысла, ни даже драматической глубины в нем нет. Об обязанностях Мастера Рыбника мне мог рассказать кто угодно, это не
