Оповестили, мол, по телефону из района, что в воскресенье приедут к нам в село шефы.
– Приедут, – проказывал Гарасько, – небеспременно прямо из города на антанабиле, а потому не опаздывайте, граждане! Оно хоть и шеф, а всё ж таки человек, и неудобно показывать свою полную индихвиренцию, когда человек старается, хоть и на антанабиле...
Явка, между прочим, добровольная, а потому, кто опоздает или вовсе не придёт... говорить не приходится. Однословно, чтоб не жалеть ув последствии – приходите, граждане, все обязательно...
В воскресенье батюшка зараньше кончили службу, и вся общественность направилась к сельсовету встречать гостей.
Действительно, приблизительно говоря, к обедней поре приехали.
Шеф – громадный мужичара пудов на шесть, в кожанке, в очках и с ним ладненькая тоненькая дамочка в красной косынке.
Свертелся митинг.
В почётный президиум избрали деда Юхима Первака – он у нас всегда тую должность сполняить.
Поздоровавшись с общественностью, шеф попросил Гараська немедленно отыскать хозяина того поросёнка, что они антанабилем на выгоне задавили.
– Потому, – сказал шеф, – хоть мы и городские, а разумеем, што поросёнок не виноват. Собственность мы признаём и за поросячий инвентарь убытки бессловно выплатим. Не беспокойтесь!..
Но беспокоиться почти не пришлось – к сельсовету бежала, будто сумасшедшая, баба Палажка Совхозиха и так вопила на весь майданчик, что дед Юхим забрал себе слово и сказал шефу:
– Не иначе, дорогой товарищ из городу, поросёнок Палажкин – ета активная баба зазря никагда не голосуить. Надобно побыстрей евтую ораторшу остановить, пока она не распропа...гандировала антанабильную маму и вашего, извинить, папу...
Шеф согласился, вытянул троячку, и на этом торжественная часть митинга закончилась.
Далей слово забрал шеф и говорил долго-долго, часа два.
Говорил про всё понемногу: про Китай, про попов, про кооператив, про школу...
Наконец, шеф надолго заговорил про какого-то «великого немого», что придумал аппарат и сейчас говорит лучше всякого говорящего.
Что от того немого великая людям польза стала...
Что можно с помощью того немого аппарата, сидя, примером, у нас, видеть, как люди в других странах живут, как они тую жизнь строят.
Одно слово, заинтересовал нас шеф очень, так что дед Юхим снова забрал слово и сказал шефу:
– А низзя ли, дорогой докладчик из городу, митинг приостановить, потому как собрание очень довольно, хотя и не обедало... А ваша милость, не можно ли нам на село такого, хоть поганенького, немого аппарата достать, чтоб и мы корысти ущипнули и из задних в передовые с вашей помощью перебежали?..
На это шеф отвечал:
– Дорогие граждане! Не беспокойтесь и не сумлевайтесь! Мы шефнюем организованно и позаботимся о том, что и у вас в селе будет кинематограф.
Потом шефы поехали.
Народ разошёлся очень довольный и ещё недели три живо обсуждали... как же повезло той Палажке, что содрала трояк за шелудивое порося, которое и семигривенника не стоило...
А месяца через два привезли из города в школу аппарат, и теперь каждое воскресенье цокотит лихая чертовня и показывает...
Чего только не показывает!..
Конь в воздухе
Это как-то вечером. Принимаю радиослушательскую позу... Из этого вы делаете вывод, что у меня в квартире есть радио. Правильно, не ошиблись. Потому что я такой же ненормальный человек, как и вы, как и остальные.
Принимаю, значит, радиослушательскую позу – ложусь просто на кровать, сжимаю голову железным обручем, уши нагружаю наушниками, кричу на сына, чтоб замолчал, и слушаю.
– Алло! Алло! Говорит Харьковская радиостанция Наркомпроса Украины на волне четыреста семьдесят семь метров.
Это понятно.
– Алло! Алло! Балакучио Харковенчио радиочио штанцы Наркомпросио Украинио ин волнендо чио-чио-чио-метрио!
Это на эсперанто. Говорят, эсперантисты понимают.
Возможно.
– Сейчас начнётся первый в мире шахматный матч по радио между Харьковом и Киевом! За Киев играют маэстро: Богатырчук, Рмузер, Погребиський, Гринберг, Поляк. За Харьков маэстро: Алёхин, Григоренко, Ойстрах, Порт и Янушпольский.
– Киев делает первый ход д2 – д4! Харьков е7 – е6!! Е7 – е6!! Очередной ход Киева в 6 часов 15 минут!!
– Алло! Алло! Киев! Киев! Слушайте нас! е7 – е6! е7 – е6!
И пошло, и поехало...
Вы же понимаете, что это значит? До чего мы доскочили?
Столица Украины – Харьков – первый в мире инициатор шахматной игры по радио. Харьков первый в мире полез в межпланетные просторы с конями, слонами ферзями и пешками! Первый в мире!
Разве это не красиво? Разве это не заслуга?
Разве это не натолкнёт устроителей матча на мировое первенство между Алёхиным и Капабланкой сделать так, что шахматисты всего света будут следить за игрою лучших шахматистов и через минуту будут знать про каждый ход?
Пристегнуть радио к шахматам – прекрасная идея.
И Харькову, и харьковским шахматистам, пионерам в этом деле, – честь и слава!
Инициатива их не умрёт – я уверен в том.
Я уверен и в том, что пробежит какое-то время, ну, месяц, два, год, надавлю я на соответствующую кнопку своей домашней радиостанции, отыщу Кубу, отыщу Капабланку и:
– Доброго здоровья, Рауль Хозович? Живеньки-здоровеньки? Может, вжарим с вами дебют испанских пешек? Что, согласие? Прекрасно! Ваш ход? д2 – д4? Харрашо. А я пойду коньком!.. Я, знаете, коньком!..
Такая может быть штука.
Международное положение
У меня сидит мой старый приятель Иван Максимович – почтенный середняк села Смыкалки, философ и член сельсовета.
Воспользовавшись приездом Ивана Максимовича в столицу, я нанял у него клуню для планового проведения летней отпускной кампании среди членов моей семьи.
Сейчас мы замагарычиваем эту смычку села с городом.
– Хорошо сейчас у вас на селе? – спрашиваю я. – Сеют сейчас... А там начнёт всходить, зазеленеет... Приятно. Поле такое зелёное-зелёное...
– Да ничего, – говорит Иван Максимович. – Неплохо. Сеем, действительно. Надо.
