— Не «мне», а «нам». Ты будешь жутко удивлен, когда узнаешь, что я вышла из Топей с двумя боевыми товарищами.
— Как — с двумя?! Я не удивлен — я поражен! И в Сорфитовых Долинах вас не поймали?!
— Во-первых, мы были не настолько глупы, чтобы стремиться именно туда. Во-вторых, нам очень помог и сам Ураган. Благодаря совместным усилиям нам удалось оседлать один из вихрей, и он доставил, вернее, зверски зашвырнул наши тушки почти в самый центр Гиблых Топей.
— На острова с диплодоками? — не поверил Кремон.
— Они бы нас сожрали без приветствия, — фыркнула Золана. — Нам повезло еще больше: после наступившего затишья мы оказались гораздо севернее центральных островов. Конечно, мы тогда этого не знали, ориентацию потеряли полностью, но не идти же на юг к сорфитам и таги! Поэтому устремились прямиком на север, надеясь сориентироваться по горным островным массивам. Наверное, не стоит тебе рассказывать, что такое пробираться по тем страшным местам, но после трех кошмарных дней пути по незнаковой местности, пересеченной болотами, полосками суши и леса, мы увидели перед собой Барьер. Ту самую часть, которая отделяет Топи от Снежного моря. Затем стало легче: днем мы бежали по Нулевому уровню, а на ночь опускались в скалы прибоя и там прятались от топианских муравьев. Отличный путь, я тебе скажу, почти все время по прямой линии. Потом сделали рывок в глубь территории огов, как следует замаскировались под местных жителей и таким образом добрались до Баронства Радуги.
— Но ты так ничего не рассказала о своих товарищах? Кто они? Где?
Герцогиня Вилейма не смогла удержаться от врожденного желания поиздеваться над ближним:
— Как это? Ты ведь совсем недавно их видел! Или память про однополчан так к тебе и не вернулась?
— Мм… — Невменяемый пытался лихорадочно вспомнить лица всех восседавших за столом людей, но так никого знакомого и не вспомнил. — Они изменили внешность, как и ты! — догадался он.
— Не без того, — согласилась женщина. — Но ведь фигуры остались прежними. И габариты своего заместителя в десятке ты никак не мог забыть.
— Кузласс Бинай? — Перед мысленным взором Кремона еще раз пронеслись контуры каждого уходящего из зала, где недавно пришлось ужинать.
— Да нет, у него сейчас совершенно другое имя, — тоном строгой учительницы принялась выговаривать Золана. — Ну! Вспоминай!
— Так ты ведь нас с остальными даже не познакомила.
— Шутишь! Неужели ты мог забыть графа Стерия Бинокко?
Квадратообразная фигура графа тотчас переросла в конкретный образ наемника из Орды, и Кремон в порыве озарения воскликнул:
— Точно! Я сразу подумал, что он мне кого-то напоминает!
— Долго соображаешь…
— Да и ты изменилась, — не остался в долгу Кремон, в то же время ласково поглаживая женскую ладошку. — Ну а кто второй товарищ?
— Опять не угадал. Не товарищ, а подруга.
— Но… рядом с тобой всегда была только одна… — замолк в нерешительности воин, перебирая всех недавно виденных людей. — Лидия Салграй! Но на кого она похожа? Неужели… Нуда, очень может быть! Скорей всего, графиня Ортензия! Да и по беременности сходится. Ну-у-у-у! Это действительно впечатляет! Но как Лидия вдруг превратилась в графиню?
— Тоже очень таинственная история не для чужих ушей. Ведь я сама из рода Бинокко и могла бы побороться за наследство. Но решила сделать по-другому, иначе пришлось бы раскрыться перед врагами. При моем освобождении из когорты гладиаторов в организации побега принимала участие графиня Ортензия Бинокко, моя кузина. Конечно, скрытно и, конечно, в маске. В то время она была еще совсем юной девушкой. Когда мы окончательно вырвались из кольца и ушли от преследователей, кузина скончалась от смертельных ран и была лично мною захоронена в тайном месте, а родственники распустили слух, что Ортензия уехала на северный континент в поисках богатого жениха. В то время не было возможности бросить на род Бинокко хотя бы тень подозрений. Ну а когда мы втроем сюда вернулись, то я соответственно подправила внешность Лидии, отыскала для нее любые подтверждающие бумаги и гербовые кольца и сделала из нее графиню. Само собой, что Кузласс Бинай пришелся в качестве решительного и своевременного супруга. А уж когда их взяли под свою опеку герцоги Шиари, то открыто противостоять молодой семье никто не смог.
Пора было переходить еще к одному важному вопросу:
— Ну а как ты сама стала герцогиней? Ведь такие браки даже по расчету совершить практически невозможно.
Беседа проходила в неравных условиях. Воин ничего совершенно не видел в темноте тента, тогда как колдунья вполне естественно пользовалась ночным зрением. Да еще и ауру могла легко рассмотреть. Поэтому прочувствовала и заметила горькое ехидство, которое проскользнуло в вопросе. Резко выдернула свою ладошку и стала отвечать злым, раздраженным голосом:
— Не суди всех по себе! Это только тебе в виде бесплатной сиделки и грелки во весь рост могла понадобиться полковая подруга. А я не из таких!
— Конечно. — Кремон подавил в себе непонятное раздражение и говорил теперь с легкой грустью и ностальгией. — Ты и добивалась меня только для того, чтобы использовать в далеко идущих планах мести. Для всего остального я годился только в качестве ступеньки к достижению целей.
В ответ он услышал тяжелый вздох и почувствовал женскую ладошку опять в своих пальцах.
— Ты прав, извини. Но и неправ — тоже. Герцог Шиари всегда считался у нас лидером борьбы с рабством. И поэтому к нему я и устремилась в первую очередь, потому что именно он знал, кто и где из наших сторонников находится. Я и раньше была в него немножко влюблена, а его авторитет и величие меня просто ослепляли. И всего лишь за пару недель герцог окончательно меня покорил. Когда предложил стать его супругой, я не думала и минуты. Согласилась сразу.
Некоторое время женщина молчала, а потом с болью повторила уже сказанную фразу:
— Если бы я знала, что ты жив…
Невменяемый тоже очень долго боролся с одолевающими его противоречивыми чувствами. Почему-то хотелось страстно схватить Золану и сжать в своих объятиях, но, с другой стороны, возрастала непонятная злость на старую подругу, готовая вылиться в откровенную грубость. Поэтому он с большим трудом заставил себя сконцентрироваться на продолжении разговора:
— Герцог знает о нас? — Да!
— И о нашем сыне?
— Да.
— Странно, я бы не решился отпустить свою супругу с ее старым любовником.
— Хм! А он отпустил. Мало того, посоветовал мне как можно быстрей восстановить с тобой прежние отношения.
— Как?! Почему?! — Кажется, этот день грозил стать для Невменяемого самым шоковым днем в его жизни. — Ты, наверное, издеваешься надо мной?
— Нисколько… просто мой супруг серьезно болен, и сколько ему осталось жить, не может предсказать ни один врач.
Кремон вспомнил зеленоватый оттенок кожи герцога и непроизвольно вздрогнул:
— Сияница?
— Увы…
Самая страшная и неизлечимая болезнь Мира Тройной Радуги поражала разумные создания очень редко, и причину, ее вызывающую, до сих пор не отыскали. Сияница разрушала мозг, а на теле проявлялась частой сменой оттенков синеватого и зеленоватого цвета. Болезнь отличалась разной тяжестью и сроком летального исхода — от одного до пяти лет. Хотя в истории имелись свидетельства, когда больные вытягивали до пятнадцати лет. Но умирали все: и простые, и Эль-Митоланы.
— Давно это у него?
— Полгода…
— Сочувствую от всей души…
