на оставшийся сзади пожар.
— А я нет, — упрямо мотнул головой Ремизов.
Цыган искоса посмотрел на него, здравый смысл подсказывал Григорию, что ему не стоит лезть дальше в чужую судьбу. Кто ему этот лейтенант, во что обернется его сведение счетов с первым человеком города и как оно отразится на его, Гришкиной судьбе? На все эти размышления ушло не более секунды, затем он обнял Ремизова за плечи и предложил.
— Тогда пошли ко мне? Надо переждать до субботы.
— Пошли, — согласился Алексей, и они двинулись дальше по тропе. Как бы подтверждая их решение, со стороны пожара раздался громкий треск, и что-то ухнуло, словно вздохнул неведомый великан. Это обрушилась вниз прогоревшая крыша.
Вода в подвале, где укрывался цыган, уже замерзла, и он легко заскользил по льду, показывая Ремизову путь. Тот осторожно двинулся следом, но на самой середине подвала лед не выдержал его массы и Алексей с проклятиями провалился в воду. Цыган, оглянувшись на него, засмеялся, со скрежетом отворил железную дверь. Пока лейтенант, изображая ледокол, добирался до двери, Гриша уже разжег в буржуйке огонь.
— Ничего, лейтенант, сейчас обсушишься, согреешься.
Сняв хлюпающую обувь и отжав мокрые джинсы, Ремизов с любопытством огляделся по сторонам. Убогое жилище цыгана его не разочаровало, в заводской патерне он тоже жил без лишнего комфорта. Он не понял предназначение крюка, свисающего сверху, и цепей на полу, но инстинктивно поежился. Между тем Гриша поставил на раскаленную печку чайник и вскоре они смаковали терпковатый «купчик», так зовется младший брат «чифира».
— Ты с кассетой что делать будешь, пойдешь к прокурору? — спросил Григорий, отхлебнув глоток огненного напитка.
— Нет, — Ремизов отрицательно покачал головой, — я сам ему и судья, и прокурор.
— Правильно, — поддержал его хозяин, — пока спать не хочется расскажи, как у тебя все было?
Ремизов допил чай, он почему-то отметил, что они оба одинаково держали кружки не за ручки, а обхватив ладонями, словно грея руки. Сначала Алексей говорил нехотя, с трудом, временами путаясь, возвращался назад, повторялся. Но потом он увлекся и рассказ стал более связным. Цыган оказался благодарным слушателем, все воспринимал живо, непосредственно, временами награждая резкими эпитетами то ментов, то бандитов Нечая. Особенно радовался Гриша, слушая историю побега Алексея.
— Молодец, настоящий мужчина! — вскричал он, хлопая в восторге себя ладонями по бедрам. В колеблющемся свете свечи его лицо с горящими глазами, крючковатым носом приобрело какой-то демонический облик.
Но пик его восторга пришелся на рассказ Ремизова о его побеге из завода через трубу. Сначала цыган долго, до боли в желудке хохотал и, лишь успокоившись, пояснил.
— Я ж тебя за водяного дядьку принял! Видел бы ты, как я оттуда бежал, два дня потом ноги болели! Все молитвы сразу вспомнил, а мать мне их двадцать лет вдолбить не могла!
Затем Григорий рассказывал свою грустную повесть. Ремизов поразился выносливости цыгана. Он в вагоне чуть дуба не дал от холода, а тот в ледяной воде просидел двое суток. Допив чай и потушив почти прогоревшую свечку, они улеглись рядышком на топчан, Алексей думал, что не уснет, настолько голова его была свежей и ясной, но сон сморил его так же быстро, как и гостеприимного хозяина.
За все это время Ремизов ни разу не вспомнил о женщине, с которой почти неделю делил кров и постель. Прийдя домой и не обнаружив постояльца, Таисия сразу все поняла, проверила, все ли на месте, и хотя не обнаружила ущерба, но долго плакала, прежде чем уснуть в холодной постели. Но поспать ей так и не дали. Дотошный участковый Синицын, получив новые приметы Ремизова, быстро узнал от вездесущих старух про ее постояльца и нагрянул в десятом часу дня с группой захвата. Мало того, что эти быки чуть не сломали ей дверь, но Таисию промотали до самого вечера в милиции, с расспросами и допросами. Вернувшись домой, измученная Таисия сорвала со стены и разорвала в клочья календарь с глянцевой Богоматерью.
Смерть Нечая наделала в городе примерно то же самое, что медведь делает в тайге с муравейником. Некоторое время после жуткой смерти босса братва пребывала в шоке, затем оправилась, а к среде в городе начали потихоньку постреливать — начался передел нечаевского наследства. Братва, державшие в руках городской рынок, уже не хотели делиться с коллегами с городских окраин. При Нечае те были как бы на дотации, им приплачивали за счет других доходов, Геннадию важна была власть во всем городе. Но самым первым пристрелили главбуха Шишкина. Фугас рвал и метал, лишь Василий Ильич знал всю подноготную обширного хозяйства Нечая. Все боевики открещивались от этого убийства, и у Фугаса возникло подозрение, что с Шишкиным свел счеты кто-то из должников. Василий Ильич опрометчиво держал нелегальную картотеку у себя в голове, справедливо не доверяя бумагам после своего долгого срока. Фугас публично пообещал найти гада, но вскоре ему было уже не до этого. Средь бела дня его джип превратили в решето так же, как и двоих его телохранителей, сам он получил две пули в ногу и одну в плечо, но остался жив. Война разгорелась не на шутку.
Наибольшие дивиденды смерть Нечаева принесла Спирину. Слушая доклад начальника УВД о пожаре, он едва сдерживал радость.
— Вы уверены, что это не убийство? — спросил Виктор, выслушав до конца.
— Почти на сто процентов. Пожарным пришлось ломать дверь машиной, она изнутри оказалась заперта на засов и все замки.
«А как же кассета?» — именно этот вопрос мучил сейчас мэра. Стараясь замаскировать свой интерес, он угостил полковника сигаретой и как бы невзначай спросил:
— Как это здание можно использовать? Оно сильно пострадало?
— Да нет, там одни стены остались, так что вряд ли.
— А жалко. Красивое было здание. Я видел его еще в эскизах, у Кривошеева. Кстати, про убийц Федора ничего не известно?
— К сожалению, нет, непонятны даже мотивы. И на бытовое убийство не похоже, отпечатков нет, все стерто.
— Постарайтесь все-таки, Василий Петрович. Федор был не только моим другом, но и очень талантливым художником. Это большая потеря для города.
Проводив офицера до двери, Спирин вернулся за стол, ослабил галстук и долго сидел с блаженной улыбкой на лице. Виктор не сомневался, что «астрологический близнец» держал бы его на коротком поводке всю оставшуюся жизнь. Теперь можно было попробовать снизить процент, отстегиваемый «попечителям», хватит им и пятнадцати процентов. Все остальное пойдет на благо города, а деньги сейчас решают все. Теперь он развернется. Еще бы чуть- чуть полегчало с безработицей, и тогда на фоне области его Энск смотрелся бы экономическим чудом. Если все пойдет, как надо, то через два года он выставит свою кандидатуру на пост губернатора.
Мысли его взлетали высоко и далеко, но ни разу он не вспомнил своего бывшего друга художника.
Авральные методы поисков бывшего лейтенанта не дали ничего. Первыми сошли с дистанции солдаты, ведь завод надо было охранять. Так что теперь одним участковым приходилось гонять по чердакам голубей, а по подвалам — кошек. Когда же через неделю выяснилось, что искать надо по другим приметам, то большинство милиционеров просто плюнули на это дело. Обратный результат получился и от второй статьи в местной газете,
