Она зашипела, как старая облезлая кошка.
– Вы за это ответите!!
Антон подошел и сделал несколько безрезультатных попыток вызвать лифт. Это начинало его настораживать. Пытаясь скрыть свою озабоченность, он повернулся к даме и обезоруживающе улыбнулся:
– А хотите кофе? У меня в термосе есть кофе. Понимаю, что Джози это вряд ли устроит… Она любит сыр? У меня есть бутерброды с сыром.
Дама вдруг начала медленно оттаивать. Она помолчала, словно пытаясь сообразить, стоит ли отступать с занятых позиций, и неожиданно сменила гнев на милость.
– Джози не хочет есть… – Она наклонилась к Антону и заговорщицки прошептала: – Она хочет писать.
– О! – Он широко развел руками. – Что может быть проще? Эта фауна Джози подойдет?
Он показал на зимний сад в дальнем углу вестибюля.
– Ну… Вообще-то, она очень воспитанная девочка… – начала дама.
– Даже самые воспитанные девочки могут немного пошалить, когда их никто не видит. – Антон поймал себя на мысли, что еще немного – и он подмигнет.
– Вы так считаете? – Дама пыталась нащупать какой-то скрытый смысл… но физиономия охранника выглядела настолько простой и открытой…
– Весь мой жизненный опыт говорит об этом, – веско сказал Антон.
– Ну что ж… Пожалуй… Если двери не открываются… – дама пожала плечами.
– Мы никому не скажем.
Дама одарила его взглядом, на дне которого был легкий осадок благодарности, обернулась – на тот случай, нет ли вокруг свидетелей такого невиданного грехопадения – и направилась к зимнему саду.
Антон подошел к двери, ведущей на лестницу в подземный гараж; но, еще до того, как он взялся за ручку, ему заранее был известен результат.
Дверь была закрыта.
Стараясь не выдавать своего волнения, он подошел к стойке.
– Серега! Сначала двери, потом – телефон, теперь – лифты. Что-то случилось. Вызывай по рации центральный пост.
В помещении центрального пульта повисла напряженная тишина. Петухов ждал, что произойдет дальше. Ведь что-то должно произойти? Не может это так продолжаться!
Он слышал только приглушенный треск помех, доносившийся из рации Ковалева.
«Ну же, Алексей Геннадьевич! Сделай хоть что-нибудь!»
Управляющий вынужден был признать, что сам он не в состоянии придумать что-нибудь дельное. Без компьютера он чувствовал себя как без рук. В конце концов, он просто человек. Всего лишь человек. А Башня – это огромное совершенное здание нового типа. Первый и пока единственный в России «интеллектуальный дом», которым, как оказалось, управляет вовсе не он, Николай Петухов, а мощный и производительный сервер.
«Правда, он только что отдал электронному богу свою электронную душу. Так сказать, скоропостижно скончался».
Он задумался и, когда в наступившей тишине прозвучал уверенный голос Ковалева, вздрогнул от неожиданности.
– Внимание всем постам! Говорит Центральный. У нас – аварийная ситуация. Мы блокированы в пульте управления. Сервер вышел из строя. Ни внутренний, ни городской телефоны не работают. Приказываю. Первое – сохранять спокойствие. Второе – каждому проверить свои объекты. Все двери, лифты и так далее. Третье – всем, у кого при себе есть мобильные телефоны… Срочно связаться с силами МЧС и МВД, вызвать помощь. Четвертое – быть предельно осторожными. Обо всех посторонних, оказавшихся на территории Башни, обо всех непредвиденных и неординарных событиях докладывать мне немедленно.
Ковалев сделал паузу.
– И последнее. Кто находится на техническом этаже?
Молчание.
– Кто находится в непосредственной близости от пульта управления? Вы можете вытащить нас отсюда? Прием!
В рации снова послышался треск.
– Центральный, прием! Говорит четырнадцатый пост. Я нахожусь ближе всех – на лестнице. Но не могу войти. Двери не открываются…
– Центральный, я первый пост! Так точно, телефонная связь не работает. Лифты встали, входные двери заблокированы. На лестницу выйти не можем. Понял вас – вызываем по мобильному МЧС и милицию.
– Центральный, двенадцатый пост. Посторонних на территории не обнаружено. У нас тоже все двери закрыты.
Сообщения сыпались отовсюду одно за другим. Все восемнадцать охранников, будто сговорившись, отмечали одно и то же – двери закрыты. «Двери закрыты… ДВЕРИ ЗАКРЫТЫ!!» Складывалось такое впечатление, словно кто-то специально отрезал их друг от друга. Башня в один момент из идеально продуманной системы коридоров, холлов и лестниц превратилась во множество хитроумных ловушек, которые, как по команде, одновременно захлопнулись.
Ковалев достал из кармана платок и вытер лысину. Теперь оставалось только надеяться на помощь снаружи. Их откроют, обязательно откроют. Правда, он хорошо представлял себе, какими будут последствия. Наверняка количество желающих жить в Башне от этого не увеличится. Значит – скандал. Выговор и, возможно, увольнение…
Черт, да ладно! Это все потом, а сейчас нужно выбираться.
Он снова закашлялся – так сильно, что легкие грозили вывернуться наизнанку, как два полиэтиленовых пакета. Ковалев поднес платок к губам и опустился на колени; дым пока еще не успел осесть, поэтому рядом с полом дышать было легче.
Внезапно рация снова затрещала, и раздался срывающийся голос.
– Центральный! Я – шестой. Центральный! Это Рожков!
А вот это уже было плохо. Очень плохо. Ковалев еще не знал, что скажет подчиненный, но по его голосу сразу догадался, что дела на шестом посту обстоят хуже некуда.
– Центральный! На нижнем ярусе подземного гаража… Ай, блядство!
Грохот и оглушительный треск: непонятно, что это – статические помехи или что-то другое…
– Я… Черт возьми! – взвизгнул охранник.
Это слышали все. Ковалев не сомневался, что все восемнадцать человек охраны ловят сейчас каждый звук.
– Шестой, я Центральный! Отставить панику! В чем дело?
– Центральный, прием! Нижний ярус!.. Он проваливается! Здесь уже нет пола, одна огромная дыра! – в рации послышалось учащенное дыхание, словно охранник кричал на бегу. – Все машины… Опоры рушатся…
Треск усилился, и из рации донесся панический вой. Рожков, не таясь, орал изо всех сил.
– Да здесь просто пиз… – Раздался удар, такой громкий, что Ковалеву пришлось убрать рацию от уха.
– Шестой! Шестой! Как слышите меня, прием!
Никто больше не отвечал. Ковалев повторил свой вызов, но все впустую. Он проглотил
