— Так, — сказал царь, потому что всегда помнил этот страшный миг.
— Кто прокрался ночью на поле брани, нашёл тебя, омыл и перевязал раны? Кто отогнал злых птиц и приложил к губам твоим целебные травы? Кто перенёс тебя во дворец?
— Это сделала ты, Кайкейя! — сказал царь.
— И вот тогда, вспомни, придя в себя, ты предложил исполнить любые мои два желания. Ты умолял назвать их…
— Да, я прекрасно помню всё это, — не подозревая ничего худого, весело сказал царь. — Я и сейчас готов исполнить обещание. Тогда ты сказала, что повременишь, назови эти два желания теперь.
— Хорошо, я скажу. Вот они: первое — чтобы правителем страны после твоей смерти стал мой сын. Второе — чтобы Рама тотчас отправился в изгнание. Он должен уйти в лес и прожить там четырнадцать лет. Я сказала.
Долго молчал царь, не в силах поверить услышанному.
— О Кайкейя! — наконец воскликнул он. — Что слышу я? Или это дурной сон, и мне только кажется, что я разговариваю с тобой? Или в груди у тебя камень вместо сердца? Ты знаешь, что ни один раджа, если он действительно раджа, а не злобный временщик, никогда не посмеет отказаться от своего слова… Что требуешь ты? Зачем? Неужели я столько лет обманывался, считая тебя доброй?.. Но я обещал, и я исполню твои желания.
С этими словами царь удалился, а Кайкейя, оставшись одна, снова залилась слезами. Она всё-таки была доброй женщиной и не радовалась победе, понимая, что теперь ей предстоит быть жестокой до конца.
Изгнание Рамы
На другой день чуть свет она приказала позвать Раму к отцу.
— Я прибыл! — сказал Рама, входя в зал и почтительно склоняясь перед раджой. — Ты хочешь мне что-то сказать, отец?
Но подавленный горем старик молчал. И тогда заговорила сидевшая у его ног Кайкейя.
— Готов ли ты исполнить волю своего родителя, Рама? — спросила она.
— Всегда, матушка! (В старых индийских семьях, когда случалось одному мужчине иметь несколько жён, дети их всех называли матерями.)
— Какой бы суровой она ни была?
— Пусть отец приказывает.
— Отцу больно говорить, и его волю сообщу я. Он решил, что ты должен отправиться в лес и жить там четырнадцать лет, не вмешиваясь в дела государства. После этого ты можешь вернуться. Я сказала.
Ошеломлённый, стоял Рама перед отцом.
— Что слышу я! — воскликнул он наконец. — Это изгнание. Но за что? Ты знаешь, отец, по одному твоему слову я пойду в огонь, выпью яд, брошусь в океан. Но сейчас, когда управлять страной тебе всё труднее… Неужели правда, что это твоя воля?
Старый раджа, еле сдерживая слёзы, кивнул.
Понурив голову, Рама удалился.
Медленно прошёл он по залам в дальнюю половину дворца, где с нетерпением ждали его Сита и Лакшмана.
Они гадали: зачем понадобилось отцу так рано вызывать Раму?
— Я думаю, он хочет поручить ему вести новую войну с соседями, — говорила Сита. — Они всё время нападают на наши города и жгут наши деревни.
— Нет, — возражал ей Лакшмана. — Я думаю другое. Отец решил дать ему ещё несколько советов, как управлять страной. Ведь это большое искусство!
В комнату вошёл Рама.
— Сита и Лакшмана, — сказал он, — отец приказал мне удалиться в лес на четырнадцать лет. Это — изгнание, хотя я и не знаю за что. Долг детей — слушаться родителей. Я удаляюсь. Живите счастливо, не беспокойтесь обо мне. Годы пройдут, я вернусь.
Поражённые, Лакшмана и Сита долго не могли прийти в себя от этой вести.
Первой заговорила Сита.
— Ты прав, Рама, — печально сказала она. — Волю отца надо исполнить. Но и я последую за тобой.
Лакшмана вскричал:
— Нет, нет! Это Кайкейя! Отец не мог принять такого решения. Это она подговорила его. Она ненавидит нас. Сейчас же иду к отцу!
— Не делай этого. Ему и так тяжело. Своими невоздержанными речами ты убьёшь его! — отвечал Рама.
— Тогда я отправляюсь в лес с вами!
Решив так, они покинули дворец. Ни одна живая душа, кроме молчаливых стражников, не видела их, и только, когда они проходили мимо покоев Кайкейи, на одной из дверей, низко, у самого пола, шевельнулся занавес, словно там стоял кто-то, подглядывая.
Они прошли тихими утренними улицами Айодхьи, вышли за городские стены и оказались в поле. Но едва они очутились там, с большого сухого дерева, что стояло около дороги, слетел ястреб и стал кружиться над ними.
Всё дальше и дальше от города уходили братья, а ястреб в небе всё сопровождал их.
— Что надо этой птице? — грустно спросил Рама. — Уж не предвещает ли она нам новые беды?
— Я пущу стрелу и собью её! — сказал Лакшмана.
— Не следует этого делать, — возразила Сита. — Ведь это Джатаю — король ястребов. Когда-то он летал в паре со своим братом. Разве вы не слышали их историю?
И она рассказала братьям о двух ястребах.
Рассказ о Джатаю — царе ястребов и его брате
У ястребов, самых быстрых и смелых из птиц, был свой царь, которого звали Джатаю. Он жил вместе с младшим братом, они оба очень любили друг друга и никогда не разлучались.
Надо сказать, что все птицы боятся смотреть на солнце и только самым отважным и сильным дано это счастье. Джатаю и его брат очень гордились тем, что могут, не закрывая глаз, глядеть на дневное светило.
Но однажды Джатаю сказал:
— О брат мой! Меня терзает любопытство. Мы с тобой одни из немногих, кому боги дали волшебный дар смотреть на солнце. Но то, что видим мы, ничего не прибавляет к тому, что мы давно знали о божественном диске. Я думаю, что это происходит оттого, что мы смотрим издалека, а издалека даже самое прекрасное дерево кажется лишь тёмным пятном. Давай
