курткой проглядывала майка с фирменным лейблом «Пума». «Видимо, парень является крупным коллекционером спортивной одежды», – подумал я про себя, внимательно и вместе с тем бесцеремонно оглядев его. Такая бесцеремонность ему не понравилась и на мое любезное «Здрасьте!» он ответил неадекватным, на мой взгляд, вопросом:
– Вы кто?
Я решил продолжить диалог в таком же духе и спросил:
– Это штаб кандидата в депутаты Ершевского?
Он не уступал:
– А кого вам надо?
Я решил сдаться и сказал:
– Мне нужен Гайдук.
– А вы кто будете? – повторился парень.
Видимо, его диалоговые ресурсы были тоже на исходе. И тут я сразил его наповал, хотя он и устоял на своих тумбообразных ногах:
– Если все будет нормально, то я буду твоим начальником. А фамилия моя Мареев.
Парень рассеянно посмотрел на меня и сказал:
– Подождите минуточку, – и закрыл передо мной дверь.
«Ну, ни фига себе», – чуть не вырвалось у меня. – «Этот первым пойдет в наряд вне очереди и будет чистить картошку на кухню, как только я войду во власть».
Через несколько секунд дверь отворилась, и на пороге появился сияющий и довольный непонятно чем Гайдук.
– Доброе, доброе утро, уважаемый Валерий Борисович! – почти пропел он.
– Здравствуйте, Сергей Геннадьевич, – как мог улыбнулся я.
– Это недоразумение – моя вина, я забыл предупредить Вову, чтобы он в первую очередь спросил вашу фамилию.
– А я и спросил, – прогудел рыжеволосый охранник, сконфуженно переминаясь сзади пресс- секретаря.
– Видимо, ты спросил не в той форме, – с неким раздражением повернулся к нему Гайдук. И уже улыбаясь, добавил:
– Ведь это твой будущий начальник, мог быть и повежливей, – его глазки снова залучились добродушием. – Но довольно об этом, пройдемте, я познакомлю вас с нашим логовом.
Мы прошли в достаточно просторный, но не слишком освещенный холл, в котором почему-то не было окон. Из мебели в нем находилось одно большое мягкое кресло, которое служило уютным пристанищем для задницы охранника Вовы. Рядом стоял столик, на котором красовалась бутылочка «Колы». Главным источником освещения, за исключением двух слабеньких настенных светильников, был большой телевизор, работавший вполтона и вещавший о очередных трагедиях и радостях какой-то очередной Розы-Марии- Виктории. На месте Вовы я лучше бы активизировал стоявший на телевизоре видик и посмотрел какую- нибудь порнуху, однако, похоже, что официальность этого заведения не позволяла ему это делать.
Из холла в глубь помещения уходил длинный, не слишком широкий коридор, по бокам которого располагались двери. Отделка помещения была сделана в лучших традициях современных офисов: толстый линолеум на полу, подвесной потолок типа «армстронг» наверху, по стенам – дорогие английские тисненые обои а-ля «мраморная крошка», белые двери, которые в магазинах были прорекламированы наверняка как «дорогие филенчатые двери из Таиланда». Начальник штаба провел меня вдоль стены и открыл одну из дверей. Мы попали в просторное помещение, по бокам которого стояли черные стеллажи с офисными папками, а в углу стоял небольшой кожаный уголок из мягкой кожаной мебели. На столике рядом стояли кофейник и ваза с печеньем и конфетами.
В центре помещения находился здоровенный длинный стол для заседаний, обставленный стульями на колесиках. Одна из стен этого помещения была свободна от мебели, в центре ее висела огромная карта района, по которому баллотировался господин Ершевский. Большая комната была смежна с другой, значительно меньших размеров, через открытую дверь я разглядел стоящие на столах компьютеры, за одним из которых сидели двое молодых людей. Гайдук, повернувшись ко мне, сказал:
– Располагайтесь, через минуту шеф освободится, у него сейчас люди, я вас приглашу, – и тотчас вышел в коридор.
Я еще раз окинул взором помещение и посчитал, что лучшим способом расположиться будет усесться в кожаном уголке. Я пощупал кофейник – он был горячий – налил себе кофе, взял из вазы печенье и принялся активно поглощать это. Поскольку в комнате никого не было, а уголок находился недалеко от маленькой комнатушки, я волей-неволей стал прислушиваться к диалогу работающих за компьютером людей. Через минуту я понял, что господа составляют листовку, в которой всяческим образом пытаются представить нашего кандидата как самого достойного из всех собирателей голосов.
– Так, что у нас получилось? – хриплым простуженным голосом подводил итог один из агитаторов. – Ершевский Георгий Михайлович, 35 лет, образование высшее, прошел путь от агронома до руководителя...
– Слушай, а как его в агрономы-то занесло? – спросил другой, по голосу более молодой.
– Закончил сельхозинститут, вот и занесло. А что тебе не нравится?
– Да ну, как-то... – неуверенно замялся тот. – Как-то неизящно... Пожалуй, на мой вкус интеллигентнее звучало бы зоотехник.
– Ты ничего не понимаешь, – возразил хрипатый. – Агроном – это звучит гордо, а зоотехник – это все ваши интеллигентские штучки. Со словом агроном ассоциируется все сельское хозяйство, оно просто и понятно любому человеку, а понятие зоотехник вызывает сомнения в душе человека, оно неакцентированно. Понятие размыто – «зоо», «техник»... Да, именно агроном, пусть будет агроном.
– Слушай, – доверительно спросил более молодой. – А он на самом деле агроном?
– А фиг его знает, – ответил хрипатый. – Вроде как да. По крайней мере так сказали... Что мы еще можем сказать про него? Женат, двое детей.
– Мы будем уточнять, что он был женат два раза, и дети у него от разных женщин, а от нынешней жены детей нет? – не унимался молодой.
– А что, это действительно так? – почему-то недоумевал хрипатый.
– Можешь мне поверить, – со вздохом сказал молодой.
– Да он просто развратник, бабник какой-то! – усмехнулся хрипатый. – Ты знаешь, по законам жанра, чтобы привлечь голоса мужской части населения, нужно было расписать обо всех его женщинах, но поскольку самой активной частью электората являются женщины, то вряд ли они пойдут с радостью голосовать за такого кобеля. Поэтому надо написать осторожнее: женат, имеет двоих детей. Жена работает библиотекарем, дети учатся не в английской школе.
– Ну, это уже заискивание перед избирателями, – сказал молодой. – К тому же, жена его вообще не работает нигде.
– Мы трудоустроим ее на период выборов в какую-нибудь районную библиотеку недалеко от дома, – съехидничал второй.
– А детей ты куда переведешь?
– Детей никуда переводить не надо, они живут со своими матерями и действительно учатся в нормальных школах, которые сейчас почему-то называются лицеями.
– Нет, нет, давай оставим просто: женат, имеет двоих детей. И вообще, зачем нам скрывать, что наш кандидат – небедный человек и может себе позволить иметь неработающую жену?
– Скрывать не надо, но и выпячивать я бы не стал.
– Ну хорошо. Что у нас с трудовым путем кандидата? – спросил молодой.
– Обычный трудовой путь – после того, как год отсидел в деревне по распределению, вернулся в город, поступил в аспирантуру сельхозинститута, но защититься не успел, поскольку наступили перемены. Пришлось бедняге заняться бизнесом. Начал с торговли сельхозпродуктами...
– Надеюсь, не картошкой торговал на базаре ведрами? – неодобрительно спросил молодой.
– Отчего же ведрами? КамАЗами-с. И не только картошкой, но и капустка попадалась в ассортименте, и огурчики-с, и лучок-с, и чесночком баловался...
