стул, обитый голубым бархатом, и невольно восхитилась.
Чихуахуа был в вечернем туалете – крошечный смокинг, белый пластрон и блестящая бабочка.
– Боже, Пуишечка, как же тебе идет этот костюм! – тихонько сказала дама.
Песик посмотрел на нее хитрым выпуклым глазом и уселся на стуле поудобнее. Со стороны посмотришь – такой меломан, настроившийся послушать красивую музыку и насладиться пением несравненной Анны Нетребко.
Зрительный зал понемногу затих, в разных его концах послышались отдельные хлопки особо нетерпеливых зрителей.
Из динамика донесся хорошо поставленный голос, который убедительно попросил зрителей на время спектакля выключить свои мобильные телефоны.
– Пуишечка, детка, – проговорила дама в шиншилловом палантине, обращаясь к своей собачке. – Пуишечка, ты слышал, что сказал этот человек? Надеюсь, ты выключил свой мобильник? Ты ведь не хочешь, чтобы тебе кто-нибудь позвонил в самый неподходящий момент и тебя посчитали бы невоспитанной собакой!
Песик взглянул на хозяйку озорными черными глазками, как будто говоря ей: «Ты меня за кого держишь? Что я, лох какой-нибудь? Конечно, давно уже выключил! И вообще, все мои знакомые знают, что я сегодня в театре на премьере!»
Наконец занавес раздвинулся, зрители увидели дворец графа Альмавивы и камердинера графа Фигаро, готовящегося к свадьбе с прекрасной горничной Сюзанной.
Все зрители увлеченно следили за развитием сюжета, и только спутник дамы с собачкой, элегантный господин в костюме от Бриони, вел себя очень странным образом.
Закрыв на защелку дверь аванложи, он вынул из корзины предназначенные для примы белые лилии. Под букетом оказался аккуратно сложенный пакет с одеждой.
Господин снял свой итальянский костюм, положил его на спинку кресла и быстро переоделся в одежду, которую достал из пакета, – в смокинг и белые перчатки, точно такие же, как у театральных капельдинеров.
Затем он подошел к зеркалу, несколькими быстрыми движениями нанес на виски краску, изображающую седину, наклеил на подбородок маленькую стильную бородку, надел очки в золоченой оправе и еще раз придирчиво оглядел свое отражение.
Он не так уж сильно изменил свою внешность, но в то же время стал совершенно неузнаваем: теперь он был неотличим от многочисленных театральных служащих, а их никто не разглядывает – в них видят только человека в униформе.
Снова склонившись над корзиной, новоиспеченный капельдинер достал оттуда бутылку первоклассного французского шампанского, поднос и четыре хрустальных бокала. Ловко расставив бокалы и ведерко с шампанским на подносе, он покинул свою ложу и в два шага подошел к соседней.
Открыв ее дверь универсальным ключом, переодетый мужчина вошел в полутемное помещение аванложи, а затем в саму ложу и вполголоса, с интонациями хорошо вышколенного официанта проговорил:
– Господа, ваше шампанское!
В этой ложе сидели четыре человека, две пары.
Одна пара представляла собой совершенно классическую семью новых русских – импозантный мужчина лет сорока с решительным и самоуверенным лицом хозяина жизни, в дорогом костюме от известного итальянского дизайнера, с золотым швейцарским хронометром на запястье и ухоженная женщина с большими зелеными глазами, с красивым и немного помятым лицом скучающей богини, в скромном вечернем платье стоимостью в хорошую машину и с прической, небрежная естественность которой говорила о мастерстве сотворившего ее известного парикмахера.
Мужчина был достаточно крупный бизнесмен, владелец строительной фирмы и нескольких гостиниц, дама – его нынешняя жена, то ли вторая, то ли уже третья.
Вторая пара была совсем в другом духе.
Мужчина был маленький, кругленький толстячок лет пятидесяти, в детском клетчатом пиджачке, круглых очках и шелковой бабочке. Несмотря на такой забавный и даже пародийный вид, в нем можно было без труда узнать крупного адвоката, часто мелькающего на страницах глянцевых журналов и на экране телевизора, человека с железной хваткой и акульими челюстями.
Дама при нем была самая заурядная: длинноногая блондинка в открытом платье, с круглыми голубыми глазами без малейшего проблеска интеллекта, напоминающая рядовую сотрудницу эскорт-агентства, каковой она, по-видимому, и являлась: адвокат имел нетрадиционные склонности и пользовался услугами эскорта, чтобы не вызывать лишних вопросов.
К своей спутнице адвокат не проявлял никакого, даже чисто формального, интереса: он о чем-то шепотом переговаривался с супругой бизнесмена.
При виде официанта с шампанским адвокат и бизнесмен переглянулись: ни один из них шампанского не заказывал, но каждый подумал на другого.
Тем временем официант ловко откупорил бутылку и наполнил четыре бокала.
Однако не успели четверо разобрать свои бокалы, как их отвлекло новое событие.
Из соседней ложи (той самой, которую только что покинул «официант») по обитому голубым бархатом барьеру перебежал песик в смокинге и бабочке. Блестя выразительными глазками, он спрыгнул на колени к зеленоглазой богине.
Та в первый момент удивленно ахнула, но затем умилилась и принялась тормошить собачку.
Тут же из-за барьера показалась обитательница соседней ложи, хозяйка непоседливого песика.
– Пуишечка, детка! – воскликнула она озабоченным голосом. – Куда же ты? Вернись к мамочке! Я же говорила тебе, как нужно вести себя в театре! Ах, извините нас, господа. – Эти слова адресовались уже соседям. – Он такой непослушный! Но он очень, очень хотел пойти на этот спектакль! Пу И просто обожает оперу!
Тем временем на сцене уже появилась неподражаемая Анна Нетребко, и зал встретил ее громом аплодисментов, заглушивших сбивчивые извинения дамы с собачкой.
Жена бизнесмена, подхватив песика, попыталась вернуть его хозяйке, но тот вырывался, вертел любопытным носом и совершенно не хотел возвращаться…
Неожиданно на пол упал небольшой сверток в плотной бумаге. Дама вскрикнула, хотела наклониться за ним, но ей мешал непоседливый песик.
В то же мгновение ловкий официант поднял сверток и подал его даме. Адвокат бросил на него острый и подозрительный взгляд, официант встретил этот взгляд выражением совершенной невинности и помог даме справиться с непослушным песиком.
Нетребко исполнила свою первую арию, и снова зал разразился оглушительными аплодисментами. Песик неожиданно стал послушным и вернулся к своей хозяйке, подозрительный официант также покинул ложу под пристальным взглядом адвоката, и спектакль продолжился своим чередом.
Вернувшись в свою ложу, официант снова переоделся в итальянский костюм, спрятал смокинг и перчатки в пакет, отклеил бородку и вместе с очками отправил ее вслед за смокингом.
Только после этого он присоединился к своей спутнице.
– Пу И отыграл все как по нотам! – проговорил он одними губами.
– А как же! – Дама поцеловала песика в нос. – Чья школа! Пу И – прирожденный артист! Я считаю, что ты должен повести нас с Пу И в лучший французский ресторан! Мы это заслужили!
– К сожалению, у нас в городе французские рестораны оставляют желать лучшего, – вздохнул мужчина. – Несколько неплохих итальянских я знаю, два-три приличных японских тоже можно найти, на прошлой неделе обнаружил вполне достойный армянский, а вот с французской кухней сложнее.
– А кто говорил про наш город? – удивленно проговорила его очаровательная спутница. – Я имела в виду ресторан «Хлеб и розы» на рю Флери в Париже. Ну, ты помнишь тот маленький ресторанчик возле Люксембургского сада?
– Ладно, когда закончим операцию, свожу вас в Париж! Вы с Пу И это заслужили!
– Но мы же ее почти закончили…
– Хорошо, а пока проверь кармашек.
