легкий озноб. «Ого! Они и сюда проникли!..»
— Директора! — истошно завопил кто-то.
— Закрыть двери, никого не выпускать! — выкрикнул полковник.
В зале появился смертельно испуганный, круглый, как мяч, маленький итальянец с обрюзгшим лицом. Он только отрывисто спрашивал:
— Что? Что? Что?..
Прибежали солдаты. Прибежали официантки. Сбежался весь обслуживающий персонал «Дейче зольдатенхайм»…
Двери дома закрыли, поставив возле них фельджандармов.
Все с подозрением поглядывали друг на друга.
Начался обыск. Гитлеровцев было много, огромный зал едва вмещал их…
А улицы Триеста жили в это время обычной для военного времени жизнью.
Городской трамвай медленно полз в гору, увозя среди других пассажиров обер-лейтенанта и его спутника — белобрысого Малыша.
Трамвай остановился, и они прошли к выходу. Пассажиры, посторонившись, пропустили их вперед. Когда мимо них шел немецкий солдат или офицер, лица у людей словно каменели.
Офицер и Малыш стали удаляться от трамвайных линий, поднимаясь все выше, к живописным желтым скалам, которые когда-то омывались волнами Адриатического моря.
Слева открывался вид на долину. В долине темнели виноградники. Аккуратные домики казались отсюда совсем крохотными. А за домами — скалистые горы, вершины которых покрыты редкими соснами.
Местечко это называлось Опчиной.
Обер-лейтенант и солдат остановились у большой отвесной скалы.
— Вот что, Вася, — тихо заговорил обер-лейтенант, обращаясь к Малышу. — Что это ты, в самом деле, вздумал ходить по городу, обнявшись с Анжеликой?
Вася озорно улыбнулся:
— Так делают все немцы.
— Не нужно, Вася. Это может вызвать у местных жителей неприязнь к Анжелике. И потом — Анжелика очень красивая девушка, другим солдатам захочется последовать твоему примеру.
Лицо у Васи стало серьезным, выцветшие брови нахмурились.
— Хорошо, — сказал он. — Если так нужно, я не буду больше обнимать Анжелику.
«Совсем еще мальчик!» — подумал обер-лейтенант. Он вытащил карманные часы и поглядел на циферблат.
— Странно… Что бы это могло значить?
— А сколько прошло?
— Тридцать одна минута.
— Нужно тридцать.
Они встревоженно переглянулись.
— Вася! — послышался вдруг сзади горячий шепот.
Оба оглянулись на голос. Неподалеку от них стояла взволнованная Анжелика. Щеки ее пылали. Она была сейчас небывало красива, — так, во всяком случае, казалось Васе.
— Ну как? — приблизившись к ним, спросила Анжелика.
Обер-лейтенант снова взглянул на свои карманные часы.
— Сколько? — спросил Вася.
— Тридцать три минуты, — мрачно сказал обер-лейтенант.
Лицо Анжелики потемнело. Она вопросительно посматривала то на Васю, то на офицера.
— Ничего не понимаю, — сказал обер-лейтенант. — Ты хорошо раздавил капсюль в уборной?
— Да… тридцатиминутный… и вложил детонатор в взрывчатку в сумке..
— Так в чем же дело? — нетерпеливо воскликнула Анжелика.
— Может быть, они обратили внимание на сумку, оставленную под столом? — спросил Вася.
— Не думаю. Кроме того, другие-то порции взрывчатки не под столом, а в уборной, под диваном, на втором этаже, за радиатором…
Он оборвал фразу. До них донесся глухой взрыв, подобный далекому залпу орудий. Все трое посмотрели вниз, в ту сторону, где раскинулся город. В районе улицы Гегга поднялся столб желтоватого дыма. Дым почернел и стал медленно оседать на город: казалось, кто-то накинул на улицы зловещее покрывало.
— Вива! — звонко выкрикнула Анжелика.
Дым, смешанный с пылью, стал постепенно рассеиваться…
Анжелика улыбнулась и, понизив голос, сказала так тихо, как будто открывала друзьям сокровенную тайну:
— А знаете, товарищ Михайло, как называют вас местные жители? Своим Спартаком…
Из-за ближних скал показался вдруг коренастый человек в сером пальто и мягкой шляпе. Он одним прыжком достиг трех друзей и увлек их за большую отвесную скалу.
Мимо того места, где они недавно стояли, грузно топая сапогами, прошел немецкий патруль.
Когда патруль удалился, незнакомец обернулся к Михайло и сказал на ломаном русском языке:
— Надо быть поосторожней, парень, когда взрываешь дома!
Михайло резко выпрямился.
— Не понимаю! — надменно произнес он на немецком языке, глядя прямо в серые глаза незнакомцу.
— У нас нет времени для пререканий! — улыбнулся незнакомец. — Я должен сообщить вам нечто важное.
Михайло молчал и продолжал взглядом изучать незнакомца.
Тот в нерешительности оглянулся на Васю и Анжелику. Взглянул на них и Михайло. Вася и Анжелика молча отошли в сторону.
— Передайте в штаб бригады, — доверительным тоном сказал незнакомец, — что сегодня наш самолет не появится над высотой семь. И назначьте мне время новой встречи.
Михайло смотрел на незнакомца, стараясь не пропустить ни одного его жеста. Тот пошарил в карманах и, достав сигареты, закурил. Михайло заметил, что сигареты были итальянские и на пачке нарисованы карандашом женские ножки. Впрочем, это не имело сейчас никакого значения. Гораздо более важным было то, что незнакомец откуда-то знал Михайло, знал даже и то, что сегодня над высотой семь должен был появиться самолет.
— Что вы мне ответите? — с улыбкой спросил незнакомец.
— Ничего, — сказал Михайло.
— Не доверяете? — грустно вздохнул незнакомец. — Жаль, это не по-союзнически. Вы ведь русский?
Михайло промолчал и на этот раз и тоже закурил сигарету. Он старался оттянуть время, чтобы обдумать все как следует.
— Что ж, тогда прощайте, — дружески улыбнулся ему незнакомец, — придется мне, видно, действовать через других. Желаю дальнейших удач!
Он махнул рукой, повернулся и зашагал прочь. Но не успел он пройти и несколько шагов, как Михайло окликнул его:
— Стойте!
Незнакомец остановился. Михайло решительно произнес:
— Ничего я передавать не буду. И никуда вы не пойдете, а отправитесь вместе со мной в штаб. Дорога длинная, веселей будет.
Это был рискованный шаг. Неизвестно было, что представляет собой сероглазый. Но Михайло решил рискнуть. Если это друг, тогда все в порядке. А если враг… Но не Михайло же бояться врага! Он привык встречаться с врагом лицом к лицу, и встречи эти не пугали Михайло, а лишь сильней и взволнованней
