Когда-то, еще в институте, с шахматами была связана забавная история. Несмотря на то, что практически каждое лето я проводила на море, плаваю я до сих пор плохо, и только на мелководье. И, если бы не мое умение играть в шахматы, не видать бы мне зачета по плаванию, как своих ушей. Впрочем, это совсем другая история…
С моего места хорошо было видно, что противник лысого, тот, что в клетчатой рубашке, готовит западню для ферзя черных. И я не удержалась, посоветовала:
— Дяденька, не мешало бы вам рокировочку сделать, а то ферзя потеряете, не ровен час!
Клетчатый возмущенно поднял на меня взгляд, но, разглядев мощную фигуру Игоря, только скривился и пробормотал недовольно:
— Тоже мне, Нона Гаприндашвили…
Зато толстяк, видимо, из благодарности за спасение ценной фигуры, посоветовал:
— Если уж вам нужно с Володькой поговорить, вы лучше к нему на работу пройдите. А то он после дежурства еще в пивную зайдет, так побеседовать вам с ним после этого вряд ли удастся.
Игорь спросил:
— А как его найти?
— Да тут рядом. Он ведь работает сантехником при сауне, так что с места своего точно не отлучается. В соседнем дворе стоит большое квадратное здание, вот туда и идите. Да, только вход для обслуги там сзади.
За тяжелой деревянной дверью располагался длинный коридор, в который выходили несколько дверей. Мы наугад толкнули одну из них и не ошиблись, она была не заперта. В уютной светлой комнате за столом сидел худощавый мужчина неприметной наружности. Он пил чай из симпатичной кружки в крупный белый горох.
Я хотела, было, поинтересоваться, где нам найти Ильина, но Игорь меня опередил.
— Ну, здравствуй, Володя.
Ильин кивнул, спокойно показал нам на стулья:
— Здравствуйте. Усаживайтесь, а я вам чаю налью.
От чая мы отказались, и он хмыкнул:
— А я выпью, если не возражаете.
Игорь молча уселся напротив него и внимательно рассматривал.
Ильин, невозмутимо прихлебывая из кружки, посмотрел в мою сторону:
— Подружка? — и кивнул одобрительно: — Красивая.
Игорь вздохнул:
— Мне тоже нравится. — Он поинтересовался: — Чего не спрашиваешь, зачем мы пришли?
— А чего спрашивать? Раз пришли, значит, вам надо. Надоест в гляделки играть, сами скажете, чего ищете.
Михайлов нехорошо улыбнулся:
— Мы пришли за стволом. Где ты его держишь, здесь, или дома?
— Какой еще ствол? — очень натурально удивился Ильин.
Михайлов поморщился:
— Послушай, можешь не исполнять. Тебя по институтской фотографии опознала мать Марины Демидовой. Так что вопрос, был ли ты в квартире, откуда пропал пистолет, на повестке не стоит. Я ясно выражаюсь или тебе пояснить что?
Он отставил кружку и с тоской сказал:
— Что вам всем от меня надо-то, а? Живу тихо, никого не трогаю, так нет: ходят и ходят!
Михайлов достал сигареты, но курить не стал. Спросил Ильина:
— Платонов сам тебя нашел или ты к нему явился?
Тот глянул исподлобья:
— Я Регинкиного брата встретил, он мне и рассказал, про ребенка. Понимаешь, то, что я живу такой жизнью, как сейчас, это никого не касается, это я от них отстоял. А вот то, что я не могу ничем помочь маленькой девчонке, которую я никогда не видел, но в которой течет и моя кровь, мне это показалось страшным. И несправедливым. Вот если бы у нее был нормальный дед, он ведь помог бы ей… И я пошел к Платонову. Пару месяцев назад я встретил его на юбилее института, мы перебросились парой слов.
— Странно, но тебя я там не видел!
— А я не оставался на банкет. Зачем? Я там никому не интересен.
— Что Платонов? Дал денег?
— Видишь ли, я хотел продать квартиру отца и купить себе однокомнатную где-нибудь на окраине, но времени на это у меня не было. И я решил, что объясню Платонову свою проблему и займу деньги. А он… Он сказал, что лишних денег у него нет, и предложил мне выполнить одно поручение. Сказал, что у него проблемы с женой, и предложил мне за десять тысяч долларов убить ее. Обещал, что организует все, как надо, и никто никогда ничего не узнает. У него и план был, как все это сделать. Кирилл обещал, что сообщит мне, когда я должен ждать ее у лифта в подъезде. Мне нужно было выстрелить в нее, убедиться в том, что она мертва, оставить рядом с телом бумажник и пистолет и уйти. За эту работу он дал мне авансом пять тысяч. Утром я нашел Регину и отдал ей деньги. — Он горько улыбнулся: — Она даже не спросила, где я их взял. И еще пообещал, что принесу остальные.
Он мрачно посмотрел на меня и вздохнул:
— Тогда, в больнице, я сразу узнал твою девушку. Это она была на той фотографии, которую мне дал Платонов. У меня тогда все пошло наперекосяк. В подъезде все время ходил народ, несмотря на позднее время, и я ужасно нервничал. Чтобы руки не тряслись, отхлебывал из бутылки. Наконец, Кирилл позвонил мне. К тому времени я уже был совершенно пьян… Я выстрелил в темную фигуру у двери, но сил на то, чтобы добить умирающую женщину, у меня не осталось. Так получилось, что она осталась жива. Кроме всего прочего, только уже утром, я обнаружил пистолет в кармане куртки. Представь, я забыл его оставить на месте!..
— И Платонов тебе больше денег не дал?
— Он разозлился ужасно… И предупредил, что, если я проговорюсь хоть одной живой душе, он меня угнобит. И сказал, чтоб я не вздумал ни в чем сознаться, потому что тогда девчонке уж точно никто не поможет, и она помрет… Правда, пообещал, что вторую часть денег даст в октябре, когда я выполню вторую часть задания.
— А какое задание, не говорил?
— Нет. Сказал только, что, если я на этот раз проколюсь, он сам меня прикончит.
— А о чем вы разговаривали в больнице? Это ведь тебя я с ним тогда видел?
Ильин покаянно кивнул:
— Я просил и умолял, но он холодно сказал, что нужно было все делать как заказывали, а не заниматься самодеятельностью. Врачи уверяли, что до октября девочка не дотянет, а Платонов денег не давал. И тогда…
Он запнулся, и Михайлов продолжил за него:
— И тогда ты пошел к его сыну.
Ильин кивнул, опустив голову.
— Я знал, что ему никаких доказательств не потребуется. Характер у него весь в отца…
— Какого отца?
— Глеба Алексеевича, конечно… Я его видел в больнице и сразу все понял. Тогда много слухов ходило, про Платоновскую жену и Турчинского.
Ильин замолчал, и Игорь спросил его:
— И что дальше было? Поверил тебе парень?
Он кивнул.
— Так все и вышло. Деньги он мне дал, не обманул, и пообещал еще помочь. Все, рассказывать больше ничего не буду, хоть режьте. И учтите, что в милиции я и слова не скажу. Я просто тебя, Игорь, давно знал, и не хотел, чтобы ты думал, что я за деньги человека убить смог бы… А Платонов — он и не человек вовсе, а так, гнида… — Ильин помолчал, а потом, решившись, сказал: — Столько лет молчал, не
