сыне Султана Мансуре. «Если ты предложишь нам Мансура, мы согласимся не раздумывая», — сказала она.
Но это уже не входило в планы Шарифы. Мансур был всего на пару лет старше Белкизы и ни разу даже не посмотрел на нее. Шарифа считала, что сыну еще рано жениться. Ему надо учиться, посмотреть мир.
«К тому же я не верю, что ей тринадцать, — говорила она позже своим подругам. — Уверена, что ей как минимум пятнадцать».
Белкиза на минутку заходит в комнату, чтобы и Султан мог ее увидеть. Она высокая и стройная, на вид ей больше тринадцати лет, одета в темно-синий бархатный костюм. Девушка неловко и застенчиво садится возле матери. Белкиза отлично знает, зачем пожаловали гости, и чувствует себя явно не в своей тарелке.
«Она плакала, она не хочет», — говорят Султану с Шарифой старшие сестры. Белкиза сидит, опустив глаза.
Шарифа смеется. Если невеста не хочет замуж, это хороший знак. Значит, у нее чистое сердце.
Через несколько минут Белкиза поднимается и покидает комнату. Мать извиняется за нее, объясняя, что завтра у нее контрольная по математике. Но вообще-то невеста и не и должна присутствовать во время торга. По обыкновению стороны сначала прощупывают друг друга и потом только начинают разговор о деньгах. Сколько получат родители невесты, насколько дорогой должна быть свадьба, платье, цветы. Все расходы берет на себя семья жениха. Приход Султана придает словам вес, потому что именно он располагает деньгами. Распрощавшись с родителями Белкизы и так ни о чем и не договорившись, Султан и Шарифа спокойно бредут домой, дыша свежестью мартовского вечера. На улице тихо.
«Мне эта семья не нравится, — говорит Султан. — Они жадные».
В особенности ему не нравится мать Белкизы. Она вторая жена главы семьи. Тот женился вторично, потому что у первой жены не было детей, и новая супруга начала так изводить старую, что та была вынуждена уйти жить к брату. О матери Белкизы ходят неприятные слухи. Она скупа, ревнива, мелочна. Ее старшая дочь вышла замуж за родственника Султана, который потом рассказывал, что свадьба оказалась настоящим кошмаром: невеста все время жаловалась, что и еды мало, и украшений недостаточно.
«Яблоко от яблони недалеко падает. Какова мать, такова и дочь», — заключил Султан.
Но все же неохотно добавил, что если уж девушка позарез нужна Юнусу, придется постараться.
«К сожалению, я уверен в том, что, в конце концов, они согласятся: слишком мы хороши для них, чтобы они захотели нас упустить».
Отдав должное семейным обязанностям, Султан, наконец, может заняться тем, ради чего, собственно, и приехал в Пакистан — печатать книги. Однажды ранним утром он приступает к следующему этапу поездки — отправляется в Лахор, город типографий, издательств и переплетных мастерских.
Он упаковывает в маленький чемоданчик самое необходимое: смену белья, шесть книг и календарь. Деньги, как и всегда во время путешествий, надежно зашиты в рукава. День обещает быть жарким. На автовокзале в Пешаваре шумит людское море, здесь и отъезжающие всех мастей, и автоперевозчики, стремящиеся перекричать друг друга: Исламабад, Карачи, Лахор! Рядом с каждым автобусом стоит человек и выкликает названия. Расписания не существует, автобусы уходят по мере наполнения. Перед отправлением внутрь заходят торговцы, предлагающие орехи, семечки подсолнуха в бумажных фунтиках, печенье и чипсы, газеты и журналы. Нищие довольствуются тем, что просовывают руки в открытые окна.
Султан не обращает на них внимания. Что касается милостыне, тут он следует совету пророка Мухаммеда, который толкует таким образом: сначала надо позаботиться о себе, потом о ближайших родственниках, затем о дальних, после о соседях и в последнюю очередь о незнакомых бедняках. Случается, он сует пару афгани нищему в Кабуле, чтобы не путался под ногами, но пакистанские нищие — последние, кому бы он стал помогать. Пусть пакистанцы сами разбираются со своими бедняками.
Он сидит на заднем сидение автобуса, стиснутый со всех сторон, зажав чемодан между ног. В чемодане лежит листочек бумаги с проектом, который может стать начинанием всей его жизни. Он собирается печатать новые учебники для афганских детей. Когда этой весной открылись школы, оказалось, что в стране практически нет учебных материалов. Учебники, отпечатанные правительством моджахедов и талибами, никуда не годились. Скажем, вот как первоклашек учили алфавиту: «Дж» — джихад, наша цель: «И» — Израиль, наш враг: «К» — «Калашников», мы победим: «М» — моджахеды, наши герои: «С»…
Даже в учебниках по математике главное внимание уделялось войне. Мальчики — потому что Талибан печатал учебники только для мальчиков — учились счету не на яблоках и пирожках, а на пулях и автоматах Калашникова. Задача, например, могла выглядеть следующим образом: «У маленького Омара есть автомат и три магазина патронов. В каждом магазине по двадцать патронов. Он использует две трети своих патронов и убивает шестьдесят неверных. Сколько неверных убивает он одним патроном?»
Учебники коммунистических времен тоже не подходили. Там в задачках говорилось о равноправии и разделе земли. Счастливые колхозники под красными флагами вели детей прямо к коммунизму.
Султан хотел вернуть в обращение учебники времен Захир Шаха, короля, который стоял во главе Афганистана в течение сорока сравнительно мирных лет, пока его не свергли в 1973 году. Книготорговец нашел старые книги, которые мог бы заново отпечатать: сборники басен и рассказов для уроков персидского, учебники по математике, где один плюс один равняется два, и учебники истории, лишенные какой-либо идеологической направленности, кроме небольшой дозы невинного национализма.
Финансирование проекта взяла на себя ЮНЕСКО. Представители ее выразили желание встретиться с Султаном, как с одним из крупнейших книгоиздателей Кабула, и по возвращении из Лахора он должен был изложить им свои условия. На листочке, хранящимся в жилетном кармане, он набросал данные о ста тринадцати учебниках — формат и количество страниц. Выделяемый бюджет составлял два миллиона долларов. В Лахоре он собирался подыскать типографию, предоставляющую самые выгодные условия. Потом он возвращается в Кабул и начинает бороться за золотой контракт. Довольный, Султан размышляет, какие проценты с обещанных двух миллионов может запросить себе, и решает, что жадничать не стоит. Этот контракт, если он его заполучит, обеспечит его работой на много лет вперед. Надо ведь будет не только печатать новые книжки, но и переиздавать старые, думает Султан, пока мимо проносятся равнины и поля. Дорога, по которой он едет, спроектирована еще англичанами — важнейшая магистраль между Кабулом и Калькуттой. По мере приближения к Лахору жара усиливается. Султан начинает потеть в своем жилете из домотканого сукна, более пригодного для температур афганского плоскогорья. Он проводит рукой по практически лысому черепу и вытирает лицо платком.
Помимо ста тринадцати учебников Султан планирует напечатать несколько книг за свой счет. После того как в Афганистан хлынули журналисты, сотрудники гуманитарных организаций и иностранные дипломаты, резко вырос спрос на английские книги о стране. Султан не импортирует книги из-за границы, он печатает их самостоятельно.
Пакистан — это настоящий рай для пиратских издательств. Здесь их никто не контролирует, авторские права, и отчисления мало кого волнуют. За один доллар Султан может напечатать книгу, которую позже продаст за двадцать или тридцать. Бестселлер Ахмеда Рашида «Талибан» Султан переиздавал уже несколько раз. Среди иностранных солдат особой популярностью пользуется книга «Моя секретная война» — воспоминание русского солдата о катастрофической оккупации Афганистана в 1979–1989 годах. Эта история в корне отличается от военных будней солдат международных войск, патрулирующих улиц Кабула и иногда заглядывающих в магазин Султана купить открытку или книгу о старых афганских войнах.
Автобус въезжает на лахорский автовокзал. Жара пышет в лицо. Народу — не протолкнуться. Лахор — это оплот культуры в Пакистане, деятельный и грязный город, смахивающий на лабиринт. В силу распоряжения — посреди равнины, никаких естественных укреплений поблизости — Лахор неоднократно завоевывали, разрушали и отстраивали заново. Но в мировые промежутки правители приглашали в город ведущих поэтов и писателей эпохи, почему он приобрел известность как город книг и искусства, несмотря на то, что дворцы, куда звали поработать мастеров пера, регулярно сравнивали с землей.
Султан обожает книжные рынки Лахора, здесь ему удалось совершить немало удачных покупок. Мало что так способно порадовать его сердце, как обнаруженная среди пыльных развалов ценная книга, которую
