наступят.
Но режим не ослаблял давления. С годами пуританский курс правительства стал только строже, а стремление привести жизнь в стране в соответствии с правилами времен пророка Мухаммеда — упорнее. Султана опять вызывали к министру культуры. «Ты в опасности, — сказал тот. — И я не могу тебя защитить».
Тогда-то, летом 2001 года, Султан и решил покинуть страну. Он обратился в канадское посольство за визой для себя, двух своих жен, сыновей и дочери. В то время жены с детьми жили в Пакистане и уже успели испытать на себе все прелести беженского существования. Но Султан отлично осознавал, что бросить книги свыше его сил. В его собственности находилось уже три книжных магазина в Кабуле. Одним управлял его младший брат, другим — старший сын, шестнадцатилетний Мансур, третьим — он сам.
На полках была выставлена только незначительная доля имеющихся у него книг. Большая же часть, почти десять тысяч томов, была спрятана по кабульским чердакам. Он не мог себе позволить потерять коллекцию, что собирал более тридцати лет. Он не мог позволить талибам или другим безумным воителям уничтожить душу Афганистана. К тому же в сердце своем книготорговец вынашивал один план, а вернее, мечту. Он поклялся себе, что когда Талибан поддет и в Афганистане установится достойный доверия режим, отдаст всю свою коллекцию в дар разграбленной публичной библиотеке, что еще на его памяти насчитывала сотни тысяч книг. А можно основать собственную библиотеку и стать почетным хранителем фондов, думал он.
Поскольку его жизнь находилась под угрозой, Султан Хан с семьей получил канадскую визу. Но так и не уехал. Его жены поковали чемоданы и готовились к отъезду, а он выискивал всевозможные отговорки, чтобы отъезд отложить. То ему были должны прислать книги, кто кто-то грозился напасть на магазин, а потом умер родственник. Все время что-то мешало.
И вот наступило 11 сентября. Когда с неба посыпались бомбы. Султан уехал к женам в Пакистан. Он наказал Юнусу, младшему, еще неженатому брату, остаться в Кабуле и присмотреть за книгами.
Талибан пал спустя всего два месяца после терактов в США, и Султан одним из первых вернулся в Кабул. Наконец-то он мог выставлять все книги, какие ему хотелось. Он мог продавать труды по истории с закрашенными картинками иностранцам в качестве сувениров, мог отклеить визитные карточки с изображений живых существ. Мог снова показать миру белые руки королевы Сорайи и завешенную медалями грудь короля Амануллы.
Однажды утром он стоял в магазине с чашкой дымящегося чая в руках и смотрел на пробуждение Кабула. Пока он размышлял над тем, как бы получше осуществить свою мечту, на ум пришли строчки любимого поэта Фирдоуси: «Чтобы добиться успеха, иногда надо быть ягненком, а иногда — волком». Настало время мне быть волком, подумал Султан.
Преступление и наказание
Со всех сторон в столб летели камни, и большинство достигло своей цели.
Женщина не издавала ни звука, но вскоре послышались крики в толпе. Один крепкий мужчина нашел особо пригодный для дела камень, большой и острый, и, тщательно прицелившись, метнул его женщине прямо в живот. Удар был столь силен, что сквозь паранджу показалась первая за все время кровь. Это-то и вызвало возгласы одобрения в толпе. Другой такой же камень попал женщене в плечо. Опять показались кровь и послышались рукоплескания.
Шарифа, покинутая жена, живет в Пешаваре, не ведая покоя. Она знает, что Султан может заявиться в любое время, но он никогда не берет на себя труда заранее сообщить о своем отъезде из Кабула, так что Шарифа ждет его днями напролет.
Каждый день она готовит обед в расчете на появление мужа. Жирный цыпленок, шпинат, который так любит муж, домашний зеленый соус чили. На кровати лежит чистая, свежевыглаженная одежда. Почта аккуратно сложена в коробке.
Время идет. Цыпленка убирают в холодильник, шпинат разогревают, чтобы доесть, баночку с Чили ставят обратно в шкафчик. Шарифа подметает пол, стирает шторы, вытирает вечную пыль. Сев, вздыхает, немного всплакивает. Не то чтобы она скучала по мужу, но ей недостает прежней жизни — жизни жены преуспевающего книготорговца, уважаемой и почитаемой матери его сыновей и дочерей. Избранной.
Временами она начинает его ненавидеть — за то, что испортил ей жизнь, отобрал детей и опозорил перед людьми.
Прошло восемнадцать лет с тех пор, как Султан и Шарифа поженились, и два года — с тех пор, как он взял себе жену номер два. Шарифа живет как в разводе, только не имеет свободы разведенной женщины. Султан по-прежнему все решает за нее. Он велел ей жить в Пакистане и присматривать за домом, где хранится самые ценные его книги. Здесь у него есть компьютер и телефон, отсюда он может отправлять клиентам посылки с книгами и получать заказы по электронной почте. В Кабуле, где не работают ни телефон, ни Интернет, ни почта, все это невозможно. Шарифа живет в Пешаваре, потому что так удобно Султану.
Шарифа никогда не задумывалась о разводе. Если развод происходит по инициативе женщины, та лишается всех прав. Дети остаются с отцом, он даже может запретить встречатся с матерью. Она становится позором для семьи, нередко отверженной, вся ее собственность достается мужу. В случае развода Шарифе пришлось бы переехать к одному из братьев.
В начале девяностых, во время гражданской войны, и несколько лет правления Талибана вся семья Хан жила в Пешаваре, в районе Хайатабад, девять из десяти жителей которого — афганцы. Но потом один за другим члены семьи возвратились в Кабул — братья, сестры, Султан, Соня, сыновья. Сначала шестнадцатилетний Мансур, потом двенадцатилетний Аймал, наконец, четырнадцатилетний Экбал. Остались только Шарифа с младшей дочерью Шабнам. Они надеются, что Султан скоро заберет и их в Кабул, домой, к семье и друзьям. Султан постоянно обещает им это, но все время находится что-то, что ему мешает. Ветхий дом в Пешаваре, призванный служить временным убежищем от афганских бед, превратился для Шарифы в тюрьму. Она не может покинуть его без разрешения мужа.
Первый год после второй женитьбы мужа Шарифа жила вместе с ним и его новой женой. Соня казалась Шарифе глупой и ленивой. Возможно, ленивой она не была, но Султан не разрешал ей и пальцем пошевелить. Шарифа готовила, подавала еду, стирала, заправляла постели. Первое время Султан мог на целый день запереться с Соней, только изредка требуя чая или воды. Из комнаты доносились шепот и смех, а иногда звуки, которые были для Шарифы что нож острый.
Она проглотила ревность и превратилась в образцовую жену. Родственницы и подруги говорили ей, что она могла бы занять первое место на конкурсе первых жен. Никто ни разу не слышал, чтобы она пожаловалась на небрежение мужа, поссорилась с Соней или злословила о ней.
По окончании медового месяца Султан покинул спальню и занимался делами, а женщины оставались мозолить друг другу глаза. Соня пудрила носик, переодевалась из одного нового платья в другое, а Шарифа изображала добрую курицу-наседку. Она брала на себя самую тяжелую работу и со временем научила Соню готовить любимые блюда Султана, ухаживать за его одеждой, правильно подогревать воду для его купания — в общем, всему, что должна уметь хорошая жена, чтобы угодить мужу.
Но какой позор, какой позор! Хотя вторая и даже третья жена не редкость в Афганистане, новая женитьба мужа все равно считается унижением. Новый брак вешает на покинутую жену ярлык неполноценной. Шарифа переживала это именно так, тем более что муж явно показывал, что предпочитает младшую.
Шарифе нужно было придумать объяснение тому, отчего муж решил взять вторую жену. Такое объяснение, по которому виновной выходила бы не она, а неопределимые внешние обстоятельства.
И вот она принялась рассказывать налево и направо, что у нее в матке нашли полипы, которые пришлось удалить, и что врачи запретили ей интимные отношения с мужем — иначе ее жизнь может
