Нередко Петр Дорофеевич в своей скоморошеской роли выступал своего рода дублером царя. Известно, что он помогал монарху резать боярам полы кафтанов и стричь ветхозаветные бороды.
Лучше Лакосты никто не мог ненавязчиво напомнить подданным о благе государства, о былых победах и достижениях. Неистощимое остроумие этого шута вошло в пословицу ? он стал героем многочисленных литературных и окололитературных анекдотов. В них рассказывается о неизменной находчивости Петра Дорофеевича в любых житейских передрягах. Вот лишь некоторые примеры.
Лакоста пускается в морское путешествие, и один из провожающих его спрашивает: LКак ты не cтрашишься садиться на корабль ? ведь твой отец, дед и прадед погибли в море?! ? А твои предки каким образом умерли? ? осведомляется Лакоста. LПреставились блаженною кончиною на своих постелях. ? LТак как же ты, друг мой, не боишься каждую ночь ложиться в постель?¦
Один придворный спрашивает Лакосту, почему он разыгрывает из себя дурака. Шут отвечает: LУ нас с вами для этого разные причины: у меня недостаток в деньгах, а у вас ? в уме¦.
Лакоста в церкви ставит две свечи: одну перед образом Архангела Михаила, а другую перед демоном, которого Архангел попирает своими ногами. К нему тут же обращается священник: LСударь! Что вы сделали? Вы же поставили свечу дья-
волу!¦ ? LВедь мы же не знаем, куда попадем, ? невозмутимо отвечает Лакоста, ? так что не мешает иметь друзей везде: и в раю, и в аду¦.
Лакоста прожил много лет со сварливой женой. Когда исполнилось двадцать пять лет со дня их женитьбы, друзья просили его отпраздновать серебряную свадьбу. LПодождите, братцы, ? предлагает шут, ? еще пять лет, и мы отпразднуем Тридцатилетнюю войну!¦.
Жена Лакосты ко всему прочему была мала ростом. LПочему, будучи разумным человеком, ты взял в жены такую карлицу?¦ ? спрашивают его. ? LКогда я собирался жениться, то заблаговременно решил выбрать себе из всех зол самое меньшее,¦ ? парирует шут.
Лакоста якобы принял православие. Через шесть месяцев его духовнику сказали, что шут не исполняет никаких церковных обрядов. Духовник призвал новообращенного к себе и стал корить. LБатюшка, ? ответствовал Лакоста, ? когда я сделался православным, не вы ли сами мне говорили, что я стал чист, словно переродился? ? Правда, говорил, не отрицаюсь. ? А так как тому не больше шести месяцев, как я переродился, то можно ли требовать чего-нибудь от полугодовалого ребенка?¦.
Имея с кем-то тяжбу, Лакоста часто наведывался в одну из коллегий, где судья, наконец, однажды говорит ему: LИз твоего дела я, признаться, не вижу для тебя хорошего конца. ? LТак вот вам, сударь, хорошие очки, ? отвечал шут, подав судье пару червонцев.
Мы выбрали наудачу лишь несколько забавных эпизодов из жизни Петра Дорофеевича. Некоторые из них ? плод безудержной фантазии (как и появившиеся в XIX веке анекдоты о проделках шута Ивана Балакирева). Но есть и истории, не только имеющие под собой документальную основу, но и ярко свидельствующие об отношении Петра Великого к своему любимому шуту. Говорится, в частности, о ненависти Лакосты к гоф-хирургу И. Г. Лестоку. И действительно, влиятельный хирург соблазнил дочь шута. Какую же позицию занял в этом конфликте царь Петр Алексеевич? Он принял сторону отца поруганной дочери и жестоко наказал обидчика, сослав в 1718 году Лестока в Казань под крепкий караул и без права переписки (тот был возвращен из ссылки уже только в царствование Екатерины I). Историк С. М. Соловьев замечает по этому поводу, что Лакоста был главным шутом государя. А у Петра, между прочим, было не менее дюжины шутов.
Есть искус окунуться в ту далекую атмосферу неистового балагурства и скоморошества, где правил бал великий шутник своего времени ? Петр I. Это он издал знаменитый указ: LОт сего дня всем пьяницам и сумасбродам сходиться в воскресенье, соборно славить греческих богов¦ и воспевать здравницы и многая лета Lеллинскому богу Бахусу и богине Венус¦. Это при нем был создан недоброй памяти Всепьянейший, Сумасброднейший, Всешутейший Собор, состоявший из людского отребья ? чем дряннее человек, тем больше было у него шансов попасть в число Lприхожан¦. При этом сам Петр занимал в этой шутовской иерархии скромную должность протодиакона, Lисполняя обязанности свои с таким усердием, как будто это было совсем не в шутку¦. А знаменитые шутовские свадьбы, где невесте перевалило за шестьдесят, а жениху ? за восемьдесят! А похоронные процессии карликов! А такое, к примеру, свидетельство очевидца: LКнязя Волконского намазали смолой, поставили кверху ногами, забили ему в зад свечу, подожгли и стали водить хороводы с песнями. Дворянина Ивана Маслова надували мехом в задний проход, отчего тот и помер. К потехам царя все готовились, как к смерти¦. Шутовство Петра ? тема отдельного обстоятельного разговора. Мы же сосредоточимся на одном забавном эпизоде того времени, а именно ? на выборе потешного короля самоедов.
Здесь необходим исторический экскурс, иначе будет совершенно непонятно, кто же такие эти самоеды, как они жили в начале XVIII века и почему в голову царя пришла мысль поставить над ними главного.
Самоедами называли тогда кочевых ненцев. Русский географ XVIII века И. Г. Георги рассказывает, что живут они на Ямале и Мангазее, ведут кочевой образ жизни, а промыслы их состоят в звериной и рыбной ловле да в содержании оленей: LСемояди росту самаго небольшаго и редко бывают ниже четырех, а выше пяти футов. Впрочем, они коренасты, ноги и шея у них короткия, голова большая, лицо и нос нарочито плоския, нижняя часть лица немало выдалась вперед, рот и уши большия, глаза маленькие черные, веки продолговатыя, губы тонкия, ноги маленькия, кожа смуглая; волосу кроме головы нигде нет... он у всех черной и жесткий. У мужчин виден на бороде один только пух. Женьщины их постатнее, ростом ниже, и черты лица их понежнее, но так же, как и мужчины, некрасивы¦.
Самоеды были язычниками и поклонялись идолам, питались сырым мясом и пили кровь с большей охотой, чем воду, отличались воинственностью. Зимнее одеяние, которое они носили на голое тело, было сшито из оленьих, лисьих и других кож, а летнее ? из рыбьих Lшкурок¦. Это были люди весьма своеобычной ментальности. Знаменитый шведский этнограф и путешественник Филипп Юхан фон Страленберг, побывавший у самоедов как раз в описываемое время, обратил внимание на то, что они пользовались даже особым способом подсчета: LКогда самоеды приносят свою дань, они связывают горностаев, белок и другие шкурки по девять штук. Но русские, которым это число девять не так нравится, при приемке развязывают эти связки и делают новые, по десять штук в каждой¦. Дикари при этом не понимали, чем не устраивают их такие замечательно удобные для подсчета связки. Как водилось у аборигенов, самоеды имели своего вождя, которому беспрекословно подчинялись.
Но великому реформатору Петру не было никакого дела до их традиций и обычаев. Он отчаянно воевал с отжившей стариной, и своих-то русских часто сравнивал с Lдетьми малыми¦, которых надлежало воспитать по его разумению. Что же говорить о каких-то там аборигенах! Самоедами должен править не невежественный дикарь-вождь, прислушивающийся к заунывным камланиям шамана, а именно Lкороль¦ ? политичный кавалер в европейском вкусе. Пусть даже экзотики ради он обрядится в самоедские шкуры!
Было это еще до приезда Лакосты в Россию, в 1709 году. Петр пожаловал тогда титул короля самоедов их Lбледнолицему брату¦ по фамилии Вимени. Есть и другое свидетельство ? этот авантюрист якобы сам объявил себя главным самоедом, а царь лишь подхватил и одобрил это. Так или иначе, Петр устроил
