заглушил мотор, и лодка – по инерции – выехала носом на песчаную пологую отмель.
– Долго же вы, господа, добирались, – неодобрительно покачал головой Сидоров. – Я успел смертельно проголодаться и даже сочинил профильный стишок…. Кто из вас главный?
– Капитан Сомов, – вежливо представился Пашка. – А, не прочтёте?
– Что?
– Ну, профильный стих, который сочинили.
– Ладно, капитан, слушай…
– Хороший стишок, – вылезая на из лодки, одобрил Пашка. – Как выражается моя обожаемая и образованная невеста, с глубинным философским подтекстом…. Ну, Виталий Викторович, рассказывай, что с тобой приключилось. По-честному рассказывай.
– Расскажу. Без вопросов. Скрывать-то, собственно, и нечего. А правду говорить, как учат мудрецы, легко и приятно…
Пашка развёрнуто, помогая себе доходчивыми жестами, пересказал генералу необычную историю Сидорова.
– Хрень законченная, – запечалился Трофим Николаевич. – О таком даже докладывать стыдно. Засмеют – московские важные и вальяжные суки…. Есть дельные версии, капитан?
– Так точно! Одна.
– Докладывай.
– Слушаюсь! Я думаю, что неизвестные злоумышленники, похитившие главного редактора издательства «Петерсбурх», всё это время пичкали его хитрыми психотропными препаратами, вызывающими различные галлюцинации.
– Зачем, капитан, пичкали? И причём здесь – дурацкое клеймо с буковками «А.М.»?
– Скорее всего, месть законченного психа, – легкомысленно передёрнул плечами Сомов. – Не более того. Или, к примеру, психов…. А теперь, когда они вволю натешились, фигуранта вернули.
– Думаешь, что и остальных пропавших возвратят? – посветлел лицом генерал-лейтенант.
– Вполне может быть. По крайней мере, на это стоит надеяться. Мол, чего только не бывает на свете…
– Где сейчас находится клеймёный экзотичный фигурант? В нашем изоляторе?
– Если бы, – Пашка виновато опустил глаза долу. – Недооценил я уважаемую Тамару Исааковну. Лопухнулся. Каюсь.
– Поподробней, давай, морда капитанская. Не ходи кругами.
– Есть, не ходить! Выяснилось, что жена Сидорова, взяв напрокат частную моторку, тоже объездила- оплыла, ничего и никого не пропуская, берега Любимовского озера. Посетила все ведомственные и частные базы отдыха, а также кордоны егерей. Везде заплатила аванс и пообещала щедрые премиальные – за эксклюзивную информацию о пропавшем муже. Поэтому егерь, обнаруживший странного мужичка, позвонил не только приозерскому Начальнику полиции, но и предусмотрительной Тамаре Исааковне…. Она прибыла на остров через полчаса после нас. Причём, не одна, а с ушлым адвокатом, седобородым профессором-психиатром и парочкой наглых репортёров. Или, может быть, корреспондентов? Я, извините, так и не врубился…. Может, моя Александра прояснит?
– Не важно, – скрипнул зубами генерал. – Продолжай.
– Пришлось отвезти означенного Сидорова, естественно, под нашим тщательным надзором, в частную психиатрическую клинику. Я там оставил пару дельных сотрудников. Вот, протокол допроса фигуранта.
– Спасибо, капитан. Может, оно и к лучшему.
– В каком, извините, смысле?
– В обыкновенном. Впрочем, Павел Фёдорович, тебе этого пока не понять. Званием, извини, не вышел…
Шестой параграф. Откровенный разговор
Наступил ноябрь месяц. Серый такой, блёклый, неверный, ветреный и тусклый.
В лесах перестали расти грибы. Даже осенние неприхотливые опята исчезли без следа. Приближалась – неудержимо и безысходно – мокрая и коварная питерская зима.
Тоскливая, приставучая и наглая. Тварь паскудная и сука законченная, короче говоря…
Впрочем, ноябрь – для Сергея Хрусталёва – был однозначно-радостным месяцем.
Завершился сезон «погрузочно-разгрузочных работ», некие финансовые накопления были сложены «под матрац», можно было заняться – аж, до самой весны – любимым делом. То бишь, написанием «бодрых авантюрных романов с ярко-выраженной любовной линией». Вернее, последнего романа…. Или, предпоследнего? Кто знает…
Решение – окончательное и бесповоротное – было принято. Всё, конец. Прощай, долбанная и скупая литература! Навсегда.
Он дал любимой жене честное и благородное слово, мол: – «Допишу последний роман. Размещу его на ЛитРесе, а после этого…. После этого устроюсь на нормальную, хорошо оплачиваемую работу и позабуду – на вечные и бесконечные Времена – про весь этот мутный, обманчивый и неверный бред. Позабуду. Гадким гадом буду…».
Роман назывался – «Книжник. Сладкая месть». Так, откровенно-смутные мемуары. Не более того. Прощание….
Написав-настукав пару страничек, Хрусталёв открыл первую «суточную» банку с пивом.
– Пшик-к-к! – ласково и приветливо пропела банка.
«Мол, всегда – к вашим услугам!», – привычно перевёл с «баночного» Хрусталёв. – «Доброго тебе здравия, милый хозяин! Пишешь? Пиши, родимый, пиши! Помогу – чем смогу…».
И с пивом – в скором времени – предстояло распрощаться.
Пока Сергей – на протяжение последних трёх с половиной лет – считался творческой и неординарной личностью, жена на его ежедневные пивные возлияния закрывала глаза. Мол: – «Если даже у легендарного комиссара Мегрэ была ежесуточная норма – шесть полулитровых кружек пива – то почему, спрашивается, у моего талантливого мужа норма должна быть меньшей?».
Хорошие были Времена. Симпатичные. Да, что там, просто замечательные…
Но всему, даже самому хорошему, всегда приходит конец. Приходит неожиданно, ни у кого не спрашивая разрешения…
– Завязывай, милый, с пивом, – объявила на днях Ирина. – Устраиваешься на работу? Обещал?
– Обещал. Устраиваюсь.
– Причём, менеджером в приличную компанию?
– Менеджером, – подтвердил Хрусталёв. – В приличную компанию.
– Менеджеры – каждый день – пива не пьют. Не так ли?
– Так ли, так ли.
– Вот, и завязывай, – подытожила жена. – Даю последние три «пивные» дня. Из расчёта – шесть полулитровых банок на сутки. Как у легендарного комиссара Мегрэ…. Слово давал?
– Давал.
– Исполняй…
Раздался настойчивый и нахальный дверной звонок – двойной, тройной, четверной…
– Вот же, морды наглые, – неохотно поднимаясь из-за компьютерного стола, возмутился Сергей. – Только, понимаешь, дошёл до эпизода с серыми глухими кайманами и Мартином Борманом. Отвлекают, суки нетерпеливые…. Иду! Не сомневайтесь. Полминуты…. Ну, и кого принесло, на этот раз, вольными осенними
