Елена — выдумка, он попробовал бы поверить и в то, что с Марией всё теперь может наладиться. Но… чек! И Афанасьевна там, в аллее!
— Ты сердишься? — спросила она шёпотом.
Правду, Павел. Только правду.
— Да, — признал он. — Но не на тебя. Даже не знаю, на кого. На кого нужно сердиться, когда понимаешь, что живёшь чужой жизнью и пора, пора жить своей?
— Мы ещё можем что-то изменить, да, Петя?
Павла снова бросила в жар.
— Как ты меня назвала?
— Пашей, — удивилась она. — А что?
Померещилось. Дурдом на колёсах, так говорила мама, а когда так говорил Павел, получал от неё подзатыльники. Померещится и не такое, раз родная мать именует тебя Петром и не интересуется твоей жизнью. Я узнаю, подумал Павел. Не буду ничего ждать, пусть отец мне расскажет. Что я, младенец, что ли?
— Ты так официально всегда, «Павел, сходи в магазин», «Павел Вениаминович, займитесь, наконец, дочерью…»
— Ладно тебе, — улыбнулась Мария и поцеловала его. И Павлу стало не по себе, потому что… потому что… — Я не права. Была неправа. Ты простишь меня?
Вика. Вот что настоящее и неизменное.
— Прощу, — пообещал он и улыбнулся, не смог не улыбнуться. — Но не сразу.
Она снова засмеялась, встала. Вика вбежала на кухню. Она заметила, что мать сидела у отца на коленях и поразилась. Ещё бы!
— Мама, завтракать? Что будешь есть? Папа?
Ребёнок обожает готовить для родителей. Бывает и так. Пусть даже умеет пока немного.
8
В парке было людно, и шумно — последние тёплые деньки, как не погулять! И аттракционы работают, а Вику хлебом не корми, дай на каруселях повертеться. Она в очередной раз сказала папе, что очень-очень его любит, и умчалась — народу много, а ждать ещё один круг ужасно неохота! Хорошо, что не курю, подумал Павел, ещё бы пара таких дней — скурил бы себе лёгкие ко всем чертям.
Он отошёл к киоскам, взял минеральной воды. Всё-таки Вика — юла, с ней спокойно не посидишь. Газированная минералка — то, что нужно. Спасение просто.
— Дома кошелёк забыла, надо же, — послышался знакомый бас. Павел чуть не подавился. Обернулся.
Афанасьевна. Не так одета, в очках почему-то, но точно она!
— Б… — он не мог промолвить ни слова, только стоял и смотрел. И показалось, что вокруг на секунду сгустилась ночь, но только показалось, наверное. — Б-б-баба Лиза?!
— Папироской не угостите, молодой человек? — Афанасьевна посмотрела из-под очков. — Вот представьте, впервые дома кошелёк оставила! А без папирос я никак, никак.
Павел, как во сне, взял ей — «Беломор-канал», других там всё равно не было.
— Ох, спасибо, — Афанасьевна пыхнула крепким дымом и благосклонно покивала. — Бабушку как выручил. Дочка у тебя прелесть, сынок, вот что я скажу.
— Баба Лиза? Вы меня узнаёте?!
— Домой мне пора, — Афанасьевна никогда не суетится, не в её стиле. — А, вот и палочка, куда же мы без палочки. Спасибо, родной, я в следующий раз дочке твоей гостинец принесу. Афанасьевна отличные пироги печёт!
— Баба Лиза! — Павел уже ощущал и спиной и боковым зрением, что на него многие смотрят. — Это же я, Паша!
— Непременно испеку, — повторила та, самозабвенно дымя и неторопливо шествуя по тропинке. — Домой, Паша, домой иди, ждут тебя, волнуются!
Снова упала ночь — и тут же снова наступил день. И пропала Афанасьевна, сгинула, развеялась.
— …Папа! — Виктория подёргала его за руку. — Папа, тебе нехорошо? Смотри, вон мама идёт! Папа!
— Всё хорошо, — Павел поднял дочь на руки — над самой головой. Вика счастливо засмеялась.
— Пусти! Мама будет ругаться, пусти!
— Пусть ругается!
Нет нигде Афанасьевны. Но… вот чек на «Беломор», сдача и дым, его запах долго не перебить. Да что же это?!
— Паша, с тобой всё хорошо?
Мария. Она теперь чаще интересуется, что да как, да почему. По-настоящему интересуется, не просто так спрашивает, как раньше.
Павел поднял голову — Мария сидит за компьютером, святая святых, туда никто не допускается. Павла миновало стороной это увлечение. Вика рвалась, и, поди, в гостях у подружек таки добирается до заветного устройства, но дома — ни-ни! Дома — только видео, книги, игры. Хотя и не старается особо, если папа дома.
Павел поднял голову и обнаружил, что читает детектив. «Записки о Шерлоке Холмсе». Странно, раньше особо читать не тянуло, а сейчас тянет. И ещё как тянет, прямо скажем.
— Всё прекрасно, — подтвердил он. Мария удалилась на кухню и минут через пять принесла ему кофе. Умереть — не встать, как говорили у них в детском садике, что такое творится?
Кроме него, одна только Вика замечает — что-то творится. Папу часто зовут чужим именем. И мама зовёт иногда, и другие. Кто такой этот Пётр? Прошло уже три дня с момента, как Мария ночью поговорила с Еленой, мобильник пропал навсегда, заказ на комплект стульев и столов исполнен, Марию как подменили… Что происходит?
Я пропадаю, подумал Павел. Вот что происходит. Вот не зря подумал про чужую жизнь. Нет, так нельзя. Он отпил кофе (Мария тут же оглянулась, взглядом спросила — не нужно ли чего ещё?) и подумал: если кто и знает ответ, это мама. Она первая начала эту странную историю с Петром, первая начала звать его Петром.
И Елена… теперь всякий раз, когда Павел засыпал, он видел Елену. Её одну, свои к ней визиты, но чаще — одну. И было одно и то же видение, сгущающиеся сумерки, тропинка в лесу и Елена — идёт куда-то в сторону заката, и листья вихрем кружатся за ней, и уносит её всё дальше. Она скоро уйдёт совсем, подумал Павел. А я пропаду, перестану быть. Вот однажды засну… и просто перестану быть. И все начнут звать меня Петром, а я даже не знаю, кто это.
— К родителям схожу, — он поднялся. — Маму давно не видел. Нам ничего в магазине не нужно?
— Йогурт! — Виктория возникла как из-под земли.
— Хочешь, вместе прогуляемся? — Павел потрепал её по голове.
— Уроки… — вздохнула Вика. Да-да. Так и не отучили: вначале надо делать то, что нужно, а потом уже то, что хочется. Вот сначала сидит, смотрит свои фильмы или мультики, а потом уже про уроки вспоминает.
— Ну смотри, — усмехнулся Павел, ещё раз потрепал её по голове и пошёл к выходу. Мария проводила его и поцеловала — когда он собрался и взялся уже за дверную ручку. Павел запомнил, как Вика, притихшая и серьёзная, смотрит на них. Она понимает, подумал он. Она тоже понимает, что я пропадаю. И тоже не может ничего сделать.
Шёл третий день, как Елена жила в снах. Чаще хотелось дремать, это просто нервы, конечно, только нервы. Говорила с Викой и казалось, что та слушает. Маме звонить не стала. Мама первым делом устроит
