— Ага. Один официант бара, по имени Кирк, снимает комнату в нашем доме и помнит, как их обслуживал.
— Их?
— Этот парень пил с какой-то женщиной. Они у бассейна сидели.
— Что они пили?
— Вино. Он это запомнил, потому что большинство клиентов хочет пива, «Пиратского Золотого» или вообще чего поубойнее.
— Они казались друзьями? Или это было случайное знакомство?
— Ох, они отлично друг друга знали. Они спорили. Этот парень был здорово расстроен.
— Он был гость отеля или захожий? И что известно о ней?
— Её Кирк не знал, но парень зарегистрировался и заказывал к себе в комнату спиртное. Парочка прошла несколько раундов выпивки, а потом Кирк ушел на перерыв. Когда он вернулся, светильники у бассейна были выключены, а помощник официанта убирал столики по краям. Он-то и увидел — что-то плавает. И кинулся в бар. Главный бармен вызвал охрану, приехала полиция и спасательная команда — и это было то самое!
— Полиция произвела дознание? — спросил Кваллер.
— Они какое-то время слонялись вокруг, задавали вопросы, но босс велел ничего не говорить посторонним, даже с остальной обслугой не обмусоливать — или работенку потеряют. Когда я разговаривал с Кирком, мы, чтоб остаться один на один, спустились на пляж. Он рад был это с плеч стряхнуть. Он столько об этом передумал. Потому что из-за запрета мистера Экса он, знаете, стал недоверчивым.
— Что он запомнил о парочке, которая выпивала?
— Они несколько выделялись: молодые, да не слишком молодые, и разговаривали на иностранном языке.
— Это большая подмога, — сказал Квиллер. — Я недавно насчитал пять тысяч иностранных языков.
Дерек выпил ещё пива и прикончил мясной хлебец, перед тем как уйти с кой-каким денежным пополнением В кармане. Когда они вышли наружу, из «Пяти очков» донеслась музыка и стали слышны голоса, мужской и женский.
— Похоже, там ещё одно прослушивание, — сказал Квиллер.
Дерек зашагал по аллее, направляя луч фонарика и покачивая мешком груш для своих товарищей по комнатам.
Квиллер вернулся в дом и тотчас наступил на что-то небольшое и твёрдое. И тут же поймал Коко на том, что тот засовывал лапу в миску с орехами.
— Брысь! — заорал Квиллер. — Плохой кот!.. — бранился он, собирая разбросанные по полу орехи.
Больших потерь не обнаружилось, пропал только фундук, а фундук он считал пустой тратой жевательного времени. Грецкие, пеканы, миндаль и кешью были целы.
— Умный кот! — похвалил Квиллер, меняя тон.
Коко уселся как кенгуру и смыл у себя с животика пятнышко.
Глава четырнадцатая
Когда в понедельник утром Квиллер шёл к завтраку, то сначала завернул в офис. Лори, конечно, хлопотала на кухне, а Ник — было слышно — забивал где-то гвозди, Ясон и Амуретта забавлялись игрушечным телефоном. Два малыша сидели на полу в трёх футах друг от друга, прижимая к ушам розовые пластиковые трубки.
— Ты там? — спросила трехлетняя.
— Тебе положено ждать, пока не зазвонит телефон и я не скажу: хелло!
— Кто это?
— Мы не на связи! Ты не набрала номер!
— Как ты там?
— Это не по правилам, Амуретта! — крикнул отчаявшийся шестилетний.
— Ты сегодня очень мило выглядишь, — нежно сказала она в микрофон.
— Извини меня, Ясон, — вмешался Квиллер. — Ты мне своего папу не найдёшь?
— Ух-ха-ху-хо! — Мальчик вскочил на ноги и скрылся в квартире.
Вскоре вошёл Ник в плотничьем переднике.
— Привет, Квилл! Что угодно?
— Я получил донесение, которое кое-что проясняет.
— Получил? Садись… Ясон, уведи сестричку в другую комнату.
— Спасибо, Ник, я только на минутку. Хочу успеть позавтракать. Вот что я услышал прошлым вечером: гости, которые отравились,
— По-твоему, Дон умышленно искажал правду, когда обвинял птицеферму?
— Или на кухне ему не дали верных сведений. А может быть, шеф-повар — Жан Пьер Пемплус или как там его — не хотел, чтобы была запятнана его репутация. Вот на чем мы остановились в настоящее время. — Квиллер направился было к дверям, но вернулся. — Ты что-нибудь знаешь о женщине по имени Нуазетта, которая держит антикварную лавку?
— Нет. Она не присутствовала ни на одной из деловых встреч или междусобойчиков Дона.
— Ещё вопрос: что случилось с Хардингами? Я в последние дни что-то их не вижу.
— Старый джентльмен простудился, — ответил Ник, — и они решили уехать с острова, поэтому я вчера их перевез и посадил на самолет.
«Жаль, — подумал Квиллер. — Слушая про его визит в Букингемский дворец, они наслаждались бы чудачествами королевского семейства, старинными экипажами Уильяма и известием о судьбе павлинов. У викария нашлись бы собственные лукавые комментарии, а жена мягко упрекала бы его».
На завтрак он съел ореховые пончики с сосисками домашней набивки, за которыми последовали бриоши, начиненные рубленой говядиной на сливках. Особенно хороши были сосиски, и он приписал их отчетливое благоухание свежим травам с огорода Элизабет.
У Квиллера было что сделать в этот день. Он хотел ещё раз посетить антикварную лавку, сказать несколько слов Двайту Сомерсу и наведаться на почту за открыткой из Орегона — всё то, что он наметил себе на вторую половину дня. Перед уходом он прихватил парочку воскресных газет из Центра — почитать в уединении на затянутом сеткой крыльце.
На крыльце было тепло и влажно, и сиамцы нашли прохладное местечко на бетонной плите: Юм-Юм полулежала, точно беззаботный сфинкс, полностью вытянув и кокетливо скрестив передние лапы; Коко опустился на задние, поставив передние прямо; из-за удлиненности его сиамского тела казалось, будто сидят два кота с единым позвоночником, но хвост, средоточие мыслей, был сейчас насторожен и ждал — что-то случится. Внезапно уши заострились, усы изогнулись; нос принюхался. Спустя миг-другой Квиллер уловит дуновение табачного дыма и повернулся — сквозь дым к нему приближалась Джун Холибартон.
— Не приглашайте меня в дом. Я предаюсь законному курению, — сказала она, грациозно держа в одной руке сигарету, а в другой — блюдечко. Мягкая панама, как обычно, свисала над её рыжими волосами и набеленным лицом. — Уважаемая администрация расстреляет меня, если я буду курить в доме или уроню непогасший пепел во дворе.
— Я согласен с уважаемой администрацией, — сказал Квиллер. — Сегодня слишком тепло для чего- нибудь столь малоприятного, как лесной пожар.
Вглядевшись сквозь сетку во всех троих, она, игриво улыбаясь, заметила:
— Что за трогательная домашняя сценка! Демографы, пожалуй, классифицируют вас как нетрадиционную семейку: один мужчина, две кошки.
