В общем, было что отпраздновать на празднике «Пикакс и я»!
Квиллер выслушал удобопонятный миф о названии и от Полли Дункан, главной женщины его жизни. Она жила через три дома от него, но каждый вечер, в одиннадцать часов, они созванивались. Полли недавно сменила пост директора Пикакской публичной библиотеки на новую рискованную должность менеджера книжного магазина. Обе работы позволяли быть в курсе последних сплетен, и Полли, надо отдать ей справедливость, всегда доносила их до Квиллера. Сам он не склонен был сплетничать, но ничего не имел против того, чтобы послушать, особенно если слухи исходили из такого безупречного источника, как Полли.
На сей раз Полли сказала:
— Все в восторге от названия! Считается, что пиар-комитет родил его после мозгового штурма, но ходят слухи, что название приснилось Хикси Райс во сне, и я склонна этому верить. А ты, Квилл?
Он осторожно ответил:
— Не важно, как это вышло, важно, что мы имеем в итоге. А такое название задает празднованию нужный тон.
— О, как ты прав, дорогой… Как думаешь, что мне надеть на обед к Милдред в воскресенье? Если погода будет хорошая, могут накрыть «на палубе».
— «На палубе» или нет, а я бы хотел видеть тебя в твоем новом голубом брючном костюме.
Голубой подчеркивал свежий цвет её лица, блеск глаз, серебристый отлив элегантно причесанных волос. Все это можно было приписать брокколи, листовому салату и одному банану в день, в чью пользу Полли свято верила. «Ешь брокколи» — напоминала она Квиллеру, когда им случалось вместе обедать.
— Ты принесёшь что-нибудь на вечеринку, Квилл?
— Захвачу бутылочку… Так я зайду за тобой в час?
— Я буду готова. Поднимись поздороваться с Брутом и Каттой. Спокойной ночи, дорогой. A bientot!
— A bientot!
Квиллер был рад, что Полли преодолела стресс, связанный со сменой работы, обрела прежнюю жизнерадостность, в общем, снова стала самой собой.
Четверо соседей, которые сошлись за обедом в воскресенье, были добрыми друзьями. Хозяин, Арчи Райкер, являлся издателем «Всякой всячины», а его супруга Милдред вела в этой газете раздел для гурманов. Арчи и Квилл дружили ещё с детских лет, проведенных в Чикаго, и понимали друг друга с полуслова.
Погода выдалась приятная, и они решили выпить на свежем воздухе: шерри — для дам, минеральная вода с клюквенным соком — для Квилла, мартини — для Арчи.
Полли произнесла тост:
— За красивых людей!
— И за Арчи, конечно, тоже! — вставил его старый друг.
Раздраженно сопя, Арчи сказал:
— Нам пришло гневное письмо от одного из твоих постоянных читателей. Он жалуется, что ты слишком часто повторяешь слово на букву «к» в своей колонке. Угрожает отказаться от подписки.
— Пусть отказывается! Я его знаю, он ненавидит кошек. В Мусвилле их двенадцать миллионов, и две живут у меня. Обе явно умнее его.
Милдред заметила:
— Может, тебе стоит осадить его, Квилл? Напиши ему письмо. Ты это умеешь!
— Спасибо за доверие, Милдред, но это нечестно — вступать в интеллектуальный поединок с тем, кто явно хуже вооружён.
— Браво! — одобрила Полли. — Я слышала, что во время праздника «Пикакс и я» пройдёт аукцион фамильных ценностей.
Милдред прямо взвизгнула от волнения:
— И выставка поделок, и целых три парада. Это будет потрясающе!
Полли поддержала её:
— Хикси придумала блестящее название для праздника! Комитет тянул несколько месяцев, а ей р-раз — и приснилось!
— Бывает, — спокойно обронил Квиллер, подавив смешок. — Если так пойдёт и дальше, я могу надеяться на мощный приток идей для своей колонки. Не придётся скрести по сусекам.
Арчи был тут как тут с предложением:
— Как насчет того, чтобы не полениться и написать три колонки за неделю вместо двух?
— Только если получу пятидесятипроцентную надбавку.
Соль шутки состояла в том, что Квиллер был самым богатым человеком на северо-востоке Соединённых Штатов. По капризу судьбы, унаследовав огромное состояние Клингеншоенов, нажитое в Мусвилле, он переехал на север страны и, поскольку деньги мало интересовали его, занялся благотворительностью. Фонду К., как его называли по-свойски, город был обязан большинством, если не всеми благими переменами последнего времени.
Полли проговорила:
— Вся тонкость в том, чтобы сосредоточиться на настоящем, не пренебрегая благородным прошлым.
Все задумчиво покивали и приступили к вкуснейшему обеду Милдред. В конце концов, она вела раздел кулинарии во «Всякой всячине»!
Милдред подала консоме из кресс-салата, мясо в горшочке в экзотическом соусе и мелкие картофелины, сваренные на пару в мундире.
Полли сказала:
— Ничто не сравнится с мусвиллской картошкой!
— И все мы знаем почему, — подхватил Арчи. — Фермеры гнали из нее крепчайший самогон во времена сухого закона, а чиновники налогового управления ловили их на этом, и всё выливали в землю… Передай, пожалуйста, картошку, Милли!
Милли вставила:
— Знаете, почему так много людей выращивают картошку в Мусвилле? Они приехали сюда из Ирландии во время Великого голода в девятнадцатом веке. На картошке тогда завелся вредитель, и миллионы ирландцев умерли от недоедания и болезней или утонули, пытаясь уплыть с Изумрудного острова на утлых судах, зафрахтованных мерзавцами, которые наживались на людском горе… Впрочем, извините, что читаю лекции! Училка и есть училка!
Трое слушателей разом запротестовали, уверяя её, что им ужасно интересно.
— А как поживает Крутой Коко? — спросила Милдред.
— У него новое хобби. Мне надоело печатать под копирку, и я наконец купил фотокопировальный аппарат, настольную модель. Коко заинтригован. Он часами смотрит на него: вдруг там что-нибудь загорится или заиграет музыка?! А поскольку ничего не происходит, он в конце концов протягивает лапу и осторожно нажимает на кнопку.
— Какой умный! — восхитилась Милдред.
— Или безумный, — возразил Квиллер.
Милдред сказала:
— Я слышала, летом будут два семейных сбора, надеюсь, мне удастся набросать пару абзацев о пищевых предпочтениях кланов — с рецептами. — Она задумчиво посмотрела на Квиллера. — Скажи, а не захочет ли Фонд К. издать кулинарную книгу?
— Наверняка! А я вызовусь быть штатным дегустатором.
Полли сообщила, что один из продавцов-волонтеров книжного магазина предложил устроить аукцион — распродажу бездомных кошек из приюта.
Милдред захлопала в ладоши:
— Правда, из Квиллера получился бы великолепный аукционист?
— Забудьте об этом раз и навсегда! — проворчал Квиллер.
Но женщины продолжали обмениваться кивками и улыбками, Арчи же, просияв, заметил:
