сказать: мол, пока вы каждый по разу облетите планету, я ее всю успею изучить и описать в журналистских репортажах. Алеша хотел подавить против воли возникавшее в нем предубеждение к журналисту и не мог.
«Странное дело, — рассуждал про себя Алеша, — когда я читаю его очерки в газете, они мне нравятся. Там и мысли, и образы, и наблюдения интересные, а иногда и то, что до него не было никем написано. А увижу лысинку на его круглой голове да толстые розовые щеки — и меня уже мутит. А кто это… кажется, Чехов говорил, что ему нет дела до того, как жили, пили, любили и ели другие писатели — только их книги для него существуют. Неуязвимая логика. Почему же я не могу ее принять и подружиться с Роговым? Он же не сделал мне ничего плохого. А вот Женя не должна за него выходить. Если узнаю, что собирается, даже на «большой сбор» всех космонавтов созову, чтобы отговорить».
— Прошу внимания, товарищи! — позвал всех в эту минуту полковник Нелидов. — В этом гарнизоне мы будем числиться как особая группа парашютистов. Еще раз напоминаю об этом. Авиаторы, по себе знаю, люди дотошные и засыплют вас вопросами. Будьте сдержанны и представляйтесь им только как парашютисты.
— Мы можем и более развернуто отрекомендоваться, Павел Иванович, — весело вмешался Андрей Субботин. — Я, например, готов представляться как конферансье, Олег Локтев — известный пианист, Володя Костров — продолжатель Лобачевского и Эйнштейна, Алеша Горелов — подающий надежды художник из студии Грекова, Сережа Ножиков — автогонщик. Ну а Женя, она и на самом деле — мастер парашютного спорта. Видите, какое пестрое подразделение.
Нелидов поднял руку, прося тишины:
— Моя информация еще не закончена, друзья. Жить будем в гостинице. Три номера за нами забронированы. Руководить обучением нашей группы будет заслуженный мастер парашютного спорта капитан Георгий Каменев. После покойного полковника Долгова и майора Андреева этот юноша весь мир поразил своим высотным прыжком из стратосферы. Вероятно, о нем вы все слыхали.
— О Каменеве? Еще бы! — забасил Локтев. — Кто же не слыхал о Каменеве? Прыгнуть с тридцати тысяч метров — что-нибудь да значит.
— Одно удовольствие, что к такому мастеру в ученики попадаем, — сдержанно улыбнулся Игорь Дремов.
— Однако вы должны знать, товарищи, — предупредил Нелидов, — Каменев еще очень молод. И по годам, и по званию моложе многих из вас. Боюсь, что этот сибирский парнишка, зная, что он имеет дело с космонавтами, будет робеть. Не пользуйтесь этим. Помогите человеку. Создайте обстановку самую непринужденную и серьезную.
— За это я ручаюсь, Павел Иванович, — пообещал Ножиков. — Пусть только попробует кто-нибудь папибратствовать или высокомерничать, будет иметь дело со мной.
Женя Светлова, напрягая тонкие брови, проговорила:
— Каменев, Каменев… Георгий Каменев. А знаете, в десятом классе с нами в Омске тоже Жора Каменев учился. Даже ухаживал за мною немножко. Я у него однажды контрольную по алгебре списала.
— Между прочим, капитан Каменев тоже из Омска, — заметил Нелидов.
— Это не тот, — засмеялась Женя, — тот был явно не из храброго десятка. Однажды мы на Иртыше купались, он вызвался с моста в воду спрыгнуть, а когда на перила залез и вниз посмотрел, сдрейфил. Одной девчонке пришлось за него это сделать.
— И звали ту девчонку Евгенией Светловой, — ухмыльнулся Субботин.
— Это к делу не относится, Андрей, — вспыхнула Женя, — но факт остается фактом: мой одноклассник испугался каких-то пятнадцати метров высоты, а вы хотите, чтобы он с тридцати тысяч…
Лайнер вздрогнул, под фюзеляжами раздались щелчки — летчик выпускал шасси. Белые домики авиагородка надвинулись на самолет, выросли в иллюминаторах. Их было много. Смыкаясь в кварталы, они громоздились над безупречно ровной степью. Городок был большим и еще продолжал расти: то тут, то там над траншеями высились земляные насыпи, экскаваторы и краны. В центре виднелось поле стадиона, окруженное пустыми трибунами, левее — излучина реки с желтыми зализами отмелей и обрывистым берегом над ними, на который выбегали заросли камыша. По улицам городка ветер переметывал тучи пыли.
Городок ушел под крыло, и широкая бетонированная полоса стала набегать на нос самолета. Небольшой толчок — и огромный лайнер побежал по земле. Когда он зарулил на стоянку и бортмеханик распахнул выходной люк, в самолет хлынул обжигающий дыхание полуденный зной.
— Вот мы и прибыли, — вздохнул Субботин, — это вам не кавказская Ривьера, мальчики!
По узкому трапу, совсем не такому нарядному, какие подаются в гражданских аэропортах, космонавты вслед за полковником Нелидовым спустились на землю. После не по-летнему промозглого дождя, провожавшего их от Москвы почти до самого Куйбышева, первое ощущение было — будто они попали в парилку. Ветер здесь был душный, пронизанный керосиновыми парами, приторным нитролаком.
Женя сходила по трапу последней, придерживая на голове синий армейский берет. Забияка ветер обрадованно набросился на ее короткие локоны. Светлова увидела двух человек у трапа: худенького, спортивной выправки капитана и невысокого майора с бронзовым лицом и седыми висками. На капитане была выгоревшая на аэродромном ветру гимнастерка с орденом Ленина. Рассмотреть его как следует Светловой не удалось. Она лишь услышала обрывки рапорта, отдаваемого им Нелидову:
— Товарищ полковник… к приему группы все готово.
Потом они обменялись рукопожатиями и пошли впереди всех. Несколько младших сержантов подошли к майору и, о чем-то его спросив, стали подниматься по трапу в самолет. «Вероятно, это укладчики пришли за нашим парашютным снаряжением», — подумала Женя. Вблизи от самолета стоял съехавший с бетонной дорожки серый автобус, тоже, казалось, вылинявший от немилосердного ветра. У распахнутой дверцы капитан и Нелидов остановились, дожидаясь, когда подтянется вся группа. Капитан, жестикулируя, что-то объяснял полковнику. Его коричневое от загара лицо с заостренным носом и мягким широким подбородком показалось Светловой знакомым. Капитан остановил на ней взгляд черных внимательных глаз и, видимо, оборвал на полуслове свою речь, обращенную к Нелидову: руки его безвольно застыли в воздухе.
— Женька! Светлова! — крикнул он и пошел ей навстречу. Она тоже остановилась, замерла от неожиданности.
— Жорка! — обрадовалась она. — Так это ты!
Каменев помедлил, борясь с собственным смущением, потом решительно обнял ее за плечи, привлек на мгновение к себе. Не поцеловал, только загорелой щекой прижался к ее лицу и тотчас отстранился, сделав вид, что получше хочет ее рассмотреть.
— Женька! Вот кого не ожидал здесь увидеть! Ты какими судьбами? Инструктор по укладке парашютов? Врач?
Смущенная Женя смеялась, отрицательно качая головой.
— Берите выше, — заметил Володя Костров. А Субботин невозмутимо прокомментировал:
— Вот так встреча! Покажи такую в кино, первый же рецензент напишет по этому поводу: «Сценарист явно погрешил против жизненной правды и построил все на случайностях».
— Она такая же, как и все мы, — тихо сказал Алеша Горелов, которому с первого взгляда понравился этот капитан с броскоприколотым на гимнастерке орденом и бесхитростным мальчишеским лицом.
Черные глаза капитана расширились и остановились на Алексее, сразу выделив его из общей массы. Лоб капитана со следами облезшей от солнца кожи скрывался под навесом густых каштановых волос. В тонких складках застыло удивление. Пухлые губы, не слишком старательно выбритые — на верхней торчала щетинка, — пришли в движение:
— Такая же, как и вы?.. Не может этого быть…
— А ты не знал! — кокетливо прищурилась Женя, явно обрадованная этой встречей.
— Откуда же! — вскричал Каменев. — Полковник Нелидов только сейчас передал мне список вашей группы. Вы же все личности строго секретные, — прибавил он потише, — даже не знаю, как с вами и обходиться. Никогда у инструктора Каменева не было таких почетных учеников.
— Как можно попроще и посвободнее обходитесь, — сказал Ножиков, подходя к капитану. — И как можно меньше обращайте внимания на то, что мы майоры, подполковники и старички даже. Вы наш учитель. Учитель! Значит, имеете право по всем законам логики даже в угол ставить за нерадивость.
