На веки вечные

Заряжающий хотел приподняться, но, стиснув от бо­ли зубы, рухнул на боеукладку.

Да, боковая броня танка не выдержала прямого по­падания снаряда. При интенсивной стрельбе Гавриченко этого не услышал. Механик-водитель Гурьянов и навод­чик орудия Киселев погибли...

Бой в городе продолжался и на второй день. Лейте­нант Мостовенко, еще ночью первым проскочив мост и удерживая его, расстрелял два штурмовых и три проти­вотанковых орудия и минометную батарею. Однако и его машина оказалась подбитой. Потерял механика-во­дителя Горячева...

Исключительное мужество проявил экипаж младше­го лейтенанта Протасова. Он первым сбил артиллерий­ское охранение моста, а затем, несколько углубившись во вражеское расположение, прицельным огнем прикры­вал переправу танков через канал. При этом танкисты уничтожили три орудия. Против их тридцатьчетверки гитлеровцы выкатили еще четыре. Танк загорелся... Кро­ме механика-водителя Рунова, все члены экипажа по­гибли... Командир танка И. Я. Протасов, наводчик ору­дия В. С. Синяков, заряжающий К. И. Трофимов и ра­дистка-пулеметчица Н. С. Родионова (единственная в бригаде женщина — член танкового экипажа) посмертно награждены орденом Отечественной войны 1-й степени.

Гвардейцы бригады, как и все воины Красной Армии, вступившие в европейские страны, вели себя как под­линные полпреды Советской Родины. Особое располо­жение питали они к простым труженикам, столько лет изнывавшим под гнетом гитлеровского фашизма. Бойцы разъяснили им цели и задачи своей благородной осво­бодительной миссии, оказывали нуждающимся медицин­скую помощь, делились продуктами питания. Нередко у полевых кухонь выстраивались очереди женщин с деть­ми, стариков, и бойцы в белых поварских колпаках щед­ро, наполняли их посуду солдатской кашей...

В этом плане не обходилось, однако, и без казусов, перехлестываний, как случилось в Вене в батальоне майора Лобачева.

...Комбат, вернувшись с командного пункта бригады, не застал на месте своего радиста Ивана Гудкова. По­интересовался, где он.

Он рядом, в магазине,— ответил один из автомат­чиков.

Майор насторожился. Гудков — отличный специа­лист, смелый боец, расторопный и исполнительный па­рень, но, к сожалению, в своем усердии нередко пере­барщивает.

А ну, пошли, покажи...

Лобачев не напрасно обеспокоился. Гудков, обнару­жив магазин, по-хозяйски осведомился у толпившихся здесь австрийцев:

Чей магазин?

Капиталист! Капиталист! — послышались голоса.

Ага, стало быть, прибавочная стоимость! А ну... налетай, эксплуатируемый класс! — И Иван начал раз­ давать тюки сукна горожанам.

За этим занятием и застал его командир батальона. Рассвирепев, он за рукав оттащил незадачливого бла­годетеля подальше от магазина.

Это как прикажешь понимать?..

Товарищ майор, я распределял прибавочную стои­мость, — оправдывался радист.

Кто тебе поручил! Ты сюда приехал распредели­телем?! Они сами ее создали и сами разберутся! Марш к своей машине!

В тот же день, как только представлялась хотя бы самая мизерная возможность, во всех подразделениях батальона пришлось проводить дополнительные беседы на тему об истинном смысле нашей помощи местному населению.

13 апреля в 14 часов советские войска полностью овладели австрийской столицей.

8.

И вот уже позади Вена, другие города и населенные пункты освобожденной Австрии. Танкисты вступили на территорию Чехословакии. Марши, преследования, ко­роткие, но ожесточенные бои. Разрозненные подразде­ления гитлеровцев поспешно отступали, стремясь по­пасть в зону действий американских войск. По их пятам двигалась группа тридцатьчетверок 3-го батальона ма­йора Лобачева.

...Уже стемнело. Три советские машины шли по не­освещенной улице города Зибенирте. Младший лейте­нант Ларичев замыкал движение.

Собакин, впереди идут? — то и дело спрашивал офицер механика-водителя.

Не видать, товарищ командир. Темно и сплошной туман.

Гони, не отставай. Потеряем — останемся одни.

Где-то справа, видимо на параллельной улице, раз­дались пушечные выстрелы. Миновали метров пятьде­сят, и младший лейтенант услышал встревоженный голос наводчика орудия Желтова:

Справа, из-за угла дома, выезжает немецкий танк!

Люк башни тридцатьчетверки открыт, пушка заря­жена. Командир успел заметить, как, словно ножницы, скрестились стволы двух орудий. Тут же загремели одно­временно два выстрела. От их вспышек улица на мгно­вение озарилась. Впереди, метрах в пяти, высветилась желто-полосатая фигура «пантеры». Ослепленный ярким бликом, командир, выругавшись, резко опустился на свое сиденье. Вражеский снаряд пролетел над его го­ловой. А снаряд Желтова пробил башню «пантеры», к тому же механик-водитель Михаил Собакин при разво­роте сорвал на ее ходовой части ленивец.

Ларичев приказал подать машину назад метров на десять, и когда механик-водитель приказ выполнил — ударил бронебойным в борт «пантеры». Она тут же вспыхнула.

В это время перед тридцатьчетверкой мелькнула фи­гура человека и послышалось быстрое, запальчивое, с сильным акцентом:

Товарищи! Русские! Я — чех. Слушайте, что скажу...

В чем дело? — высунул голову из башни Ла­ричев.

Чех я, друг ваш! Впереди железная дорога. Там около моста, скопилась немецкая колонна. Стрелять ту­да надо!..