[…] М[арья] С[амойловна] носится с Бальмонтом и, на мой взгляд, она оказывает ему медвежью услугу, как она несколько раз оказывала Яну. Она истерически кричит, что он герой. А между тем Джемс рассказывает, что только ему было позволено купить валюту, что провожали его на автомобилях и посадили в поезд с помпой. Конечно, Бальмонт не большевик, конечно, он страдал там, но геройства я не вижу. Видела Бальмонта, он говорил мне, что комиссары его не провожали, провожали его Зайцевы, Марина Цветаева и подобные люди. […]
29/16 октября.
[…] Были вчера у Мережковских. Долго сидели с Гиппиус29. Она по внешности еще интересная женщина. Держится просто, но с сознанием собственной славы. Сначала почти не замечала меня, потом удостоила несколькими фразами. […] Она сказала, что теперь нет политики, т. к. «жизнь стала политикой». […] Верит в поход Савинкова: «Нужно побеждать большевиков их же способами, а не регулярными войсками». Балаховича хвалит, говорит, что он знает каждого солдата в лицо. […] Провал Деникинской армии она предсказывала еще летом 19-го года. […] К Врангелю она относится с опаской. […]
Потом пришел, когда мы уже уходили, Мережковский. […] У него приятная улыбка, мне кажется, он искренний человек. Ян вел с ним деловые разговоры насчет печатания книг. […]
Они показывали свои комнаты. Очень приятные. […] У них своя мебель, и как это чувствуется. […]
15 ноября.
Армия Врангеля разбита. Чувство, похожее на то, когда теряешь близкого человека. […] Вчера у нас обедали Тыркова30 с мужем. Она горит желанием борьбы. […]
16 ноября.
Мы снова живем от известия до известия. Снова надежда сменяется отчаянием, снова ждем, мучаемся, уходим в себя. […]
Вчера был у нас П. Б. [Струве. — М. Г.] […] постарел за это время, но все такой же очаровательный, благородный человек. Он говорил, что теперь он себя чувствует еще более подчиненным Врангелю, чем раньше. […]
21 ноября.
[…] Весь день перестукивала статью Яна против Уэльса. […]
Струве просил свести его с Авксентьевым, Фондаминским и Рудневым, чтобы инициативу этого взял на себя Ян. Сегодня мы были у всех трех. […]
2 дек.
У Яна вчера был сердечный припадок. Его уложили в постель. Он целый день работает. Очень кроток и пока что терпелив. […]
3 дек.
Яну немного лучше. Но все время он в постели. Я никого к нему не допускаю. […] Ал. Ив. [Куприн. — М. Г.] бывает, но сидит всегда очень мало. […]
14 / 1 [декабря]
[…] Вчера были у нас Толстые и Шполянский. Третьего дня — Тэффи, Лоло, Мережковские. […] Дам я не пустила к Яну. Мужчины его достаточно утомили.
23 / 10 дек.
[…] Ян сказал, что если в субботу будет кровь, он согласится на операцию31. […] Ян для ухода больной тяжелый, принимает все, как должное, скуп на слова, на ласки, не проявляет благодарности. Единственные заботы — чтобы я спала. […]
31/18 [декабря]
Последний день европейского старого года. […] Сегодня были в первый раз на токах. Ян довольно хорошо выдержал. […] Сам сошел по лестнице. Обедал за столом и до сих пор не разделся, лежит и читает Герцена. […]
1921
[Дневники В. H. за этот год перепечатаны на машинке. Привожу выдержки:]
1 янв./19 дек.
[…] За четверть часа до «басурманского» Нового года я заснула. В 12 часов пришло все семейство Куприных с шампанским. Потом пришел Кузьмин-Караваев1. Он рассказал, что раз был на заседании «Объединенных Земств и городов», и его поразили отчеты. […] Отчет о типографии 350.000 франков — устроена она якобы для того, чтобы дать возможность работать беженцам, а работает там только 9 человек. […] Скоро они удалились.
Днем у нас долго сидел Мирский2. […] Был Ландау. […] Вечером у нас был Ельяшевич3. […] Струве он считает одним из крупных людей нашего времени. Говорили о «Деловом комитете». Его формула: «Можно войти в деловой комитет только тем, кто сумеет накормить беженцев, не растратив имущества русского. А то распродадут весь флот и, если падут большевики, не на чем будет перевезти ничего из Крыма в Одессу». […]
20 дек. / 2 янв.
Ян проснулся поздно. Настроение у него тяжелое. Он сказал: «вот поправился, а зачем — неизвестно. Хуже жизни никогда не было». […]
Вчера у Толстых […] были принц Ольденбургский, Фондаминский, Авксентьев, Тэффи, Балавинский, Ландау и еще кто-то. Ольденбургский очень интересуется эсерами и Толстой, с которым он уже на «ты», сводит его с ними. Устраивает его рассказ в их журнал.
23 дек. / 5 янв.
[…] Сегодня, когда мы садились в автомобиль, я видела в окне Авксентьева массу эсеровских голов, очень возбужденных и довольных. Приехал Виктор Чернов4. — «Они, кажется, вполне уверились, что опять их времечко настало, опять царствовать начнут», — сказал Ян, усмехаясь.
24 дек. / 6 янв.
[…] Вечером пришли Толстые, мы уговорили их пойти с нами к Ельяшевич. Там, кроме нас, Толстых, Куприных, были еще Бернацкие. Его я не узнала. Теперь ни один вечер не обходится без министра, хотя бы одного. Вот время! […] Были разговоры и о Петре Великом, главным образом, между Куприным и Толстым. Куприн нападал на Толстого, что он не так написал Петра. Куприн был сильно на взводе, но все обошлось благополучно.
Была музыка. Бетховен. […]
26 дек. / 8 янв.
Аминад зашел и рассказал несколько анекдотов.
