– Ничего страшного, проходите, я покажу вам.
Смеляков остался ждать у двери. Сидоров постоял у окна, слушая хозяина, затем вернулся к Виктору.
– Пойдём-ка, спустимся вниз, осмотрим место, – сказал капитан.
– А чего смотреть-то, Пётр Алексеич? – недоумевал Виктор, следуя за Сидоровым. – Асфальт и всё. Ни следов, ничего другого.
– Так положено. Надо зафиксировать, где она стояла, как стояла, передом к газону или задом. А ты всё записывай, так надо, всё может пригодиться. Потом вернёмся к потерпевшему, чтобы он написал объяснение и заявление.
– А он-то что должен объяснять?
– Когда оставил машину, когда обнаружил пропажу. В нашем деле лишней информации не бывает. Глядишь, подсказка какая появится.
Минут через пятнадцать они возвратились в квартиру. На столе стоял горячий чай, всевозможные сласти. Из кухни выглянула женщина в простом, но очень элегантном сером платье, вероятно хозяйка.
– Проходите в комнату, товарищи, угощайтесь. – В её руках было полотенце с каким-то ярким цветочным рисунком.
– Может, чего покрепче? – предложил, идя навстречу сыщикам, хозяин и пощёлкал пальцами, обращаясь к жене: – Люсенька, не прихватишь белого винца из холодильника? – Он перевёл взгляд на капитана. – Или вы предпочитаете коньяк? У меня есть армянский.
– Ни в коем случае, мы же при исполнении. – Сидоров покачал головой. – А телефончиком позволите воспользоваться?
– Разумеется, сюда проходите.
Пётр Алексеевич опять посмотрел на свои башмаки, оставлявшие на паркете мокрые следы.
– Не обращайте внимания, я приберу. – Женщина вежливо улыбнулась. – Идите к столу.
Квартира была чистой и уютной, здесь правили достаток и уверенность, но не было и намёка на излишества. Виктор сразу обратил внимание на стоявший в шкафу красивый катушечный магнитофон, сверкавший стальным блеском панели и элегантными переключателями. Рядом с магнитофоном красовался проигрыватель под прозрачной пластиковой крышкой.
– Обожаю музыку. – Хозяин перехватил его взгляд. – У меня огромная коллекция записей.
Он открыл створки шкафа, и глазам Виктора предстало не менее сотни пластинок, плотно заполнивших целое отделение, и несколько десятков коробок с магнитными лентами, на которых ярко-красно выделялась надпись «BASF». Такого обилия «катушек» в доме он и представить не мог. Зато книг было не много, и это удивило Смелякова.
Когда с формальностями было закончено, принялись за чай.
– Вкусно, – с удовольствием причмокнул Пётр Алексеевич, отправляя в рот конфету за конфетой.
Хозяин рассказывал о себе, о своих зарубежных поездках.
– Может, всё-таки выпьете? – спросил он через некоторое время.
– Нет, нет.
– А кока-колы хотите?
– Вот это с удовольствием, – согласился Сидоров.
«Уютно и спокойно, – думал Виктор, искоса поглядывая в окно. – А снаружи валит мокрый снег, там холодно и гадко. Правильно говорил Пётр Алексеич насчёт того, что в самые разные места заносит во время дежурства. Час назад человека из петли вынимали, а теперь вот за шикарным столом чаи гоняем в обществе дипломата…»
Когда они вышли на улицу, кто-то окликнул Смелякова:
– Витя, ты ли это? Какими судьбами?
Он оглянулся и увидел Бориса Жукова.
– Боря?! – Виктор немало удивился. – Вот так встреча.
Они не виделись года два. Лет пять назад они оба ухаживали за чудесной девушкой Верой Шиловой, ухаживали каждый по-своему: Жуков был более изыскан и вместе с тем небрежен, Виктор же был стеснительным, старался вести себя подчёркнуто по-товарищески, боялся выглядеть влюблённым, и это нередко делало его смешным. Вера никому не отдавала предпочтения, видела в обоих молодых людях только друзей; по-настоящему душа её была поглощена исключительно юриспруденцией. Впрочем, возможно, её интересовал кто-то третий, Виктор не мог знать наверняка, чем жило молодое девичье сердце.
– Ты тут что делаешь? – спросил Жуков.
– Работаю. Я теперь в уголовном розыске. А тебя-то чего занесло сюда? Ты же в Чертанове живёшь, кажется.
– У меня в этом доме невеста. Мы сегодня заявление подаём. Ради этого с работы отпросился на пару часов. Загс тут через дорогу.
– Вот оно что…
Виктор бросил взгляд на Петра Алексеевича: тот деликатно стоял в сторонке, дымя папиросой.
– Значит, женишься, – проговорил Виктор и подумал: «Наверняка на Вере».
– Женюсь. Если хочешь, сейчас познакомлю вас.
«Познакомит? Значит, не на Вере», – пронеслось в голове у Виктора, и он обрадовался, хотя с Верой давно не виделся и вовсе не претендовал на её руку и сердце.
– Она у меня ещё молоденькая, – улыбнулся Борис, – только-только девятнадцать исполнилось. В МГИМО поступила в этом году.
– Дочка дипломатов?
– Угадал.
– Вижу, у тебя всё гладко идёт, почти по накатанной, – с некоторой долей печали произнёс Смеляков. – Вот и девушку взял такую…
– Какую «такую»? Хочешь сказать, что женюсь по расчёту? Так и говори, чего уж, – без тени обиды ответил Борис. – Только объясни мне, что это такое, когда по расчёту… В тебе, Витька, инерция мышления работает. Каждый нормальный человек строит семью по расчёту. Мало таких найдётся, кто полного идиота в мужья возьмёт или женится на последней уличной девке. Нет, любой нормальный человек
– Да. Она умная и внешне интересная.
– Значит, у тебя дружба по расчёту была? От скучных и неинтересных девушек ты отказываешься, а хорошеньких и талантливых подавай!
– Ну ты и хватил, Боря… – Смеляков стушевался.
– Странный ты парень, Витька. Всегда ты мне казался толковым, но почему-то прёт из тебя порой такой махровый советский менталитет, что мне тошно делается.
– Извини, я не так, может, выразился, – ещё больше смутился Смеляков и скосил глаза на стоявшего поодаль капитана Сидорова.
– Мы минут через пять выйдем с Леной, – Жуков бросил взгляд на наручные часы. – Я познакомлю вас. Подождёшь?
– Не могу, – Смеляков кивнул на капитана, – мне пора. Сегодня день загруженный.
– Ну что ж, тогда как-нибудь созвонимся… Телефон-то записан?
– Да.
– Звони, я пока по прежнему номеру, хотя могу и сюда переехать. А вообще-то предки обещали с квартирой нам помочь, конечно не сразу, но всё-таки… Может, встретимся как-нибудь?
– Если выкрою время.
– Ты уж постарайся. Друзьями разбрасываться нельзя. Никто не знает, как сложится жизнь! – Борис легонько ткнул Смелякова кулаком в плечо. – Вдруг я тебе понадоблюсь когда-нибудь? Или ты мне?.. Ну бывай, старик.
