они подойдут.
Новобранец опустился на корточки и начал переругиваться с солдатом, который над ним смеялся. Грохот снарядов сменился свистом пуль. Пули впивались в мешки с землей, в пол землянки, пролетали над головой.
— Да, наше дело дрянь, — сказал Аугусто сидевшему рядом с ним солдату-ветерану.
— Верно, дружище. Кажется, они крепко взялись за нас. Эй! Берегись!
Втянули головы в плечи.
— …Как только они подойдут к проволочному заграждению, хватай гранаты и бросай. Без паники. Ясно? Остальные пусть продолжают…
Снова пригнулись. Глухо взорвался снаряд.
— Вот сволочи!.. Остальные пусть продолжают стрелять.
Огонь усиливался. Сидели молча, прижавшись к стенке окопа, съежившись. Аугусто смотрел на усталые, побледневшие от пыли и страха лица. Ему тоже было страшно, однако он держал себя в руках. «Нужно, чтобы кто-нибудь вел наблюдение». Но приказа не отдал. Поднялся сам и направился к смотровой щели. Несколько минут внимательно наблюдал, затем толкнул ногой сидевшего рядом солдата.
— Давай ты!
Обстрел становился все яростнее. Пушки ухали, точно надувные мехи, захлебывались от надрывного кашля. Дальние издавали глухой звук, точно лопались пузыри, ближние — короткий и сухой. Над окопами сгустилось облако пыли и порохового дыма, от которого першило в горле.
Ветеран поднялся и подошел к смотровой щели. Аугусто встал рядом с ним. Проволочного заграждения уже совсем не было видно. Густая, золотистая от солнца пыль повисла в воздухе. «Мы и не заметим, как нас окружат и уничтожат». Тыльной стороной руки прикрыл глаза. Сплюнул. Слюна была черная и вязкая от набившейся в рот земли.
— Видишь что-нибудь? — спросил Аугусто ветерана. Тот не ответил. Колени у него подогнулись, он ткнулся головой в мешок и тяжело рухнул на спину.
По телу Аугусто побежали мурашки. Он бросил винтовку и склонился над солдатом.
— Эй, вы, сюда! — позвал он дрожащим голосом. — Скорее!
К нему подскочили двое.
— Этот готов, капрал, — сказал один.
— Что? — стараясь перекричать грохот взрывов, переспросил Аугусто.
— Готов, — подтвердил другой.
Пуля попала в правый глаз и вышла через затылок. Еще дрожала нижняя губа. Левый глаз смотрел неподвижно, печально, отрешенно.
Появился младший лейтенант.
— Что случилось?
— Да вот убили его, лейтенант. — Голос Аугусто дрожал.
— Ну и что? По местам! Приготовить гранаты.
Лейтенант то и дело прикладывал платок к глубокой ране на щеке, откуда струйкой стекала кровь.
— Есть приготовить гранаты!
Они отошли от убитого, который лежал, прислонившись к стене окопа. Голова его безжизненно упала на плечо. Один глаз неподвижно застыл, вместо другого зияла фиолетовая дырочка, из которой фонтаном била кровь. Двое солдат о чем-то заспорили. Один из них уселся на бровку окопа.
— Ты что, спятил, а ну слезай, живо! Хочешь, чтобы тебя убили? — закричал на него Аугусто.
— А вот не слезу! Пусть этот болван не говорит, что я трус!
— Слезай немедленно, а то пристрелю!
Аугусто угрожающе поднял винтовку.
— Можете стрелять, я все равно не слезу!
Земля дрожала от непрерывных взрывов. Они захлестывали ее своими волнами и раскачивали, точно корабль во время бури. Пули сплошной крышей нависли над окопами. Некоторые из них с ужасающим визгом влетали в смотровые щели.
— Ты слышишь, что тебе говорят? Слезай немедленно, дурак!
Парень не отвечал.
— Ах, чтобы тебя… — пробормотал Аугусто в бешенстве: каждую секунду этого парня могли тяжело ранить или убить.
Появился сержант.
— Ты что здесь делаешь?
И с яростью набросился на солдата.
— А что он говорит, будто…
— Молчать! Тебе еще не раз представится случай быть убитым! — И он силой стянул парня вниз.
— Не имеете права! — запротестовал солдат, потирая ушибленную при падении ногу.
— Молчать! А то морду набью!
Когда сержант ушел, солдаты снова принялись ругаться.
— Не имеет права! — продолжал выкрикивать потерпевший. — А ты полные штаны наложил! Ну подожди, окончится эта заваруха, ты у меня узнаешь!
— Молчать, мать вашу! — заорал на них Аугусто. — Эй, ты, ступай сюда. Не смей к нему подходить…
Взрыв заглушил его голос.
— Иди сейчас же сюда!
Нервы у Аугусто не выдерживали, ему казалось, что он задыхается. «Больше не могу!» Вдруг он выпрямился и прислушался.
— Слышите?
— Что это?
— Танки! — крикнул один из новобранцев.
— Что ты смыслишь, болван, — отозвался другой. — Это самолеты. Верно, капрал?
Все кругом наполнилось глухим рокотом, который мгновенно сменился нарастающим гулом моторов. И тут же полил косой свинцовый дождь.
— Они обстреливают нас из пулеметов!
— По землянкам! — закричал Гусман.
Воздух дрожал от воя штурмовиков. Через несколько минут все стихло. Солдаты вернулись на свои места, но один из новобранцев отказывался идти.
— Идем, дружище! Нельзя так. Ты что, хочешь, чтобы тебя расстреляли?
— Пусть лучше сразу убьют! Застрелите меня, капрал! Ой, мама!
Аугусто подхватил его и помог встать.
— Идем, идем, дружище. Мне так же страшно, как всем. Нужно держать себя в руках. Ты ведь мужчина, верно?
Новобранец послушно отправился на свое место. Солдат, стоявший рядом, дружески похлопал его по спине.
— У нас у всех поджилки трясутся, уверяю тебя.
Снова послышалось тяжелое, монотонное жужжание.
Оно стремительно нарастало, превращаясь в оглушительный грохот, заполняя собой все вокруг. Казалось, вот-вот оно рухнет вниз и накроет землю. Ждали молча, съежившись в комок. Посыпались бомбы, разверзнув воздух. Солдаты приникли к земле, тесно прильнув друг к другу; в висках стучало, сердце бешено колотилось, и казалось, вот-вот выскочит из груди. Земля дрожала, сотрясаясь от взрывов.
Затем на какое-то мгновение наступила тишина. Гул моторов удалялся. Умолкла артиллерия. Но сразу же усилился ружейный огонь.
Аугусто вскочил. «Сейчас пойдут в атаку». Облако пыли и порохового дыма все еще закрывало позиции.
— А что теперь будет? — спросил один из новобранцев. Ружейный огонь прекратился.
