– «Зеленый свет». Пока по крайней мере. У меня сложилось впечатление, что он не определился.
– Невозможно на такой основе договориться! – взорвался Рашидов. – Объединение всех со всеми их долгами нереально. Похоже на братскую могилу. В моей концепции я предлагал объединение двух компаний с абсолютно подъемным долгом. Его можно конвертировать в участие государства. И тогда мы сразу начнем зарабатывать деньги, а не только долги выплачивать.
– Значит, кому-то выгодно быть должниками. Не хотят терять контроль над собственностью.
– Нет вопросов. Выдвигают дополнительные условия – мы их изучаем. Я и хотел доложить о новых предложениях. Я готов объединиться с Проскуровым-Лабинским в соотношении два к одному. Но при участии государства в капитале. Это – вопрос принципиальный. Тут на уступки мы не пойдем.
– Вообще-то государство ни на чем не настаивает, – скромно заметил Сазонов.
Рашидов кивнул, давая понять, что настаивать будет он, а государство пусть выступает в роли арбитра. Не бесплатно, конечно, а покрыв все долги «участников забега»
– Тогда я вижу только один выход из ситуации. Провести у меня совещание с заинтересованными лицами, – предложил вице-премьер.
– Заинтересованными – сильно сказано. Проскуров пытается помешать участию государства в мегакорпорации. Открыто не говорит, но загоняет процесс в угол, – стал повторяться Рашидов. Он хотел, чтобы эта мысль прочно осела в сознании вице-премьера.
– Ничего страшного, – кивнул Сазонов. – Проскуров и Лабинский привыкли к своим компаниям, им трудно представить кого-то рядом. Но придется. Без участия государства они не смогут. А что касается Морева, то у него ситуация еще хуже. Но он активнее. Вот откуда можно ждать сюрпризов.
Глава 4
Внутренняя логика
Олег Петрович объявился через два дня и пригласил Ратова «пообщаться» в шестой подъезд администрации президента на Старой площади.
Совсем рядом рвались к небу купола храма Живоначальной Троицы в Никитниках, зажатые среди зданий. В студенческие годы Игорь ухаживал за студенткой архитектурного института Татьяной, которая увлекалась московской стариной. Она рассказала ему, что на верхнем этаже колокольни сохранились фрески с уникальным изображением адских мук.
Он вспомнил жаркий августовский день, когда они с Татьяной долго поднимались по крутой лестнице до верхнего этажа колокольни, открытой для посетителей и совершенно пустынной. В то время храм служил музеем, но граждане его вниманием не баловали. Квартал ассоциировался с чем-то грозным, закрытым, высокомерным, и его старались обходить стороной.
Ратов стоял, пораженный, перед изображением грешников, покрытых кровоточащими ранами, кричащих и воющих от боли.
– В стенах и в потолке замурованы кувшины. Очень звонкая акустика, – шептала ему на ухо Татьяна. Действительно, голоса звучали так, словно они разговаривали не в маленькой и высокой палате, а посреди огромной площади.
Потом они медленно шли вдоль серых зданий, исполненных мрачного имперского величия, излучающих сыроватую прохладу даже в солнечный зной. Перед каждым подъездом, как придорожный столбик, торчал солдат в чистой и выглаженной форме. И, только подойдя поближе, Ратов заметил, что служивый похотливо разглядывает перезрелую грудь проходящей мимо девицы. Ощущение торжественности, недоступности, величия тут же пропало.
В голове перемешались воющие грешники, отвислая грудь девахи в ситцевом платье, откровенный и пристальный взгляд солдата, стертые ступени на лестнице колокольни, московская жара, громкий шепот Татьяны.
Еще раз посмотрев на колокольню, Ратов улыбнулся воспоминаниям, глубоко вдохнул влажный воздух и направился к шестому подъезду.
На душе было спокойно. И пусто.
В полированной поверхности стола отражались две дымящиеся чашки чая, вазочка с сахаром и блюдце с сушками. Как в советские времена, когда было принято угощать почетных посетителей в народном духе – сушками или в крайнем случае баранками. Олег Петрович постарался придать беседе неформальный и даже задушевный характер. Он умудрился найти среди сушек аппетитный кренделек, покрытый маком, и с видимым удовольствием отправил его в рот.
«Знает, где искать».
– Как вам наше предложение? – поинтересовался Олег Петрович, всем своим видом показывая, что крендельки в вазочке искать уже бесполезно. Как говорится, охотно предложили бы ботинки, но, извините, остались одни сандалеты.
– Вы предлагаете создать новое управление? – уточнил Ратов.
– Совершенно верно. Пригласите своих коллег из института. Ну вообще кого считаете нужным. Кадры раздувать не станем. Пусть у вас будет немного сотрудников, но лучшие. Статус высокий. Во всех ведомствах департаменты состоят из управлений, а у нас наоборот. Но разумеется, этим различия не исчерпываются, – тонко улыбнулся Олег Петрович, уследив отблески иронии во взгляде Ратова. – Каждое слово администрации имеет большой вес.
«Экономике не прикажешь, она живет по своим законам», – подумал Игорь. Он мог бы возразить оптимизму Олега Петровича, но им овладело внутреннее оцепенение. Мысли были далеко от этого кабинета, и хотелось поскорее договориться до чего-нибудь конкретного.
– Назовем подразделение, пожалуй, так: управление экономических реформ, – увлеченно развивал свою мысль неутомимый Олег Петрович. – Солидно. Дает поле для маневра. Опять же не вторгаемся в зоны ответственности других служб администрации президента и аппарата правительства. Это – принципиально. Иначе сразу возникнет конкуренция. Она и так возникнет, но все же лучше избежать негативной реакции. Если получится, конечно.
У Ратова усилились подозрения, что все продумано заранее. Во всяком случае, Олег Петрович явно излагал содержание уже согласованного документа и мнением Игоря интересовался формально, словно отбывая скучную процедуру. Вряд ли он допускал мысль, что Ратов может отклонить его предложение.
– А каковы функции управления? О каких реформах идет речь? – деликатно поинтересовался Ратов.
– Ну, название говорит само за себя. Эффективность нужно повышать. Вы же именно этим занимались в своем научном центре. После назначения сразу можете приступить к оформлению ваших идей в виде проектов указов президента. Выстроим новую модель управления, а вы дадите подробное экономическое обоснование.
– Это очень интересно. Вопрос в том, пройдут ли мои предложения?
– Все и сразу вряд ли. Главное, что президент вашу концепцию видел. Она ему в принципе понравилась. Начнем с конкретных шагов. Сейчас рассматривается список предприятий и компаний, которым государство окажет финансовую помощь, чтобы преодолеть кризис. Правительство представило свои предложения. А в Кремле практически некому этим заниматься. Я имею в виду на рабочем уровне – провести экспертную оценку, разработать критерии, определить тактические и стратегические цели. Что-то президент и сам предложит. Вы должны быстро и гибко реагировать на ситуацию.
– А справлюсь? – скорее из кокетства засомневался Ратов.
– Если бы в багаже у вас был только научный опыт, не знаю, – солидно изрек Олег Петрович. – Но вы уже поработали в госаппарате. Умеете науку переводить на бюрократический язык. Так что надеюсь, что справитесь. Хочу дать совет. Главное – всякий раз четко разбираться, чьи интересы стоят за той или иной идеей. Вроде все радеют об общем благе, а поковыряй пальцем – такое иногда вылезает!
– Реформы все же будут? – спросил Ратов.
– Куда они денутся! – безмятежно отмахнулся Олег Петрович. – В ходе согласования списка окажется, что без реформ нам очень неуютно. И тогда вы предложите идеи, которые отражены в вашей концепции.
– А сразу предложить нельзя? – засомневался Ратов.
– Нет. В правительстве посмотрят и скажут: «Откуда этот реформатор взялся?» И будут правы. Должна
